Сон

 Все события вымышлены, любое совпадение - случайность.

 Хоронили Маэстро помпезно. Сын известных на весь город родителей, удостоился чести лежать на лучшем кладбище, в лучшем гробу. Поминки предстояло проводить в лучшем ресторане. Разве что погода подкачала: промозглый ноябрьский день. Первый снег падал крупными хлопьями и превращался под ногами в кашу из грязи.
 Люди, приехавшие на кладбище, плакали искренне. Мать вели под руки. Поседевший за ночь отец опирался на руку зарёванного младшего сына. Не только родственники и друзья, но и коллеги по работе скорбели по-настоящему. Несмотря на непростой характер и пагубные пристрастия, Егор был настоящим профессионалом и человеком чести. Шапочных знакомых тоже пришло не мало. Явились и любители выпить и закусить на дармовщинку.
 Пришла и несостоявшаяся вдова. Никто из близких не был ей рад, но даже взглядом этого не выразил: воспитание не позволяло.
 
Толпа гудела, люди, покойному не близкие, шушукались:

 - Парнем он был неплохим, вот только наркота сгубила! Будь она неладна.
 - Хорошему человеку и смерть легкая. Во сне умер. И не понял ничего.
 - Родителям, какое горе!
 - А брат-то, брат как убивается!
 - Наташка пришла! Хватило совести. Хоть бы мальца привела с отцом проститься!
 - Хорошо, хоть кобеля нового не притащила!
 - Хорошо она с парня поимела! Почти голым его оставила!
 - На его машине и на кладбище прикатила!
 
 Похороны закончились. Народ расходился по машинам и автобусам. Последних по такому случаю наняли целых пять.
 Наталья, вся в черном, что подчёркивало её редкую красоту, в ресторан не поехала. От кладбищенских ворот быстро пробежала к  черному "Ауди" и спряталась в салоне. Тонкими пальцами зажигала сигарету за сигаретой и выбрасывала в окно, не докурив...

 Поминки скорее напоминали свадьбу. Естественно, только по широте размаха и дороговизне подаваемых блюд и напитков. Обстановка была на редкость напряжённая, тяжёлая. На родителей и брата покойного было страшно смотреть. Выручали друзья и коллеги. Вспоминали Егора тепло, с благодарностью. Щедрый, всегда готовый прийти на помощь, гостеприимный и хлебосольный, после смерти он вызывал только приятные воспоминания.
 Постепенно и ближайшие родственники оттаяли. Зазвучали смешные истории из детства. Вспомнились школьные проделки.  Казалось, что Егор по прозвищу Маэстро, присутствует на своём последнем празднике. Только гитара больше не звучала. И ни у кого не хватило смелости предложить сыграть и спеть. Да и гитару никто не взял. Музыка не звучала совсем. Никто не решился соревноваться с мёртвым виртуозом.
 Ни родственники усопшего, ни его друзья и близкие, да и никто в целом мире не узнал бы, что в этот вечер сильнее всех скорбела двадцатилетняя студентка журфака.
 Елена Юдицкая, прозванная на журфаке Юдифью, а в кругу друзей известная исключительно как Ёлочка, не просто скорбела. Она доживала последнюю неделю.
 Несмотря на то, что заветная мечта о журфаке и работе в газете сбылась, Ёлка два года проработала санитаркой. На медицинский поступать с тройкой по химии в аттестате было бессмысленно. Похоронив мечты о врачебной карьере, всё-таки прикоснулась к недоступному миру медицины. И уколы ставить умела в совершенстве.
 И что бывает, если поставить в вену укол  с воздухом, понимала отменно. Как и то, как это сделать, чтобы наверняка...
 Неделя жизни была нужна Елене, чтобы закончить дела. Сессию она сдала блестяще. В редакции дела шли лучше некуда. Последний выпуск газеты зашёл на ура. Редактор хвалила. За работу в редакции Ёлка не переживала. Замену ей найдут легко, а если что, Виталик и один справится - мальчик он талантливый.
 Уборку в квартире делать было рано. В день икс все приберёт сначала, отмоет до блеска, а уж потом...  Сейчас ещё чисто: на днях делала генеральную уборку. Зарплаты получила обе. На скромные похороны хватит. Накопления останутся родителям. Платье, в котором её будут хоронить, куплено.
 Оставалась библиотека. Её вторая работа. Скорее даже подработка. Устроилась на полставки и  по выходным  проводила  мероприятия, для которых частенько сама писала сценарии. Воскресное мероприятие, как ни крути, проводить придётся. Сказать, что заболела не вариант. Библиотечные кобры вовек не выучат этот сложный текст сценария за столь короткий срок. Конечно, для Ёлки неделя - срок огромный, она и за два часа справится. А Варвара Семёновна  и за лето его не выучит. Мерзавка она порядочная и подставить её было бы даже приятно. Но группа младших школьников перед Ёлкой никак не провинилась и было бы жестоко обрекать их на Варвару Сергеевну. Ей ещё перед Богом отвечать,  лишний грех на душу брать не стоит. Жаль, мероприятие только в воскресенье утром. Значит, она его проведёт. А вечером её уже не будет...
 
 Ёлка достала бутылку водки, которую купила, чтобы при необходимости рассчитаться с сантехником. Родители в гости сегодня точно не нагрянут - уехали к дяде, поздравлять с рождением внучки. Так что запах учуять некому. До завтрашнего вечера всё выветрится, а сама никуда до среды пойдёт.
В редакции она появляется по желанию, и завтра никто её там не ждёт. Библиотечные до  выходных не хватятся. Да и сообщат им раньше.
 Родители будут в шоке. О её мыслях и чувствах они не догадываются. Егор для них всего лишь друг сына, который перестал дурно влиять на родное дитятко.
 Вот и останутся с любимым сыном и внуком от него. А к ней могут даже на могилу не приходить. Она их любит, конечно. Но жить больше незачем, даже ради них не сможет.
 Всё кончено. Они не встретились. Ничего не будет. Не будет у Ёлки волшебной брачной ночи, не будет любимого сына от любимого мужа. И мужа никогда не будет.
Десять лет с того момента, как брат и Егор разругались на смерть, и Егор с воплем:
 - Дурак, несчастный! Она тебя не любит!- выскочил за дверь, саданув о косяк так, что чуть стёкла не вылетели, Ёлка ждала.
 Ждала, когда вырастет. Мечтала стать самой красивой.  На бетон никогда не садилась, как другие девчонки. Застудиться можно. Как ему тогда сына рожать? Никаких компаний и поздних возвращений домой. Мало ли что может случиться и тогда, прощай девственность! А это возможно только с ним. В редакции круто начала. На происшествия с трупами с опергруппами ездила не боясь, чтобы статьи интересные писать. Её имя становилось известным. Могла кого угодно пропесочить в своих статьях, от полиции до депутата.  Недруги стали побаиваться, многие в друзья набивались. А ей и дела не было! Он бы прочитал! Понял бы тогда, что она  журналист, что что-то из себя представляет, что выросла достойной его. Уже не прочитает и не поймёт.
 Ничего. Ни-че-го. НИЧЕГО не будет! Ничегошеньки! НЕ БУДЕЕЕЕТ! МАТЬ ВАШУ!!!
 ОНИ НЕ ВСТРЕТИЛИСЬ!!!
 От этого чернело в глазах. Подступала тошнота.
 Кармен, Юдифь, Конпепсьон Аргуэльо - так её называли окружающие. Миниатюрная кудрявая брюнетка с формами античной вазы и глазами египетской газели. Вот такая она выросла из неуклюжей, вечно лохматой  девчонки в пижаме, которую он видел, приходя в гости.
 Нынче мужики шеи сворачивали, когда она проходила мимо. В универе говорили: "красавица"! Кому теперь эта красота нужна?!
НЕ УВИДИТ ОН ЕЁ КРАСОТЫ.
Каждая новая мысль молнией пронзала мозг, черной волной разливалась по телу, причиняя чудовищную боль. Ёлка сжимала кулаки и ослабев, разжимала.
 Первая в жизни водка пошла легко. На удивление. И не взяла. И что алкаши в выпивке находят? Ёлка тяги к алкоголю не испытывала и сейчас только отвращение почувствовала. Зато согрелась: озноб не проходил с того самого вечера, как Ёлка, придя к родителям, услышала мамино, как бы случайное:
 - У Вадьки горе, друг его умер. Высокий такой. Егор, кажется.
 Спать не хотелось, но она легла. Ничего не примеряло с действительностью. Не хотелось никому мстить или что-то доказывать. Простила всех. Даже ненавистную Ирку.  Толку от ненависти? Егора этим не вернёшь.
 Говорят, сын у него остался. Лет семи. Только отчество другое и фамилия, разумеется. Наташка, гадина, поменяла! Посмотреть бы на него. Найти его, конечно, можно. Сама не справится - коллеги помогут. Поисковики среди них есть такие, что иголку в стоге сена разыщут. И мальчика найдут, сколько бы фамилий и отчеств ему не поменяли. А смысл? Украсть у Наташки сына и прятать, как героиня дурацкого сериала, пока он не вырастет?
 От этой мысли стало смешно. Впервые за все эти дни появилась позитивная эмоция.
 Сон сморил её примерно через час. Сказалась выпитая водка.
 
... Ёлка шла, сама не понимая, куда идёт и где вообще находится. Впереди маячил полицейский участок. Понятно: спросонья выскочила на материал! Вспомнить бы ещё: о чём писать нужно?! И фотоаппарат забыла! Ворона! Придётся после интервью возвращаться! День, считай, потерян.
    На улице было подозрительно пусто. Не лаяли собаки, не играли дети. Автомобили чернели пустыми салонами. Куда все делись?
   В участке никто не встретил. Ёлка ждала долго. Смертельно хотелось в туалет. Забыв о хороших манерах, Ёлка пошла искать сотрудников. Сами виноваты! Начнут возмущаться, так распиарит в следующем номере, что мало не покажется. Схема отработанная.
  Да где же они?! Маньяка без неё ловить уехали, что ли?!
  Кажется, она забрела в комнату для допросов. За обшарпанным столом, на месте для допрашиваемых, кто-то сидел. На месте для допрашиваемых...
  Попала! Кто оставляет незапертого преступника? Или это проплаченный побег? Чёрт её дёрнул сюда притащиться!
 - ВАЛИИИ! - проорал внутренний голос.
 Широкоплечий, с красивой светлой шевелюрой на голове, заключённый резко обернулся и посмотрел ей в глаза. Ёлка тяжело привалилась к стене, боясь упасть:  Егор!
 Он же... Не может б... Что он зд...
 Егор подбежал к ней, разглядывая.
 Она не понимала: узнаёт? Кажется, узнал. Но почему он так побледнел?
 Она хотела сказать ему... Язык не двигался. Ноги не двигались. Руки не слушались. Её словно парализовало. Слова застряли где-то в области желудка.
 Егор подлетел к ней, схватил за плечи. Лицо у него было злое.
 Что он делает здесь? Натворил что-то? Что он мог натворить? Или свидетель по делу? А зачем её схватил? Побег готовит, а она заложница? Надо успеть ему сказать...
 Егор оторвал её от пола и начал трясти:
- ЗАЧЕЕЕМ, ТЫЫЫЫ ПРИШЛААА?! УБИРАЙСЯЯЯ?!КТО БУДЕТ ТЕПЕРЬ С МАРКОМ? ПРОВАЛИВААЙ!
 И подняв вверх, с силой швырнул куда-то.
 - МАРКАААА БЕЕРЕГИИИИИ! И ЕГООО!- донеслось до неё, пока она куда-то летела.
 Жгучая обида затопила её. Слёзы текли по лицу и она не могла перестать рыдать. Немилосердно болели руки.
 Опомнилась она в чьей-то обшарпанной квартире посреди комнаты. Желтые обои висели на стенах клочьями. Кое где обои были откровенно отодраны. Красный палас под ногами светлел поеденными молью краями. Диван и два кресла очевидно пережили ни одного хозяина. Деревянная дверь с выбитым стеклом вела в коридор, который наверняка выглядел не многим лучше.
 Ёлка пошла на выход. Послышалась возня. За дверью кто-то сидел...
 - Отлично! - подумала Ёлка, - Сейчас мне как раз необходима встреча с парочкой облезлых крыс!
 Дверь полетела вперёд, словно кто-то её толкнул. Ёлка замерла.
 Между дверью и стеной сидел мальчик лет двух. Беленький и глазастый, пухленький и розовенький, как ангелок, в старенькой маечке и трусиках, он смотрел на Ёлку и хохотал.
- Егорушка! - позвал женский голос.
 Ёлка вздрогнула и полетела.
 Приземлилась она на ковёр в собственной квартире. Болели руки, которыми она во сне колотила по деревянной спинке кровати. Голова болела сильнее.
Приняв холодный душ, Ёлка сварила чернейший кофе и задумалась.
Знак? Егор не хочет её смерти? Или она сама боится, и этот сон вызван игрой подсознания, так выражающего этот страх?
 Ёлка достала заготовленный шприц, посмотрела и вновь убрала... До Воскресенья.
Она подождёт. Может быть судьба пошлёт ещё один знак?
Ёлка вытащила обрывок старой фотографии, с которой улыбался молодой блондин с гитарой и долго, печально смотрела.

В воскресенье в читальном зале было весело и шумно. Ребятишки, похожие на муравьёв, защищающих диссертацию, рассаживались по местам.
 Ёлку они видели сегодня в первый раз, но она им понравилась. Это было видно по тому, как внимательно её слушали и как охотно участвовали в конкурсах.
 - А кто отгадает загадку: хожу, брожу не по лесам, а по усам и волосам? - Ёлке нравилась эта немудрёная подработка.

И если бы не вечер...

Она всё-таки решилась. Сны ей больше не снились. Она попыталась найти в себе силы жить дальше... и не могла. Боль тугим коконом свивалась внутри, принося невыносимое страдание. Вечерами находила такая тоска, что хотелось выть по волчьи. Мысль о предстоящем вечере пугала и одновременно сулила облегчение.
 
- Вши, гниды, блохи! - выкрикивали дети  "отгадки".

"Хорошо хоть это мероприятие не для телевиденья!" - мысленно улыбнулась девушка.

- Расчёска! - громко сказал худенький, очень опрятный малыш с белыми как лён волосами, встав со своего места во втором ряду.
-Умница! - обрадовалась Ёлка и протянула ребёнку призовую закладку.

 Мальчик серьёзно посмотрел на неё васильковыми глазами.
У Ёлки закружилась голова. Перед ней стоял маленький Егор.
 - Тебя Марк зовут? - она старалась не заикаться.
 - А Вы, откуда знаете? - удивился малыш.
 - Учительница ваша сказала. - соврала Ёлка, искренне надеясь, что ребёнок не станет уточнять. - Маму твою, кажется, Наташей зовут?
 Мальчик доверчиво кивнул и сел.
 На прощанье он долго махал Ёлке рукой.
 
 Не успела Ёлка выйти из библиотеки, как в сумке завибрировал сотовый.
 - Вы давали объявление, что хотите поработать няней? - зачастил в трубке звонкий голос.
 Ох! И как она забыла, что не удалила объявление с сайта. Искала подработку на выходные и дала несколько объявлений. В том числе и о том, что может сидеть с детьми.
 Когда устроилась в библиотеку, другие объявления сняла, а про это забыла. Никто не откликнулся, и Ёлка думать забыла, что давала его.
 - У меня мальчик, двух лет. Я в ночь работаю. Необходима ночная няня, я знаю, что вы на выходные хотели, но может рассмотрите наш вариант. - продолжала между тем женщина.  - Мы живём по адресу...
  Услышав, что женщина проживает на улице, по которой она сейчас идёт, Ёлка неожиданно для себя самой решила зайти на собеседование.
 Квартира выглядела несколько... обшарпанно. На тесной кухоньке Ёлка ответила на интересующие женщину вопросы. Зачем она это делает, Ёлка не знала. Всё равно работать у неё не собиралась.
 - Мы здесь временно живём, - пояснила женщина,- Снимаем, скоро переезжать будем. Пойдёмте в комнату, познакомитесь с вашим будущим подопечным.
 Ёлка молча прошла за ней...

 Желтые обои висели на стенах клочьями. Кое-где обои были откровенно отодраны. Красный палас под ногами светлел поеденными молью краями. Диван и два кресла очевидно пережили ни одного хозяина. Ёлка подошла к деревяной двери с выбитым стеклом и заглянула за дверь.
 Между стеной и дверью сидел мальчик лет двух. Беленький и глазастый, пухленький и розовенький, как ангелок, в старенькой маечке и трусиках, он посмотрел на Ёлку и улыбнулся.
 Ёлка схватила его на руки и прижала к себе. Малыш радостно обхватил её за шею.
- Привет, Егорушка! - сказала она.
- Откуда Вы знаете, как его зовут?! И мы его и правда всегда Егорушкой называем! - удивилась женщина.
 - Вы же сами по телефону его так назвали! - Ёлка заявила это так уверенно, что женщина не усомнилась, что так и было.
  Придя домой, Ёлка первым делом достала шприц и выбросила его в мусорное ведро.
 Из тумбочки она вынула несколько писем и обрывок старой фотографии...
 
Холодный воздух из открытого окна не оставил и намёка, что тут что-то недавно сожгли. Ёлка сидела за кухонным столом, смотрела на красивого блондина на  фотографии и нежно улыбалась. Из магнитофона, со старой кассеты звучала песня под гитару. Увековеченный плёнкой, пел и играл мёртвый виртуоз...