Ев. от Екатии. гл. 11. Понеслась

 Странник шел домой с лесопилки, а ручей петлял рядом с ним, как темный спутник судьбы. То приближаясь, то удаляясь и оставляя под ногами тропинку, он весело мелодично журчал, встречая преграды, и в трели его воды слышались дивные голоса распутных русалок. Вся чистота и невинность гордых беспечных деревьев пала к ногам молодого безумного Странника. Шорох опавшей листвы доносился даже из синих глубин, где он случался как бесконечный мотив едва различимого клавесина. Клавиши-листья терзали струны течения на черном илистом дне, ярко украшенном золотом скромного северного «эвкалипта» – кустистой маленькой козьей ивы, так полюбившей влажные берега, превращая их порой в живые остроконечные арки.

      В одном из подобных местечек русалки искусно переплели всю лозу, полностью скрыв от человеческих глаз маленький островок под ажурным узорчатым сводом. Никому не дано было узреть сей хитроумный зловещий орнамент, похожий и на арабскую вязь, и на дьявольскую паутину из жуткого потустороннего алфавита.
      Бесконечное, протекающее в заданном ритме движение стройных узоров, созвучное музыкально гению этого дикого места, состояло из геометрических, каллиграфических и растительных элементов и созидалось волей спонтанно… на основе точного математического расчета – так, если бы Некто открыл единую формулу сущего, найдя логику в хаосе и просчитав Замысел самого Творца.
      Кружева озорной чуроты* буквально бросались в глаза, – поразительно было и то, что он раньше их почему-то не видел.

      Воздух замедлился и загустел, словно холодный ликер. Странник почуял запах «бесстыдницы», что сбрасывает свои одежды, движимая жаром под кожей*. Аромат эфирного масла тоненьким ветерком просочился извне, разбавляя экзотикой и неуместным теплом скромное благоухание приполярной незатейливой осени. Страннику робко подумалось, что благовоние послано кем-то, послано с тем, чтобы порадовать духов и его самого. Привиделись даже виновные в этом камедистые деревья – величественные, обнаженные и успокаивающие.

      Янтарный вечер слегка потемнел, и на рдеющем иссиня-едком северном небе вспыхнул самый нескромный бриллиант звезды-преисподней – Венеры. Прохладно-сияющая снаружи, огненно-яростная под покровом гламура, прекрасная планета любви блестела ярко и близко – словно в волшебном видении. По времени посетив небосвод ранее своего часа, она и творила этот приятный сумрак, превращая своим томным сиянием солнечный свет во вселенскую тьму.
       Венера искрилась-лучилась, отражалась нескромно в покрытой серебряной рябью, мелодично и нежно звенящей поверхности ручейка. Проекция небесной блудницы была отнюдь непростой – она проникала сквозь наполненную росой, тончайшую паутинку, сплетенную на окошечке-арабеске орнамента ажурного купола. Изображение туманного божества казалось великолепным-большим, но словно расчерченным четкой линией зловещего колдовского пентакля, подчеркивающего золотой нитью очертанье звезды многоликой Инанны.

      Услышав внезапный всплеск, Странник вплотную приблизился к этой чудесной беседке, страстно желая узреть хоть одну запредельную гостью, но видел только лишь их чуровское искусство и слышал их голоса. Звучали они нежно, хрустально, лаская душу приятными до сладостной боли, завораживающими нотами и гипнотическими интонациями.
      Игнорируя стоящего у шатра забавного гостя, русалочки говорили о нем же. При этом разум очарованного скитальца, едва запечатлев мгновение каждого мыслеобраза, хранящего в себе новый стишок, тут же с ужасом рассыпался на части мозаикой бьющегося стекла.

       Представив себе лангольеров, движущихся позади и пожирающих эти осколки, Странник ужаснулся. Ему показалось даже, что он слышит хруст множества острых зубов, грызущих стеклянные фрагменты своего недавнего прошлого. Но позади не было никого – ни звука, ни духа.

                Стих 2. Русалки... Они такие)

      Этот мирок стал похож на спектакль для него одного. Сцена словно сияла изнутри, распространяя свой скромный свет лишь под аркой, но эфемерным актрисам в нем было тепло и уютно.

      — Вчерашний
      — День
      — Никто
      — Не
      — Съел,
      — Он
      — Призракам
      — Достался.
      — А тот,
      — Кто
      — Выйти
      — Не
      — Успел,
      — Навечно
      — В нем
      — Остался, – сказали русалки на свой обычный манер.

      — Простите, но вся эта муть
      Попахивает бредом;
      И сомневаюсь я чуть-чуть,
      Что вторник встречу в среду.
      С материи снять нелегко
      Скорлупку-оболочку;
      Не существует ничего
      Вне времени, – и точка, – комментировал Странник.

      — Он
      — Нас
      — Слышит?
      — Вот
      — Дела…
      — Пенисы
      — Кривые.
      — Ганна
      — В оборот
      — Взяла, –
      — Помнит
      — Дни
      — Былые, – расхохотались русалки.

      — Ты
      — Присядь
      — На
      — Островок
      — Рунце
      — Золотое –
      — Ароматный
      — Табачок, –
      — Зелье
      — Непростое.

      — Табачок со Мною Ведь!
      Трубка есть, отрадно, –
      И уж очень потрындеть
      С вами мне приятно, – сказал Шут шутовкам*, снимая ботинки, – иначе, как по воде, на островок было не перейти.

      — Ног
      — Нельзя,
      — Не замочив,
      — К нам
      — Сюда
      — Добраться.
      — Но,
      — Тебя
      — Заполучив,
      — Можем
      — Постараться, – с этими словами русалки развратно захихикали, но потом внезапно умолкли и заговорили уже совсем иным тоном:
      — Видел
      — Как-то
      — Госпожу
      — Ты уже
      — Однажды;
      — Приближаясь
      — К миражу,
      — Лишь
      — Усилишь
      — Жажду, – пропели они как-то хитро-настораживающие.

      Вода оказалась совсем ледяной, но ноги словно горели, а поросшее мягкими водорослями дно ручья ощущалось, как нечто очень нежное и приятное. Выбравшись на островок, Странник достал остатки пахнущего медом превосходного табака и, набивая трубку, задумался: Босые ноги, ручей... Всё выглядело, будто ключи. Это уже происходило с ним, только немного иначе. Он вспомнил отрывки своей памятной встречи с первой из женщин и то, как русалка, откинув назад свои волосы, посмотрела ему прямо в глаза...

...Бездонные глаза-озера, смотрели на него тогда пристально, холодно и коварно. Было в них нечто непостижимое, запредельно-тоскливое, пугающе, настораживающее и притягивающее одновременно, способное свести с ума. Умные глаза изощренного демона на прекрасном девичьем лице.

      — Мне нельзя с ним встречаться, –
      С Гостем древней земли.
      Но ты можешь остаться
      Тут пока. Отдохни.
      Говорить долго очень
      Будет Усир* с тобой;
      Ждут бессонные ночи, –
      Диалог несмешной.
      Я тебя подготовлю –
      Лишь коснусь твоих глаз.
      Брось камзол в изголовье,
      Сделай ложе для нас, – раздался в голове Странника знакомый потусторонний голос.

      От неожиданности он опешил, – русалка стояла прямо перед ним, сияя глазами, похожими на совиные. Выглядела она совсем настоящей. Странник протянул руку и прикоснулся к прохладной коже, – она была очень мягкой, живой, но совсем не такой, как кожа живых людей или покойников, – несказанно-приятной, неописуемо-нежной, мерцающей, наэлектризованной и магнетичной. Парень поднялся и обнял запредельную гостью, утопая в ее глазах.
      Прохладные губы ответили на поцелуй вкусом вина, настойки опиума и блаженства. Запах моря переплетался с ароматом «Диора» в ее волосах, а бархатные изящные ручки проникли уже под рубашку, нежно лаская и впитывая его тепло.
      Странник делился своей энергией с дивой стихии, и та с радостью принимала его драгоценный дар, даруя в ответ свою запредельную прелесть. Неважно, сколько девичьих душ впитала в себя королева русалок, но в ней теперь будто сосредоточилась вся в мире женственность, все обаяние и сладострастие мира.

      Пусть останутся маленькой тайной самые сокровенные подробности этой трепетной встречи. Тронутый до самых темных уголков своего странного сердца, счастливый обессиленный Странник уснул, обнимая неземное создание.
      Русалка лежала у него на груди и мило мурлыкала. Да, она была неземной, запредельной, но отчего-то, теперь очень родной – такой теплой, желанной, будто маленькая невинная нимфа, а выглядела почти как обычная красивая девушка. Когда же и она уплыла в царство своего морского Морфея, то подарила Страннику сон, представ ему на мгновение в образе Мирамы фон Кримс.

                ***WD***

*Бесстыдница – эвкалипт. Называют так за то, что он сбрасывает кору. Еще Бесстыдницей называют Венеру за то, что она первой появляется на небе, потом неизвестно, где шарится и уходит последней.

*Чурота – славянская нечисть.

*Шутовка - наяда, русалка... Так еще нимф воды называют. Наяды живут преимущественно в ручьях и даже в фонтанах) Нечисть, чурота - одним словом.

*Усир - так русалка называла Осириса... почему-то. Однако чурота рассказывала о том, что Осирис зол на них по известным причинам. Не помогли, когда был расчленен и утоплен. Однако же это не вся информация. Читайте дальше. Внимательно.

******

Следующий стих - http://proza.ru/2024/02/21/228

Предыдущий - http://proza.ru/2024/02/20/260

Начало сериала - http://proza.ru/2024/01/06/822

Сиквел - http://proza.ru/2023/02/03/1819

Начало сезона - http://proza.ru/2023/11/25/456