Иванко-Крылатко. Парафраз сказа Бажова П. П

Про наших Златоустовских умельцев
Давно такая сплётка пущена,
Что обучались мастерству у немцев.
И как же эта байка мне смешна.

Мол, привезли в завод спецов заезжих
И те-де стали мастерству учить
Нашего брата, как рисовку делать,
Насечку, позолоту наводить,

Булатну сталь варить и всё в том роде.
Об этом в книжках запись будто есть.
Тот разговор ты лишь вполуха слушай.
На то причин доподлинных не счесть.

Тогда поймёшь, кто у кого учился,
Как дело было. Правда, наш завод
Бывал под немцем год иль два, но после
В казну вернулся снова без хлопот.

В посёлке ж немцев словно сельдей в бочке
Набилось много. Даже улиц две
Так и звались: Немецкая Большая
И Малая, чуточек в стороне.

И церковь лютеранская, и школа,
И даже суд у немцев тоже свой.
В другом конце посёлка проживали
Демидовские мастера. Иной

У них уклад. «Демидовкою» звали
Район тот. Мастера те с давних пор
Булат варить умели. Про башкир же
Нам забывать не след. Да об чём спор?

Башкиры те задолго-то до наших
Тут поселились. Не богат народ,
Конечно, но вот конь, булат случались
У них такие – оторопь берёт.

Век не забудешь, а узор на сабле
Иль на ноже увидишь, не заснёшь!
Выходит было нам, где поучиться
И без тех немцев. Тут, как повернёшь!

И сами мы не без смекалки были,
К чужому добавлять могли своё.
По старым ведь поделкам сразу видно,
Кто понимает в деле и где чьё.

Мне говорил покойный дед, был случай
При крепости, годов так сто назад,
Когда в начальстве здесь ходили немцы
И жировали вволю аккурат,

Пошел де разговор: «Чё зря ораву
Кормить такую. Немцы ж ничему
Нас научить не могут в этом деле, 
Ведь сами мало смыслят». Потому

Забеспокоилась немчура шибко.
И из своей немецкой к нам земли
Мумру какого-то, который ладно, дескать,
Булат варить умеет, привезли.

Он денег тут же проварил немало,
Булату же ни грамма не сварил.
Конфуз начальству, нового делягу
Везут к нам. Кличка Штоф. Сам видный был.

«Штоф не чекушка, - наши говорили. –
Чуток хлебнёшь и то враз запоёшь!»
На деле вышло – мастер-то с понятьем,
Всё понимающий был, хошь не хошь.

Навыкат глаз, но верный. На работу
Был не ленив и инструмент в руке
Умел держать. Одно не поглянулось,
Что фукал он при каждом пустяке.

Что ни покажут заводской работы,
В ответ одно лишь раздаётся: фуй.
Его за это "Фуйко Штоф" прозвали.
Мол, место знай и нас не критикуй.

Работал он по украшенью сабель
И кони золотые у него,
Как на подбор отменно выходили,
Без пятен позолота, всё ровно

И крепко, и чиста во всём рисовка:
Копытца, ушки, чёлка, глаз и хвост.
А в гриве каждый волосок на месте,
Коронка золотая, много звёзд.

Одно лишь непонятно – для чего тут
Они к коньку пристроились. Но он
Бубнит своё: «Немецкая рапота.
Фсё фысший сохт. А русски - моветон!»

Решили к немцу пацана пристроить,
(Чтоб перенять заморско ремесло),
Ну, а на деле немцу нос подправить,
Не возносил шоб больно высоко.

В цеху работал дедушко Бушуев.
Своё поставил дело. У него
В учениках внучок али племянник.
Зовут Иванко. Дело хорошо

Своё он знал. Смышлёный по рисовке.
Давно его в завод манили. Дед
Не отпускал: «Не допущу, чтоб немцы
Глаз замутили. Делу только вред!»

А мастера на деда поднасели:
«Пусти Ванятку на завод, мож он
В сам деле того немца обыграет».
Старик же ни в какую. И резон

Нашли такой: Он заводской закалки,
Его не запугать и не купить.
Он русский человек! Разве ж охота
Пониже немца головой ходить?

Такого на Урале не бывало!
Крепился дед два дня, молчал и вот,
Как будто реку вдруг его прорвало.
Он заорал: «Иванко, на завод!»

Ему в ответ: «Зачем же это, дедо?»
«Затем, чтобы обставить Фуйко нам
И обогнать, и спор навек покончить.
Коли прижучишь, на Оксютке дам

Тебе жениться и чинить не буду
Препятствий». Парень живо на завод.
Оксютку в жёны дать не соглашался
Старик. Твердил: «Зачем мне нищеброд?

Не допущу я в дом к себе босоту
И бесприданницу. На кой он ляд
Оксютке нужен. Женихов в заводе
Полным-полно. Лишь свистни – налетят».

Тут мастера насели на начальство,
Чтоб к Фуйке притулить ученика.
Статьи был лёгкой, отроду не рослый,
Подросток с виду, но тверда рука.

Начальство поартачилось сначала,
Потом глядит, парнишко замухрыст.
И согласилось. Так Иванко вскоре
В подручны к немцу выбился. Глядит

Работа немца хороша, так ладна.
Конёк выходит, только вот живым
Совсем не пахнет. Ученик Иванко
Всё подмечает же нутром своим.

Проходит время и Фуйко начальству
Так говорит: «Пора бы ужо нам
На пробу мальшик ставить. Вот, где смеху
Нам будет». И мигает господам.

Начальство согласилось, а Иванко
Булатну саблю дали, повеля
Нарисовать на сабле, как сумеет
Коня, корону. Сроку же три дня!

Он за работу принялся, а дело
Ему знакомо. Беспокоит чуть,
Как не отстать от немца бы в работе
И выдумкой его перешагнуть.

Себе решил, коня в движеньи будет
Он рисовать, как будто на бегу.
Но как с короной быть? И тут надумал:
«Коней тут пару уместить смогу.

Покрою лентой, а над ней коронку.
Чуть напрочапилась,  словно башкир,
Что во весь дух на лошади несётся,
Как будто опоздал на званный пир!»
 
Прорисовал все веточки, листочки.
Коньки живыми вышли. Прям точь в точь.
И тут Иванко вспомнил: накануне
Оксютка прошептала ему в ночь:

«Ты постарайся, Ваня, чтобы вышел
Рисунок лучше Фуйкина. Могёт
Твой конь взлететь, как будто на отрыве,
Как будто собирается в полёт?»

Взял и приделал тем конькам по боку
Он крылья, и картинка ожила.
К булатному узору ещё лучше
Рисовка эта на металл легла.

Её он закрепил и по секрету,
Что навсегда от деда перенял,
Позолотил. Загладил все чатинки,
Чуть полирнул. Готово! Все дела!

Глядеть прям любо. Объявил, что пробу
Сдаёт свою. Народ стал подходить.
И первым же, конечно, дед Бушуев
Приплёлся, чтоб творенье оценить.

Смотрел на саблю долго. По-казацки
И по-башкирски в воздухе крутил.
Спытал на крепость. Больше ж любовался
Он на коньков златых. Слезу пролил

И говорит: «Спасибо, мя утешил.
Порадовал Иванко старика!
Я полагался на тебя и верил,
Но выдумки такой наверняка

Не чаял увидать. Твоя рисовка
К узору на металле подошла.
И хорошо, что от эфесу ближе
Коньков к рубальну месту сдвинул. Да!»

А немцы разве же поймут такое?
Подняли шум: «Зачем тут конь с крылём?
Какой есть глюпость! Пошему корона
Лежаль боку? Смеяться над святом?

То поношений царственной особы!»
Ну, парня прямо хоть сейчас в тюрьму.
Затакали и чуть не заклевали.
Тут дед Бушуев рявкнул на беду:

«Псы вы тупые! Посмотрите лучше.
Взять эту саблю, порубать башки
Осиновые ваши. В этом деле,
Что смыслите? Умишком коротки?»

Иванку с дедом выгнали с завода.
И то спасибо, что не довели,
Хоть до худого. Приуныл Иванко,
А дед подбодрил: «Шибко не тужи.

Без немцев жили, проживём и дальше.
Бери Оксютку в жёны. Молодец,
Что ты придумал крылышки приделать
Коням. Я б так не смог, хотя и спец!»

Иванко ему молвит: «То Оксютка
Надоумила!» Дед: «Не уж така
Смышлёная девчонка? Кто б подумал!»
Откинул прядь седую от виска.

Потом, чуть помолчав, дед во всё горло
Вскричал, да так, чтоб каждый услыхал:
«Продам коня, а свадьбу вашу справлю,
Чтоб весь завод на радость погулял!

Насчёт коньков с крылом не беспокойся.
Не вечно немцы тут, в свой срок уйдут.
Найдутся люди верные, с понятьем.
Ещё, гляди, награду воздадут!

Вот помяни моё ты это слово!»
И вышло так, как он и говорил.
Уж вскорости к нам на завод литейный
На тройках поезд царский прикатил.

С ним генерал казацкий приключился.
В земле сибирской он с делами был.
В войне прошедшей городов немецких
Немало штурмом взял и покрушил.

Был человек заслуженный. Царь в свиту
Его, знать, для почёту взял. Мобыть
Схотел того жалованною саблей
За подвиг ратный щедро наградить.

На день другой к нам в Златоуст и прибыл
Прям в цех кортеж, а царь и говорит:
«Жалую, генерал, тебя я саблей.
Сам выбирай, к чему душа лежит!»

Понятно, немцы прямо спозаранку
Всю Фуйкину работу напоказ
На самом видном месте разложили.
А наш же мастер втихаря, как раз

Возьми подсунь Иванкову работу,
Коньков крылатых. Как тот генерал
Увидел саблю – ухватился сразу
И говорит: «Оружья повидал

Я на своём веку уже немало,
А вот такой рисовки никогда.
Тут сразу видно – мастер-то с полётом,
Крылатый человек. Позвать сюда!

Хочу я поглядеть на это чудо!»
Пришлось тут немцам за Иванком слать,
А генерал с карманов выгреб денег
И говорит: «Прости, друг, больше дать

Мне нечего, в дороге издержался.
Давай хоть я тебя за мастерство
От всей души казацкой расцелую».
А немцы обомлели. Каково!

Тут генерал так саблей ловко жикнул,
Что царской свите стало боязно,
А немцев пот прошиб до самых пяток,
И будто стало чуточку мокро.

Не знаю, правда ль это, будто немец
Мокреть от страха первым делом мог.
То ль потому, что пивом наливался,
То ль наши деды научили впрок?

И с той поры Ивана по заводу
Крылатым стали звать, а через год
Аль, может, больше, говорят, награду
В завод прислали с Петербурху. Вот.

Начальство заводское ту награду
Зажилило, а Фуйко тут же взад
В свой фатерлянд по случаю уехал.
Как видно мастер всё же был не рад.

Обидным показалось, что работу
Его свели на планку ремесла.
Иван в завод, конечно, воротился,
Когда всех супостатов прогнала

Рука разумная. А дед Бушуев
Оксютке рад, её соседям всем
Нахваливал: «Отменная бабёнка
Для Ваньки издалася». Житием

Доволен внука был. «Они, как пара
Коньков по жизни весело бегут,
Ребят растят и, может быть, в дальнейшем
У внуков тоже крылья отрастут?»