О домашнем насилии

я четыре года тебя молю -
поднимись, скажи,
наступай на огонь носками,
туши пожары.

доставай с сундуков гордыню
и боль свою,
всё же видно отчетливо,
к чёрту твои радары.

постоишь малёхонько в грёбаном уголке,
и с печали взвоешь,
с глубин огалятся снасти.

да ему всё не так, -
кругом липовый хромакей,
говорят же, - подохла лошадь,
креститесь,
забудьте,
слазьте.

без ударов удар - тебе вовсе родная доля,
и словами заломы не греют,
но всё ж любимый.

ты на воле была когда, детка?
вот чтоб на воле!
вместо этого тащишь ворох неукротимый.

тебе власти не знать,
ты во власти того, кто сердце
положил на алтарь и ****ства, и эгоизма.

по инерции тянешь, смирясь,
подсыпаешь медовых специй,
пономарь, что играет
на благо его фашизма.

ни детей, ни тебя он как в первый раз
не обнимет,
повернись.
ещё раз.
и взгляни на те руки трезво.

они били и бьют,
может, вовсе, и жизнь отнимут.
сено лезвий полно,
ты босая не чуешь лезвий.

в этот век недалёкий,
пусть принято, - "современный",
стыдно даже сознаться,
и пусть,
только ты сознайся.

отнесись к себе строго и сухо,
режим военный
отмени,
малышей спасай
и сама спасайся.