Ана Бландиана. Лжесвидетельства

ЛЖЕСВИДЕТЕЛЬСТВА

Я часто спрашивала себя, что такое безобразие: понятие пассивное, которое предполагает только отсутствие красоты, или, напротив, активное, наступательное, боеспособное, умеющее одержать эффектную победу? И может быть — кто знает, — я выбрала бы первое, более безобидное определение, если бы не назойливый, кричащий, постоянно о себе напоминающий пример: наряды, в которых выступают на телеэкране большинство наших певиц с фольклорным репертуаром. Достаточно взглянуть на эти рубахи, тяжелые от насаженных на них металлических бабочек, от чудовищных блестящих заклепок, выдающих себя за розы и хризантемы, на эти юбки, расшитые золотом и серебром по мотивам, взятым из фильмов про индейцев и из мексиканских опереток, на эти пластмассовые цветы, украшающие рекордно-замысловатые башни причесок, чтобы убедиться, что безобразие знает толк в борьбе и что оно сильно. Как иначе объяснить вытеснение настоящей национальной одежды этими ряжеными, этим захолустным карнавалом, который телевидение размножает миллионным тиражом, заботливо культивируя вкус будущих поколений в духе плюшевых ковриков с сюжетом «Похищение из сераля» и картин, где декольтированные цыганки красуются с цветком в зубах? Почему забыто благородство сибийского народного костюма, величие мусчелского, волшебство олтенского? Куда исчезли цветочные узоры, стежки, крестики, «речки», полоски и геометрические мотивы — вершина многовекового искусства стилизации и преображения природы, искусства, сумевшего дойти до нас, но не выдержавшего телеравнодушия современности?
При любой судейской процедуре дача ложных показаний карается законом — а такая вот явная фальсификация гения и души народа уже много лет вызывает только безнадежный протест специалистов, хотя установка фильтров подлинности, истины и художественного правдоподобия — это не просто требование культуры, но и патриотический акт. Конечно, тут виной этнографическая безграмотность и отсутствие эстетического вкуса у «звезд», попавших в искусство прямо с богатых свадеб, но не меньше виновато и телевидение, пренебрегающее чистотой звука, довольствующееся эхом, неузнаваемыми отголосками. Да, безобразие — я уверена — вовсе не пассивное понятие, а сила, нагло и успешно попирающая бедную красоту, которая — так же, как и добро, — наивно воображает, что ей для победы достаточно просто существовать.