Дары любви. Жизнь и смерть Сэйры Тиздэйл

Дары любви

Моей первой любви — просто так, смешок.
А второй любви дай для слёз платок.
Ну, а третьей любви — на уста замок,
нА сердце зарок, этих лет залог.

Как от первой любви — пели голоса.
А второй любви ты открыл глаза.
А от третьей любви — сердце замолчи! —
Чёрный камень, что на душе лежит.
_______________

Перу Сэйры Тиздэйл принадлежат одни из самых грустных стихов о любви в американской литературе. Под впечатлением от её стихотворения Дары/Gifts я написал стихотворение о взрослении любви, взрослении человека. Так получилось, что стихотворение выглядит как будто бы написанным Сэйрой после того как она уже умерла.

Личная судьба Сэйры Тиздэйл, начавшись ярким творческим взлётом, впоследствии сложилась трагически. О судьбе поэта и о том, почему в её стихотворении более оптимистические две последние строчки (см. английский оригинал после текста в конце страницы, и мой перевод там же) неожиданно заменились в моём стихотворении "по мотивам" на столь безнадёжно звучащий финал, я и попытался рассказать в биографической заметке внизу и в кратком последующем эссе.

Сэйра Тревор Тиздэйл [08.08.1884 – 29.01.1933] родилась младшим ребёнком в богатой семье в Сент-Луисе, штат Миссури. В семье её обожали и обращались с ней как с принцессой. Из-за слабого здоровья, ей не разрешали бегать и играть, как играет большинство детей. Сэйра росла застенчивым, одиноким ребенком, и у нее было мало друзей-сверстников. Она не посещала школу до десятилетнего возраста, обучаясь дома.

В 1903 году Сэйра закончила женский институт (высшее учебное заведение) в Сент-Луисе и начала сотрудничать в местном женском артистическом журнале «Гончарный круг». Начиная с 1907 года, в разных издательствах начали регулярно выходить поэтические сборники Сэйры Тиздэйл. Каждая новая ее книга становилась заметными событием американской поэтической жизни тех времен. Её сборник стихов 1917 года, который прямо назывался «Песни о любви», в 1918 году был признан лучшим сборником стихов о любви.

Повзрослев, молодая популярная поэтесса Сэйра Тиздэйл стала вызывать интерес у многих молодых людей.

Как это часто бывает, её первое увлечение не встретило взаимности. Этим увлечением был её коллега-поэт. Сэйра была настолько захвачена новыми для неё романтическими переживаниями, что на полном серьёзе считала его величайшим поэтом своего поколения (и говорила ему об этом!). История Онегина и Татьяны почти повторилась —  предмет ухаживаний Сэйры отверг её признание, однако молодые люди расстались, сохранив добрые отношения.

Следующий роман у Сэйры Тиздэйл случился с Вэйчелом Линдси — выдающимся американским поэтом с трагической судьбой. Вэйчел любил Сэйру и хотел на ней жениться. Их переписка началась в 1911 году и длилась три года. Линдси был основоположником американской “поющей поэзии” — стихов, которые надо было петь или читать речитативом в сопровождении музыки, что он и делал, гастролируя по концертным залам, а то и просто исполняя стихи на улице за еду и ночлег. Скорее всего Линдси опередил своё время, как минимум, лет на пятьдесят. Родись он в эпоху телевидения и интернета, он стал бы знаменитым, звездой или погиб от передозировки где-нибудь в Лос-Анджелесе, а может быть и оба сценария осуществились бы один за другим.

Из своих поэтических странствий по дорогам Америки Вэйчел Линдси писал послания Сэйре, в которых он представал пылким любовником, призывавшим пылко любить Любовь. Это находило горячий отклик в душе молодой поэтессы. Тем более, что Линдси не просто пытался передать жизнь словами, он буквально проживал жизнь через слова. Многие из этих слов были адресованы именно Тиздэйл. В письмах молодой поэт писал о вещах, о которых он не мог говорить ни с кем другим. Он был влюблен в поэзию и в таких людей, как Сэйра, которые любили поэзию. Она была, как он писал, “самым близким другом, который у меня был на протяжении многих лет”, и человеком, который “лучше всех его понимал”. Денег у Линдси, конечно, не было.

И был ещё один человек предлагавший Сэйре Тиздэйл свою руку, сердце и защиту от всех жизненных невзгод. Богач, нью-йоркский предприниматель Эрнст Филсинджер был покорён обаянием личности Сэйры. Он совершенно потерял голову и умолял её выйти за него замуж.

В этой мучительной ситуации выбора между двумя такими неординарными, каждый по-своему, поклонниками, Сэйра по привычке обратилась за помощью к более умудрённому опытом жизни другу. Упоминавшийся уже коллега-поэт сыграл роль последней соломинки, сказав Сэйре, что он ни при каких обстоятельствах не видит её счастливой в браке с Линдси.

Уступая давлению семьи и друзей, Сэйра приняла предложение Филсинджера. Обвенчавшись с Эрнстом в декабре 1914 года, Сэйра стала подписывать свои произведения Сэйра Тиздэйл Филсинджер. В 1916 году Сэйра и Эрнст переехали в Нью-Йорк.

Молодые поселились в роскошной квартире на Сентрал Парк Вест. Семейная жизнь Сэйры и Эрнста протекала в непересекающихся областях. Филсинджер был всецело поглощён своим бизнесом и, разъезжая по заграницам, отсутствовал месяцами, оставляя Сэйру совершенно одну в незнакомом городе. Ей приходилось самостоятельно прокладывать путь в литературно-поэтическом море Нью-Йорка.

Между тем, наступала середина сверх идеологизированного ХХ века. Творчество Сэйры (также, впрочем, как и творчество Вэйчела Линдси) уже не было в центре внимания богемно-артистической тусовки, жаждавшей новых идей, которые “шли Карфагеном” (с) по страницам, экранам и выставочным залам страны. Сэйра чувствовала себя покинутой и никому ненужной. В конце концов, постановив для себя, что она не создана для семейной жизни, Сэйра в 1929 году, неожиданно для Филсинджера, заочно развелась с ним  и стала жить независимо, возобновив переписку с Линдси.

Вэйчел, как оказалось, к тому времени тоже женился, и обязанности по содержанию жены и детей тяжёлым грузом легли на его плечи. Меж тем, в Америке как раз наступила Великая Депрессия, и экономический крах драматически отразился на финансовом положении Линдси. Преследуемый долгами, в отчаянии от неспособности прокормить семью, Линдси покончил с собой в 1931 году. Он использовал странный и страшный яд, и скончался в жестоких мучениях.

Сэйра очень тяжело переживала такую неожиданную и ужасную кончину своего вновь обретённого друга. Болезни начали донимать её с новой силой. Менее, чем через два года, не дожив нескольких месяцев до сорока восьми лет, она, наполнив ванну горячей водой, приняла смертельную дозу снотворного.

Эпилог

Поэт Джон Холл Уилок [1986 — 1978] был первым возлюбленным Сэйры Тиздэйл. Это ему она говорила, признаваясь в любви, что он самый выдающийся поэт своего поколения. К сожалению, Сэйра ошиблась в нём и как женщина, и как поэт. Джон Уилок прожил долгую жизнь, сделав заметную издательскую карьеру, но так и не отметился особыми успехами на поэтическом поприще. Тем не менее, он гордился тем, что находил, дружил и подписывал контракты со многими известными поэтами. В конце жизни он издал мемуары — «Последний романтик: поэт среди издателей», в которых оставил воспоминания о Сэйре Тиздэйл.

А что же Эрнст Филсинджер? Кого волнуют биографии бизнесменов после их смерти? Вряд ли кто-то будет распевать книгу «Экспорт в Латинскую Америку» под музыку спустя столько лет. В его некрологе утверждалось, что он был первым, кто произнес трансатлантическую послеобеденную речь по радио в 1929 году, выступая из Берлина перед Национальным советом по внешней торговле, заседавшем в Балтиморе. Кто-то помнит, что он тогда сказал? Эрнст Филсинджер умер в Китае в 1937 году.  Может быть развод с Сэйрой и разбил его сердце, кто знает? В своих мемуарах Уилок пишет, что слышал, будто Филсинджер тоже покончил жизнь самоубийством, но независимых подтверждений этого факта не существует.

           .      .       .          .         .         .        <<>> — — — <<>>

Три несчастливые любви — это слишком много для любого человека, а Сэйра Тиздэйл была поэтом с необычайно тонким эмоциональным даром, наделённым редкой музыкальностью стиха. Поэтом, чья поэзия по выражению критиков была “нежной, как лилия”, где “…под покровом белых лепестков чувствовалась страстная натура и буря чувств, нашедших выражение в текстах её коротких песен”.

Одна из этих песен (английский оригинал вместе с моим переводом) напечатана в конце этой страницы, внизу. Бросается в глаза, что последние две строки первой — и, особенно, второй строфы в моём стихотворении не совпадают с буквальным переводом, звучат более пессимистично. Само стихотворение моё в целом является скорее фантазией на тему — какими эти строчки могли бы быть, если бы Сэйра могла дописать их после своей смерти.

Когда я впервые прочитал стихотворение Gifts by Sara Teasdale на английском, у меня в ушах неожиданно зазвучала музыка, скачущая клавесинная мелодия английской баллады — девочка с прыгалками, напевающая песенку, слышанную от своей мамы. Заинтересовавшись, я попробовал перевести эти строки на русский. Получалось плохо: русские стихи не ложились на английскую мелодию — или музыка, или рифма выбивались из ряда. Но и без рифмы, свободным размером получалось не очень хорошо. Стало ясно, что сохраняя мелодику, я вынужден писать русскими словами американское стихотворение, то есть я своими руками творю языковой конфликт. А ведь это лирика, здесь единство мелодики и ритмики стиха — непреложный закон. Тогда я попробовал “отпустить” мелодию, перестать искусственно навязывать английский балладный мотив. И случилось чудо. Сохраняя смысл и драматургию американского первоисточника, зазвучала русская мелодия, русский рефренный стихотворный размер. Но тут на месте языкового конфликта возник конфликт драматургический. В контексте биографии поэта финальные строки о третьей любви повисли в воздухе, выглядели банально: смех, слёзы и… и что? Убираем бальные туфельки в мешочек, надеваем сапоги и топаем домой?

Я обычно пишу стихи ночью. И вот когда первые две строчки первой строфы были уже готовы, для последних двух английских строчек “Я подарила моей любви молчание на все эти годы” рука сама вывела: “…для третьей любви — на уста замок / нА сердце зарок этих лет залог”. А затем, во второй строфе титрами на мысленном экране всплыло “от третьей любви… / Чёрный камень, что на душе лежит”. И я понял, что переводить эти стихи я уже не буду, а напишу, как продиктовано.

Потом одну за другой я стал читать статьи о Сэйре, воспоминания (где я был раньше?): первая любовь, Онегин-Уилок, создатель песен-стихов несчастный Вэйчел Линдси (так вот откуда могла появиться эта музыка в стихах Сэйры Тиздэйл!), брак по указке, без любви — для поэтессы Любви(!), развод, вновь обретённый (третья любовь?) и так страшно потерянный возлюбленный далёкой юности, одиночество, болезни, невостребованность и трагический протест-уход.

Как это всё знакомо! Слишком знакомо. Есенин, Маяковский, Цветаева… Можно не продолжать этот список. Сколько же горя, слёз и крови, да, крови, стоят эти жемчужные строчки. Как перламутром, поэты стихами оборачивают острые грани приносимых потоком времени песчинок жизни, чтобы защитить свои ранимые души. Найдутся и те, кто скажет, что не надо преувеличивать, многие живут в своих раковинах и прекрасно себя чувствуют. Разумеется, житейский здравый смысл — это замечательно, но какие-то пределы цинизма должны же быть. Можно конечно сказать, что Пастернак умер от рака. Но он умер не от рака. И Сэйра Тиздэйл умерла не от расстройства желудка.

А теперь вы возможно захотите перечитать оригинал замечательного стихотворения Gifts by Sara Teasdale, мой перевод и мою импровизацию “Дары любви” по мотивам этого стихотворения Сэйры Тиздэйл. По мотивам её жизни. И смерти.


Gifts by Sara Teasdale               .             Дары. Сэйра Тиздэйл (пер. В.О.)

I gave my first love laughter,       .           Любви смешок дать первой,
I gave my second tears,              .             Второй любви дать слёз,
I gave my third love silence         .           А третьей дать молчанье
Through all the years.               .               Всех лет и грёз.

My first love gave me singing,       .         Любви от первой — пенье,
My second eyes to see,               .             Прозренье от второй,
But oh, it was my third love         .           Но только ты, мой третий раз,
Who gave my soul to me.              .         Ты наделил душой.