Яйца

Такси из аэропорта «Храброво» до Калининграда стоило в четыре раза дешевле, чем из Дмитрова до «Шереметьево». После заснеженной Москвы всего за два часа лёту на запад и местность шатнулась в сторону европейской весны куда значительнее: сухое шоссе, зеленеющие поля, подснежники на газонах, не частые машины и воздух, не февральский, а уже майский воздух, пахнущий не прелью, как под Москвой, а близким морем и стерильной чистотой ухоженной брусчатки.
 
На голых ветках больших и корявых деревьев перед въездом в город зеленели почти метровые шары каких-то птичьих гнёзд. Палыч присмотрелся к ним и подумал, что из такой дурацкой постройки яйца точно вывалятся на землю и разобьются. Какие же это глупые птицы их строят? Он сказал об этом водителю. Таксист, двадцатилетний подвижный парень, по-доброму улыбнулся:

- Это не гнёзда, это омела, полупаразит. Это растение такое селится на ветках деревьев и сосёт из них себе еду. Их тут полно. Все вокруг привыкли.

-  А почему «полу»? Почему не просто «паразит»?

- Из омелы лекарства делают. Для людей.

- То для людей. А то, из чего она растёт, омела не лечит?

- Нет.

- Тогда никакой она не «полу», а полный паразит! – резюмировал гордо Палыч, но вновь взглянул за окно машины и тут же изменил мнение. – Хотя нет… Зима, а омела зелёная всегда. Понял теперь. Она сохраняет надежду на весну. И живёт вместе с деревом как напоминание о прежней счастливой жизни такими… такими большими зелёными яйцами…

- Вот, теперь и я вспомнил… Омела - иммуностимулятор. Для поднятия жизненного тонуса в пожилом возрасте подходит, - завершил беседу таксист и подмигнул Палычу в зеркало заднего вида.

***

- Два зубра, столкнувшиеся в схватке за истину, как прокурор и адвокат в судебном процессе, - символ справедливого и бескомпромиссного прусского правосудия… - сказал седой, высокий и бородатый экскурсовод Ваня высокому бритому и лысому Палычу поверх голов остальных туристов. Группа стояла перед зданием бывшего Верховного суда Восточной Пруссии, задрав головы, а Ваня указывал ленинским жестом на скульптуру из двух бронзовых, сцепившихся рогами и накачанных гипертрофированными мышцами быков на постаменте.

 Палычу было тепло под местным февральским солнышком, он рассеянно улыбался, а пожилого экскурсовода это немного раздражало.

- Георг Август Гауль, - продолжал седой Ваня с вызовом, - один из основателей Берлинского сецессиона, скульптор-анималист начала двадцатого века, которого знали в лицо все звери немецких зоопарков и заповедников, никогда домашних животных не ваял!

Гид поднял кривой палец над кудлатой головой.

- Только диких! Делал сотни эскизов с натуры, замечая особенности их поведения, поз и характеров. Ждал момента предельного напряжения зверя. Но и в самом страшном сне благообразный немец, автор скульптурной композиции «Борющиеся зубры», известной на весь Калининград как «быки» … (вглядитесь, за их тушами знаменитое молодёжное кафе «У быков») … Август Гауль и представить себе не мог, что станет прародителем самой крутой идиомы о несомненном мужестве, которая звучит угрожающе - «стальные яйца»!

Лохматый гид взглядом сделал выпад в сторону Палыча, но погода его защищала: Палычу нестерпимо хотелось пива с рыбкой, а не яиц.
 
- Заказывалась скульптура для замка архиепископа в Мюнстере в 1911 году, - не сдавался экскурсовод, - но показалась ему слишком натуралистичной, так как парочка быков была изображена в момент гона, с набухшими и весьма бросающимися в глаза гениталиями.

И он одновременно указал двумя руками на места, где они у скульптур бесстыдно увеличены.

- Затем быки были переданы городу Кёнисбергу и установлены над фонтаном перед зданием Верховного суда Восточной Пруссии в 1912 году, где и простояли, пережив две мировых войны в целости, пока победители второй из войн не переместили их сначала к зданию Администрации города… (Не вертитесь, его отсюда не видно!) … а позже, в начале пятидесятых, - в Калининградский зоопарк, поближе к диким родственникам.

При упоминании зоопарка дети в группе оживились. Палыч тоже не прочь был бы прогуляться до кружки верного весне пива, но промолчал.

- Зоопарк на реконструкции! – почувствовав недоброе, предупредил детей и Палыча Ваня. – Я вам и так самое интересное расскажу…  Здесь стоит упомянуть не только зубров, а и легендарного бегемота Ганса, который во время бомбёжек зоопарка проломил забор и спрятался в овраге неподалёку. Его, раненого, нашли русские солдаты и притащили полуторатонного гиганта на пушечном лафете в вольер, к месту прежнего жительства. Отчет о его лечении оставил ветеринарный врач Владимир Полонский в июле 1945 года… Внимание! Читаю подлинный текст!

Гид достал из кармана телефон, выбрал нужное ему и обстоятельно, с паузами и выражением серьёзности на лице зачитал:

«Бегемот. 18 лет, рост большой, кличка Ганс, был 7 раз ранен и 2 раза саморанение, 13 дней был без пищи и воды… Принял лечение к бегемоту с 14 апреля 1945 г. Впервые оказал помощь водой. В последующем попытался дать ему молока. В следующий раз молотой свёклы. Бегемот принялся кушать, но через 3 дня отказался. Я поспешил дать бегемоту водки. Дал 4 литра. После чего бегемот стал сильно просить кушать. Я сперва ему поставил клизму (4 ведра дистиллированной воды), после чего стал кормить его. Бегемот попытался выходить, но так как был пьян, он обронил себя. Боковое ранение (25 ; 24 см), глубина — 4 см, другая рана (6 ; 7 см). Бегемот стал кушать, но не оправляется. Я поставил 2-й раз клизму (4 ведра дистиллированной воды), бегемот оправляется, но плохо кушает. Я решил дать водки (4 литра), и бегемот отлично стал кушать. Встречались безаппетитные дни, я устранял их переменой пищи…  Удалось спасти бегемота, не отходя от него 21 день. Пройдя 1 месяц и 19 дней, я добился полного здоровья и сейчас занимаюсь дрессировкой бегемота, как катание верхом на бегемоте по парку и т.д.»

Текст закончился. Гид подождал, когда взрослые и дети своё отсмеются, посмотрел на невозмутимого Палыча и уточнил, пытаясь испортить ему настроение:

- Ганс был соседом «быков» недолго. Он умер от сепсиса конечностей в двадцать с небольшим лет, заработав его, предположительно, в результате ранений и «верховой езды» на себе своего спасителя-ветеринара, которому доверял и которому подчинялся с детской покорностью. А «быки» вернулись к своему фонтану перед судом уже в начале семидесятых.

Сообразив, что провокация не увенчалась успехом, Ваня перевёл дыхание и монотонно запричитал:

- Калининградский технический институт рыбной промышленности и хозяйства… (вот она, моя незабвенная «альма матер»!) … поселившийся в здании Верховного суда Восточной Пруссии, свято соблюдал традиции аборигенов. Но в отличие от немцев придавал бронзовым яйцам другое сакральное значение. Студенты, мои предшественники, посвятившие себя морским профессиям, на Пасху красили зубрам мошонки в яркие молодёжные цвета в погоне не за справедливым правосудием, а следуя жизнерадостному позыву к солнцу и весеннему возрождению… - (в этот момент Палыч оживился и взглянул в загоревшиеся глаза экскурсовода.) - …Юноши соревновательно подтягивались на оттопыренных хвостах быков парами, а девушки призывно хлопали в ладоши, отсчитывая попытки каждого силача и косясь между бронзолитых ног животных на их желтое или красное нечеловеческое достоинство. Иногда это печально заканчивалось, вплоть до исключения из института. Но юных ихтиологов было не удержать. И традиция из года в год повторялась. Пока некоторые из них не ушли в море. Скажем, на китовую базу «Юрий Долгорукий», или на китобойное судно типа «Мирный», и уже морскими зубрами они возвращались из рейса каждый на трёх такси: первое везло пассажира, второе – портфель с деньгами, а третье – фуражку китобоя.

- А Гансу памятник не поставили? – спросил вдруг очнувшийся Палыч, и экскурсовод направил на него свой печальный, но решительный взгляд.

- Нет… Так вот бегемот Ганс, как ни странно, по последней версии зоологов является ближайшим родственником китам, а не лошадям и жвачным коровам, хотя ест траву как бык. И яйца у самцов гиппопотамов не выпирают наружу, а плавают внутри, величиной с арбуз каждое! И если бы анималист Гауль изваял вместо зубров дерущихся бегемотов с разверзнутыми метровыми пастями, то смотреть там снаружи было бы не на что, хотя бегемотное внутреннее содержание намного превосходит бычье…

Седой экскурсовод, казалось, забыл о детях, ему захотелось выговориться и блеснуть эрудицией перед взрослой частью группы, а особенно перед надменным Палычем.

- …Потому и кастрировать бегемотов очень сложно и дорого выходит…

К примеру, на знаменитой бегемотной ферме в гасиенде «Неаполь» наркобарона Пабло Эскобара в Колумбии было всего три завезённых из Африки бегемота: самец и две самочки. Через десять лет после убийства миллиардера в 1993 году бегемотов стало уже не меньше десятка, а остальные разбрелись по колумбийскому краю как у себя в Танзании. Травы, тепла, воды оказалось вдоволь. Ни хищников, ни соперников африканским   гигантам в округе не нашлось. Было зафиксировано всего два случая столкновения их с человеком: первый – местный житель набирал воду из озера, увидел бегемота, испугался, побежал и сломал ногу; второй – столкнулся с животным на мопеде, оба разбежались в страхе в разные стороны, причём один из них наделал в штаны. За тридцать лет выхода на свободу животные расплодились и уже освоили территорию радиусом в триста километров, их в Колумбии уже полторы тысячи особей, и они увеличивают своё потомство каждый год на десять процентов. Их пробовали кастрировать и стерилизовать, но блуждающие у них внутри, как и у китов, репродуктивные органы удалось удалить лишь у восьми бедолаг…

Усмотрев на лице избранного слушателя прежнюю печать равнодушия к сказанному, пышноволосый Ваня отрешенно покачал головой и обратился напрямую к лысому Палычу:

- Так что трясти перед другими своими арбузными яйцами бегемоты не могут, и это их спасает, по крайней мере в Южной Америке. А вот китов и кашалотов это не спасло. Хотя яйца плавают у них внутри, как и у гиппопотамов, и весят уже по тонне каждое… Это я вам как ихтиолог говорю…

- Позвольте, - сказал Палыч. – Причём здесь китовые яйца? Не из-за них же их столько лет убивали?

Гид засунул телефон в карман, посмотрев на время, и ответил голосом усталого лектора:

- Простите, а кто-нибудь из вас, господа, «Моби Дика» Мелвилла читал?.. Нет?.. На китах человечество процветало минимум четыреста лет своей истории! Они были и энергетической базой, и пищей, и одеждой, и строительным материалом, и лекарством, и парфюмерией, и топливом для половины Европы и Америки. Дошло до того, что горящим китовым жиром освещали улицы… Это промышленное использование нефти вместо продуктов, извлекаемых из китов, слегка запоздало. Если бы оно запоздало на более долгий срок, киты исчезли бы с лица земли, а с ними и часть цивилизованного человечества! Люди выбили китов из мест обитания, а своей Колумбии, как для бегемотов, не подготовили. Или просто не нашёлся ещё такой янтарный барон в Калининграде, что огородил бы треть мирового океана под безопасный бассейн для китообразных.

- А куда же всё подевалось? - спросила одна из сердобольных туристок, тряхнув заплакавшего ребенка за руку.

И тут гид грустно улыбнулся:

 - В тартарары и подевалось, драгоценная вы моя… Китобаза «Юрий Долгорукий» прекратила добычу в 1975 году, за истощением китового стада в Южных морях, и пошла на слом. В Калининграде как память остался только «Дом китобоя», музей о людях, живших в городе в 60-х, 70-х годах… Да вот он у вас за спиной, слева… через проспект Мира, на противоположной его стороне… я там тоже подрабатываю… заходите, если интересно… А из окон музея видны и «зубры», и моя «альма», провались она пропадом…

Гид тряхнул шевелюрой в очередной раз и вновь посмотрел на экран телефона:

- Всё, дорогие гости города-крепости Кёнигсберг! На этом наша экскурсия по историческим яйцам… простите, местам закончена. Будьте здоровы!

Он прошёл между низкорослых туристов прямо к Палычу и незаметно шепнул ему на ухо:

- Ну, что? Теперь по пивку с корюшкой, а?

- Да я не против, - ответил шёпотом Палыч. – А в кафе «У быков» пиво есть?

Ваня взглянул на него с нескрываемым удивлением:

- Да там его никогда и не было! Это прохлорированная студенческая столовка. Нам надо топать в «Дредноут» на Генделя, тут недалеко, как раз за тюрьмой. Там и пиво, и музон нормальный, наш, проверенный…

- А тюрьма где?

- Сразу за полицайпрезидиумом.

- Не понял?

- Ну за ФСБ… Да пойдём, покажу… Там гестапо до него ещё было… Памятник архитектуры… Незабываемой красоты пыточная… Вот где стальные яйца-то наверняка сохранились! Сам увидишь…

Смущённый Палыч, покосившись на супругу, идти в пивняк мимо красивого гестапо отказался.

***    

 Этим же вечером в одном из киосков Калининграда, вкрапленном в стену конюшен кирасирского полка барона Врангеля, а ныне помещения продовольственного рынка, Пал Палыч приобрел брелок в виде янтарных яиц, инкрустированных под человеческую мошонку в серебряной, паутинкой, проволоке, подвязанной к массивному стальному кольцу гнутой пружиной. На вопрос продавщице «почему это ювелирное изделие называется «стальными яйцами», а не «янтарными»?» милая девушка бледной национальности ответила:
 
- Вы турист, вы не знаете этой истории. Это крошечная копия мужского пояса верности, который надевали на себя рыцари Тевтонского ордена, отправляясь в Северный Крестовый поход на славян… Присмотритесь, в эту миниатюрную спиральку должен вставляться пенис, но это отдаётся на откуп фантазии будущего владельца. А яйца, как видите, уже вставлены в виде янтаря, дабы не забыть о янтарной столице мира, Кёнигсберге. И серебряная рыболовная сеточка символична, и кольцо с веткой омелы… Вот она, видите без очков?

Пал Палыч прищурился.

- Вижу. Про пояса верности для жён рыцарей, уходящих в поход за Гробом Христовым, слышал, а вот мужские – зрю первый раз…

- О!.. – кокетливо качнула бесцветными волосами продавщица. - Бледные пруссачки были для оставленных дома жён завоевателей намного опасней, чем левантийские жгучие красавицы!

- Это почему? Откуда вы знаете?

- Так история это подтвердила. На ближнем востоке давно о рыцарях забыли, там ничего не изменилось со временем. А пруссаки ассимилировали немцев под себя легко и незаметно с помощью женщин. Те переняли их язык, часть культуры, а в отместку пруссы наградили пришельцев именем своего славянского племени. И не пропали в истории как народ. Разве не так?

- Я бы сказал, даже больше, – согласился Палыч, заглядывая в рыбьи глаза продавщицы. - Они превратили Пруссию в могучий европейский тренд. Только омела здесь при чём?

- И этого вы не знаете? – полупрозрачная девушка коротко вздохнула. – По поверью, поцелуй под веточкой омелы невинен и защищен от сглаза высшими силами. Но, предупреждаю, никакого секса!

Она подняла брелок над головой и ловко чмокнула Палыча холодными губами в небритую щёку. Палыч покосился на спину жены, выбиравшую на прилавке янтарную рыбку. Жена даже не дрогнула. Тогда он неожиданно и густо покраснел.

- Вот видите? – утвердительно улыбнулась озорница и вложила ему брелок в руку, тут же подойдя к его супруге. – Вам что-нибудь посоветовать?..

В результате по рекомендации милой продавщицы и рыбку из янтаря выбрали, и получили направление своего движения точно в «Рыбный ряд» рынка, куда завезли, по слухам, только что выловленную салаку.

Посмотрев на цену, Палыч высоко поднял брови и взял на пятисотку полный пластиковый пакет свежей рыбы, истекающей липкой икрой, весом килограмма на четыре, не меньше.

Вечером, разгрызая во рту тысячи рыбьих жареных яиц, Палыч стонал от удовольствия, запивал их местным жёстким немецким пивом и никак не мог представить себе, где же в этом городе высиживают свои яйца лебеди, плавающие буквально повсюду: и на Преголе, и на каналах, и в заливе?

«Чёрт с ними, с утками! Эти под любым кустом, под старой покрышкой, везде место найдут… Но лебеди-то? Лебеди?!»

И, закатив глаза, отправлял в рот очередную яйценосную рыбку.