Ана Бландиана. Векторное понятие

ВЕКТОРНОЕ ПОНЯТИЕ
Я не знаю минуты, которая так же невыносима, смутна и неопределенна, как минута, когда ты кончаешь книгу. То, что виделось апофеозом, оказывается пропастью, внезапным обрывом пейзажа. У изнурительной работы, у одержимости, у напряжения, почти мученического, у строжайшей аскезы были свои законы, беспощадные, но ясные, они упраздняли одиночество просто тем, что не оставляли для него места, они спасали от сомнений просто тем, что не оставляли для них времени. С минуты отмены этих законов в образующуюся пустоту устремляется все, что центробежной силе работы удавалось держать на расстоянии: страх и неуверенность, усталость и скука. Природа боится пустоты и наспех порождает чудовищ. Напряжение, растянутое на десятки месяцев, на годы, всегда прекращается так резко, что меня начинает шатать. Я думаю, что-то похожее должен чувствовать заключенный в день, когда его выпускают из тюрьмы, в день, о котором он неистово мечтал, но который бесконечно отодвигали и поэтому он настал все же неожиданно, выкинув человека в мир, чьи знаки ему уже чужды, на свободу, от которой он непоправимо отвык.
Неужели это я месяцами только о том и думала, как будет хорошо, когда работа кончится, в идиллическом упоении рисуя себе миг развязки; неужели это я еще вчера мечтала, каким приятным и каким праздничным будет сегодня; неужели это я не далее как сегодня утром, надеясь кончить к обеду, предвкушала счастье первого свободного вечера; и не я ли бестолково кружу сейчас по комнате, не зная, куда девать свободу, как не знает, куда девать руки на сцене бездарный актер. Все, что виделось чудным, запретным сквозь дымку последнего напряжения, сейчас, дозволенное и предложенное в награду, кажется пресным и ненужным. Вместе с запретностью рассеялась и гнетущая мысль, что время уходит. Желанное счастье не прекращает скольжения по ослепительному льду завершенной работы, и достаточно обернуться, чтобы с изумлением обнаружить его в прошлом, откуда я видела его впереди. Значит, можно мечтать, каким оно будет и можно вспоминать, каким оно было, но у кого достанет воображения, чтобы ощущать его в настоящем, здесь и сейчас? В который же раз я открываю, что счастье — понятие в высшей степени векторное?