Я проснулся от лая собак...

Я проснулся от лая собак
или песни церковного хора.
Время тащило свой труп.
Мой философский хоррор
не думал кончаться так просто.
По проводам стекали отражения
неизвестных, неуказанных, неформальных
гностических императивов
от «Я» до «В». Здесь было бы уместней
слово «всё», но я дал себе эту клятву –
исчезнуть завтра или сбиться с ритма. Я забыл.
Не помню. Я не знаю,
о чем вообще тут говорил.
А в дореволюционной России, кстати, совсем было по-другому.
Сначала слова, а потом перчатки.
Со стороны Вертчаги показалась безголовая гидра.
Когда присмотрелся к ней, понял,
что сбился с ритма,
что время забыло норму и ушло в отрыв,
не наоборот, а врозь.
Это напоминало то наркотический трип,
то обглоданную кость бессознательного,
то мертвую шлюху на стеклянной панели памяти,
или стеклянную память шлюхи на мертвой панели.
И первая мысль была...
дескать, выхода нет.
А это просто четверг себя примерял заранее
на скальпе недели.
Окраина вымораживала сама себя и бесила
других мертвецов в глубокой траншее метро.
Вдруг чудовище в луже,
оскалившись, поползло на солнце,
предложив мне партию в прятки.
Я согласился,
потому что я был ему нужен,
а дальше – не спрашивал.
На меня одинокая Башня косилась,
и я успокоился и замолк.
Слава богу, в Империи всё в порядке –
слоган и потолок всей речи.
А потом,
я видел идущее мне навстречу
Бедствие –
как симптоматический знак.
Я думал, идёт процесс,
оказалось – прошлась процессия.
360 дней в году
бесперспективный Положняк.
И дороги друг друга сшибали,
приваренные к трубам,
приставленные к виску, как штемпель,
как бесплодие, как знамение, как запятая –
исходя из желания времени,
выбивается на идентификационных номерах и бирках
одинокое – Я не номер.
Я – ЗНАК
Настоящее же – бесстыже любого вора.
Время крадется за каждым
и каким-то образом опережает его.
И вот, со спины я слышу,
как по костям ко мне ступает
красная мантикора
по имени Однажды,
с фамилией За-Всё.


<конец декабря>