редакция 2024 г.
Фрагмент книги
Серия книг «Море Ницше»
в одном томе
Часть 1
Вступительное слово – Посвящение Ф. Ницше стр. 3
Перевод стихов «Так говорил Заратустра, часть 4» стр. 13
Эхо глав книги «Так говорил Заратустра, часть 2» стр. 23
Часть 2
Перевод прозы в ритмы по книге «Человеческое, слишком человеческое» стр. 111
Переложение глав «По ту сторону добра и зла» стр. 200
Часть 1 http://online.pubhtml5.com/ucdb/hhhu
Часть 2 https://online.pubhtml5.com/ucdb/ionj
Афоризмы и сказки https://online.pubhtml5.com/ucdb/eqzm
Случается любовь с первого взгляда, а у меня она случается с первой интонации авторской мысли, условленной душой в книге или музыке. Глубокие мысли, даже самые оригинальные, имеют единый корень, но интонация, авторское звучание новой формы той изначальной мысли… она-то всегда неповторима. Так я влюблялась не раз… в мысли античных философов и древнекитайских поэтов, реже это происходит с мыслями современников, к которым отношу авторов ближайших веков. Оказывается, что и переводчик, вносящий естественным образом в перевод текстов свою лепту, не мешает резонансу с душой автора, узнаванию в нём подобия своим чувствам и мыслям. Таким была и остаётся моя вневременная влюблённость в философию трудов Фридриха Ницше. Благодаря интонации самовыражения его богоподобной души. А те, кто видят в его произведениях отрицание Бога, обманываются, воспринимая внешнее, подобное себе, и не замечая главное, глубинного жемчуга.;
Фридрих Вильгельм Ницше (нем. Friedrich Wilhelm Nietzsche),
15 октября 1844, Рёккен, Пруссия — 25 августа 1900, Веймар, Германия,
немецкий философ, поэт, композитор, филолог, культуролог, представитель иррационализма. Он подверг резкой критике религию, культуру и мораль своего времени и разработал собственную этическую теорию. Ницше был скорее литературным, чем академическим философом, и его сочинения носят афористический характер. Философия Ницше оказала большое влияние на формирование экзистенциализма и постмодернизма, и также стала весьма популярна в литературных и артистических кругах. Интерпретация его трудов довольно неоднозначна, вызывает много споров. Мне по душе рассматривать творчество в развитии, многоаспектно, а в перспективе надвременно. Каким будет эхо философа-поэта спустя триста, пятьсот лет, нам неизвестно... Но оно будет! Приглашаю вас, читатель, послушать, как говорит сегодня ницшеанский Заратустра в сказочном мире Семи морей. Какова роль философа-поэта, и в чём её ценность, значение для современников, вам объяснят искусствоведы. Но в этой книге на вопросы отвечает душа автора в соавторстве с Ницше.
Вступительное слово
НИЦШЕПЛАН
Я слишком многого потребую от вас,
Вы, мой читатель, это странствующий ум,
Что всё сомненьям подвергает в море дум
И сам, как море, синий свет спокойных глаз...
Я много времени потребую взамен
Того, что скрыто за строкой. Хочу отдать
Я в море штиль, и шторм, и шалость! Благодать,
Коль это море - ваш источник перемен.
Пути нехоженые смелому награда,
Раздумье благостное... сила изнутри,
А непонятное лишь камешки в пути.
Путь не бывает без преград. В уме преграда...
Письма к Ницше
Люблю над временем тебя!
Тут нет времён и расстояний,
Нет встреч и грусти расставаний.
Ты - небо, я твоя земля.
Всегда мы вместе, хоть в часах
Моё капризнейшее тело
В краю земном свершает дело,
А дух живёт на небесах.
О, это зеркало души, -
Земные так считают люди,
Съедая ягодки на блюде,
Но не вкушая… тишины...
Хотя уверены подчас,
Что всё на свете понимают
И просветлёнными сияют,
А дух в оковах каждый час.
Люблю над временем тебя,
И отпускаю вниз, в часы
Твои слова, нектар росы,
И Заратустры жар огня...
Хрустальны росы нынче здесь,
Да здесь и я, душа Феаны,
Как капля мира Океана.
Во мне твой мир - бунтарства взвесь.
Позвольте в нескольких словах объяснить причину появления этой книги, впервые опубликованной фрагментами в сети в 2000 году Сергеем Михайловым на замечательном сайте «Скрижали». Каждый из читателей и почитателей таланта Фридриха Ницше воспринимает мощь его произведений по-своему, иначе и быть не может. Но невозможно исчерпать бездну мысли гениальной, и потому я решилась отразить в стихах своё восприятие мудрого мира великого философа. Пусть проявится ещё одна отражённая эхом грань его таланта, выраженная резонансом души в русских ритмах. Мысли Фридриха Ницше воспроизведены мною, конечно же, небезупречно, но согласно душевному восприятию, на мой вкус. Сам автор утверждал, что жизнь и есть спор о вкусах. Понимаю, мой Ницше сильно отличается от того канонического образа, каким его описывают биографы, для меня это не столь важно. Мне хотелось озвучить эхом красоту и глубину его интрасферной мысли, интонацию неповторимого таланта.
На мой взгляд, миров столько, сколько нас, каждый человек уникален. Автор же воскресает в каждом читателе или слушателе, в восприятии того, кто прикасается к его труду с любовью.
Поясню, в каждом из выбранных мною Авторов я выделяю именно то, за что его можно любить, а остальное, всё житейское или банальное, противоречащее моему видению, без жалости выбрасываю, даже если это и покажется кому-то несправедливым... Ведь именно так мы поступаем в отношении наших близких и любимых людей.
;
ТУМАН
Как сладко думать о тебе, далёком том,
Кто пониманием одаривал меня
И сказкой новой Заратустрова огня...
Святой обман... самой себя?
Пусть грянет гром!
Я принимаю сей обман души волною,
Животрепещущей во вспененном тумане.
Как сладко плыть по океану чувств волнами
И думать только о тебе, и быть тобою…
Но для тумана сам туман уж не обман,
А жизнь-волшебница, поток неукротимый,
Что между небом и волной плывёт, ретивый
И неподвластный осужденью. Океан!
СЛАДКИЕ МИНУТЫ
О, эти сладкие минуты!
Янтарных ягод винограда
Они сочнее! В них награда
За те часы, где были путы...
За дни, где выросли попытки
Понять себя, узнать сей мир.
Минуты нынче - чудный пир!
На ткани жизни злато-нитки.
Душа Феано, Персефона!
Золотошвейка молодая,
О чём мечтаешь, вышивая
Рельефный профиль Пифагора?
Тебе миры Богов тесны?
Ах ты, шалунья, хочешь знать
Земную сладость и понять
Моих ночей волшебных сны?
Сегодня утром два цветка
Я вспоминала белоснежных
Средь бирюзовых травок нежных...
О чём был сон, скажи, сестра.
Как ты его растолковала?
Что предрекают те цветы?
Открой мне тайну красоты,
Сними запретов покрывала...
О, эти сладкие минуты!
Вкуснее персика они.
Твоя награда, объясни,
Не назову ли их я «путы»?
УЧУ Я ВАС
Ты говоришь: «Учу я вас... Вы у меня
Должны сначала научиться!» - По-че-му?
Над бездной нет пределов щедрому уму!
Вначале ты меня учил, теперь уж я...
Но не тебя учу, конечно, дорогой.
Себя саму своей теории о жизни.
Я формирую и оттачиваю мысли
С единой целью: превзойти себя самой!
Ты цель преследовал, когда был молодым,
Превосходя всегда своих учителей.
Я так люблю тебя в нарядах королей,
Но без одежд твой дух становится... чужим.
Свою я Волю слышу, молнии копьё,
А дух сердечный говорит «Пойми меня!
Я уникален тем, что ты - моя земля,
Подножье той вершины, где всё, всё - моё!»
Движенье к цельности свершается затем,
Чтоб солнце новое взяло планеты в плен...
И одинокого любовника тропа
Высокогорному сознанью суждена...
Ты не нашёл тогда меня в кругу друзей
Лишь потому, что я жила… в душе твоей.
Теперь в моей душе живёт твой гордый дух,
Но я обязана уйти в одно из двух...
ДРУГУ
Чему же так ты опечалился, мой друг?
Пройдя великий путь победы и паденья,
И одиночество годов долготерпенья,
Что замыкает на замки порочный круг...
Чему ты радоваться в жизни перестал,
Когда она тебя дразнила и ласкала,
Златыми кудрями пленяя, убегала,
И восхищалась, и любила…
Но настал
Великий полдень силы духа твоего.
И ты не смог расстаться с ним, как было раньше,
Когда великое казалось много дальше,
Так кругом вечного вращенья суждено.
Уж не устал ли ты от долгого пути,
От пиков горных и чернеющих ущелий,
От неприятия людей, их жажды мщенья?
Увы, меня ты разуверился найти...
Об этой встрече ты мечтал, в неё ты верил,
И каждый раз тебя ошибка поджидала...
Когда другая плечи жарко обнимала,
Ты видел всё до дна, но бездну не измерил.
Твоя надежда в одиночество ушла.
Да как иначе на земле любовь найти,
Что неизменна и сияет на пути
И днём, и ночью, как златые купола...
Ты звал её нежнейшим именем... моим!
Но иногда звал злою мудростью и жизнью.
Ещё ты звал меня кокетливою мыслью,
Но ни единожды ты не был мне чужим...
И лишь смеясь, я назову тебя «чужой»,
И сердце тотчас застучит от возмущенья.
Любое слово это духа угощенье!
А дух мой - ты, единый, вечный и живой!
В ПОЛДЕНЬ
О, эти чудные слова, мгновенья прозы!
Вас не заменят даже рвущиеся грозы,
И вспышки молнии на небе… древом жизни
Не отразят глубины ваши, светомысли!
Не покориться вам? Так мир не обрести
С миндалевидными глазами на пути,
Не улететь в кипящий смерч, водоворот,
Не отразить звучащий звёздный хоровод...
Вот потому-то вас, слова души моей,
Я воспеваю и храню в потоках дней.
В плодах созревших слов таинственный нектар
Преображает мир, вручая сердцу дар...
Великолепные, жемчужные слова!
Мне Заратустра подарил суть существа...
«Одно другого может быть необходимей»,
Когда полвечности всей вечности правдивей...
Человек, мыслящий линейно, не поймёт объёмно мыслящего, а тот не совсем поймёт многомерно мыслящего, но в поверхностном, бытовом разговоре все будут равнопонятными казаться друг другу. Поэтому разговоры о равенстве людей фантастичны, ибо души всегда сокрыты завесой тайны.
Это как оказаться в Шамбале и не увидеть её, а мы так и живём, в буквальном смысле мы живём в Боге, но не только не пытаемся увидеть, обычно мы не хотим чувствовать его вездесущее присутствие. За красотой декораций бытия, за шумными баталиями земных событий, информационных сенсаций, за гениальными достижениями современников, за окованными серебром обложками древних книг и за стереоскопическими картинами будущего мы не видим самого важного и простого. Человек был и есть един с миром Творца. Если он не видит всю картину целиком в себе, то старается понять и связать умом разрозненные эпизоды своей жизни, жизни близких людей, осознать связь времён и событий. Когда это удаётся, его внутренний Учитель празднует великий Полдень, когда картина рассыпается – Великую Полночь, сам же праздник не прекращается в необъятной душе его и на мгновение… Салюты звёзд ночного неба ясное свидетельство Вечности Мгновения.
Если ум - квинтэссенция живой природы, то какова основа рациональности, разумности, каковы корни порядка в самой природе?
Корни Природы в Единстве формы и бесформенного, проявленного и непроявленного, разумного и неразумного, Природы и Разума, создающего природу из Себя. Ум всегда ограничен и потому различает, разделяет, вводит дополнительные характеристики воспринимаемого и тем самым усложняет сам себя и свою природу. Таким образом, упорядочивание может быть и бесконечным, но предел ставит себе сам Разум, именно благодаря своей одухотворённой, божественной природе. Воспринимаемое и воспринимающий в единстве.
Для Hицше все определяется "волей к власти" - "волей волить себя", иррациональным жизненным порывом, который упорядочивает-различает цели, как условия своего сохранения и возрастания. Мир есть становление воли к власти, сам по себе он ничто.
Чтобы понять другого, мы его невольно упрощаем, наделяя своим пониманием... И это ведёт к ошибкам, ибо каждый другой – лишь отражение его в нашем уникальном восприятии, а не сам истинный.
Принято считать, что для Ницше "воля к власти" означает стремление охватить необъятное, упорядочить его в себе, своем восприятии. Возможно, Ницше более глубок, нежели знатоки его философии, ибо и Ницше, и каждый из нас ограничены по-разному, выражение "воля к власти" понимаем по-своему правильно, но не так, как понимал он...
Его тезис "всему - моё" звучит несколько иначе, чем его же "воля к власти", в одном случае это экспансия, захват окружающего мира, удержание внимания на себе, а в другом – щедрость души, великодушное дарение себя истинного, изначальную мысль Единства.
...Скажите мне, друзья, где дышит справедливость?
Любовь крылатая, что с ясными глазами,
Что наказание в себе несёт с дарами,
Что оправдает, кроме судей, всех на милость.
Слыхали ль вы ещё и это - У того,
Кто хочет быть всесправедливым, даже ложь
В любовь всегда преобразует меч и нож!
С меня достаточно, коль я даю Моё!
Вот справедливость, не всему своё, а так
Как я сказал сегодня вам... Остерегайтесь
Несправедливым быть к отшельнику! Старайтесь
Понять его и разгадать сокрытый знак...
Единство - просто и цельно, его главное качество - неделимость, обнаруживаемая искусственным и природным «делением» - отделением в восприятии от единства другого (инакового, неединого, псевдоединства, миражей единого, фантазии единого о неедином и т.п.). Тут каждый творец сам "решает", какова цель, что для него первоисток деяния, каков корень движения, каковы изначальные форма и содержание, в чём именно выражено их единство, зачем творцу понадобилось проявиться в том или ином неединстве.
Единство формы и бесформенного яснее и проще всего выражено сферой, а во многомерном восприятии – интрасферой, тетрасферой и т.д.
Единство проявленного и непроявленного яснее всего (для ума) выражено состоянием души (отражением в восприятии ума таинственной сущности души).
Единство разумного и неразумного, природы земной и Разума, создающего свою природу из себя, яснее всего выражено звёздным небом.
Учись тому, что можешь перенять,
Но сердцу доверяй и вдохновенью,
Сплетай судьбу венком.. за прядью прядь
Светящихся, искрящихся мгновений…;
МОЙ ВЕНЕЦ
О, мой смеющийся венец!
Венок из роз благоуханных,
Изысканных и долгожданных,
О, Заратустра, мир сердец!
Танцор, дитя на крыльях неба,
Легчайший дух, любимый друг,
Дарящий радуге свой круг
И аромат ржаного хлеба...
Ты мне и брат, и сын, и дед,
Весёлый дьявол, вздорный бог,
И добродетель, и порок,
Ты самый дальний, юн и сед...
Влюблённый, жёсткий и терпимый,
Чей смех, как молния летит,
Чей дух великое творит,
Ты - мой единственный любимый...
***
До неба долетай мечты своей,
И выше следуй за предел предела,
Туда, где свет возвышенных Идей
Проявится для творческого дела…
***
Не передать всю суть словами,
Но в слово света то вложить,
Что свет несёт не по программе,
…А помогает духом жить...
ЭХО «ТАК ГОВОРИЛ ЗАРАТУСТРА»
ВОЛЬНЫЙ ПЕРЕВОД СТИХОВ
ДЕМОН ВЕЧЕРНЕЙ ТОСКИ - ПЕСНЯ ЧАРОДЕЯ
4 часть
“Под злыми взглядами спускавшегося солнца...”
..Я никогда бы не сказала так, но что... меня притягивает, друг, ответь, за что я с Заратустрою сроднилась негой донца...
Когда яснеет воздух над землей
безбрежной...
и утешением
роса небес...
нисходит,
Волной невидимой,
неслышимой
и нежной
Успокоенья сладость тихо хороводит...
Ты вспоминаешь ли, горячая душа,
Какою жаждою томилась ты когда-то,
Как росы неба ты считала не спеша,
Что ниспадали на тебя мерцаньем злата...
Как ты, усталая, в слепом изнеможенье
Под злыми взглядами спускавшегося солнца,
Злорадно слепящего, будто в услуженье,
Между дерев искала ставенки оконца...
Желая вырваться с земли на волю неба:
- Ужель я Истиной не стала?
- Нет, увы...
Ты - хищный зверь, поэт со лживой маской Феба...
За хитрой мыслью ожидающий дары...
И это Истины роса!? - О, нет, и нет...
Ты - скоморох, что сам себе добычей стал,
Поэт и только… А вокруг-то... карнавал.
Твой бег по кругу в ложных целях разве свет?
«По лживым радугам среди небес обманных»,
В загромождённости мостов неясных слов
Ты хочешь с Истины сорвать Её покров,
Не зная, что найдёшь в обители желанной...
И это Истины жених? - О, нет, конечно!
Ты не стоишь у Храма хладный, неподвижный,
Как страж господних врат,
Как тень от сил всевышних.
Ты дикий хищник, что в окно глядит беспечно...
Стремясь без всякой цели выпрыгнуть в него,
Да, в лес дремучий убежав, кричать приветно...
Здоровья полный, красоту искать в тенетах
И кровожадно погружаться в естество...
Вот, сладострастно ноздри духа раздувая,
Ты крался, полный лжи, к добыче, чтоб схватить
И когти в тело ослабевшее вонзить,
О глубине своих мечтаний вспоминая...
Порой, орлиный взгляд со снежной высоты
Стремился в пропасть существа твоих владений,
Змеился кольцами, спускаясь вглубь ущелий,
И вдруг, как меч, разил ты жизни сей тщеты.
В ягнёнка молнией попав, ты стал терзать
Со злобной яростью овечии тела,
Что тупо смотрят со смирением вола,
И, не противясь, отдаются духом в пасть...
Вот так пантерный твой характер, о, поэт,
И проявляется под тысячью личин...
Ты скоморох, искатель истинных причин,
Овцу и бога увязал в один сюжет...
Терзая бога в человеке, и овцу
Терзаешь также ты, и радуешься тем,
Что хищным разумом коснулся разных тем,
Блаженство дикое отправив по кольцу...
Когда яснеет воздух терпкий, и луна
Серпом зелёным
среди тучек
выступает,
И свет ушедшего светила подрезает,
Гася пурпуровые кольца полусна...
Тогда упал я с высоты своей мечты,
Где дух носился, полный света и огня...
Упал я навзничь, в тьму, сознание храня,
Что жаждет правды и во мраке темноты...
Скажи, ты помнишь ли, горячая душа,
Своё томление в изгнанье этом вечном?
Ты - скоморох, поэт и только...
в бесконечном
Собою станешь ты,
бездумно хороша...
;
БЕЗЖАЛОСТНЫЙ ОХОТНИК
( ПРИЧИТАНИЯ ЧАРОДЕЯ )
Часть 4
Прошу я в час холодный…
- Кто может отогреть...?
Я смерть зову, бездомный...
не в силах умереть...
Горячие мне руки скорее протяни,
Сотри былого муки, в нём гаснут и угли...
От страха цепенея, в бессилии дрожа,
Пред смертию робея, лежу я, чуть дыша...
В припадках хвори злобной под острыми концами
Разящих стрел, бесплодно я трепещу крылами...
Охотишься, ужасный, ты - мысли вечной дух,
Слепя зарницей властной, испытываешь слух...
Твоим сражён я взглядом насмешливо глядящим,
Отравленный, как ядом, в мученьях леденящих...
Бесчувственный притворник, ты - каменный отрог,
Безжалостный охотник, неведомый мне бог!
Рази смелее, глубже, и в сердце попади,
Ударь меня и тут же... разбей и проколи!
Зачем тупые стрелы? Зачем опять терзаешь...
Мученья... неумелы? Ты что ж ещё... желаешь?
Ты хочешь... видеть муки... Зачем мои мученья?
Злорадный бог, от скуки ты жаждешь развлеченья?
Ты ловишь звук дыханья, подслушивая сердце...
Ах, ты... желаешь знанья, которым бы воспеться...
Да, может быть, ревнуешь...
К кому же? Прочь уйди!
По сердцу ты тоскуешь...
ах, сердце и найди.
Ты хочешь, вор бесстыдный, похитить и признанье!?
Палач неблаговидный, достойный наказанья!
Я должен, как собака, валяться пред тобой?
Грабитель ты, клоака, что послана судьбой...
Ты ждёшь хвоста вилянья, признания в любви!?
Посланник наказанья,
уйди или срази!
...Какой укол ужасный!
Да… я твоя добыча...
Но пленник гордый, властный.
Не видишь ты отличья?
Грабитель и разбойник!
Что? Выкупа?
И сколько?
Смотри, я не покойник,
цена высоковольтна...
Сказала Гордость «Много потребуй от меня!
Но только краткость слога... а не простор огня...»
Ах, вот как! Неужели?
Меня желаешь взять
Всецело...
В самом деле?
Но гордость не отнять.
Глупец, зачем терзаешь ты душу униженьем?
Любви мне дай, узнаешь сердечное движенье.
Горячую мне руку скорее протяни,
Из сердца боль и муку в огне своём сожги!
С врагами я лишь знался... Я научён борьбе!
Ты... сам бы мне отдался, мой лютый враг!
Сам - Мне!
...Умчался прочь... Покинул...
Мой Друг, великий Враг!
Божественный мой... сгинул... Один стою у врат...
О, нет! Вернись обратно, пусть с пыткой и стрелой!
Всё понял ты превратно, вот... слёзы за тобой...
Из глаз моих стекают, и снова для тебя
Огонь горит, блистают на сердце пламена!
Вернись ко мне, Страданье и Счастие моё...
Последнее признанье -
Я - часть Твоя. Ты - Всё!
P. S.
Ты звал его, как счастье, и клял, как наказанье!
Хотел его всевластья, желал его познанья...
Бранился и кривлялся, рыдал и угрожал,
Смеялся и боялся, сдавался, побеждал!
То роды искупленья земных времён, грехов,
Великое мгновенье спрессованных веков.
Знай, я была с тобою... Тогда, сейчас, всегда...
Мы нитью золотою увиты сквозь года.
Ты - дух мой и твердыня, а я - душа и мать...
Для бога я рабыня, что большего желать!
И ты отдался в рабство, хоть бился, как гигант,
Теперь блистают царства, играет музыкант!
Теперь ты... не бранишься, и бога не клянёшь,
Теперь землянам снишься, ведь... в Боге ты живёшь!
Небесные оркестры играют в честь тебя,
Все пропасти и бездны познали силу дня!
И мчатся колесницы твоих чудесных песен,
А вслед за ними птицы до звёзд...
Им мир наш тесен!
Те птицы - наши души.
Те звёзды - дух иной.
Держи поводья, друже,
в честь дружбы золотой.
;
СТРАННИК - ПЕСНЯ ТЕНИ ЗАРАТУСТРЫ
ПСАЛОМ ДЛЯ ДЕСЕРТА
СРЕДИ ДОЧЕРЕЙ ПУСТЫНИ
4 часть
Пустыня ширится сама собою:
Горе…
Тому, кто сам таит пустыню в каждом взоре...
Той самой Бездны та Пустыня отраженье -
Звезды танцующей безумное круженье.
*
Всё так торжественно! Совсем... по-африкански.
Достойно даже льва и хитрой обезьяны,
Что ревуном морали звали те, что пьяны...
Я здесь... совсем ничто для вас, подруги царски...
И всё же здесь, подруги милые.
Сезам...
На долю счастие приплыло, как бальзам.
А, между тем, у ваших ножек бесподобных
Мне радость выпала сидеть, в подножье пальмы.
Мне, европейцу, восхитительные мальвы!
В пустынном мареве я вижу вас, угодных...
Оазис крохотный меня вдруг поглотил,
Раскрыв навстречу ротик, пахнущие губки...
Я из ничто пустыни ветром жаркой шутки
Ворвался внутрь и, внезапно, проскочил!
И вот.. я здесь, подруги милые.
Сезам!
На долю счастие приплыло, как бальзам.
Да... Слава оному киту, в ком хорошо
Быть гостем званым! Вам понятен мой намёк?
Когда б с китова чрева мчались наутёк,
И я б бежал...
Но здесь так мило и грешно...
Я прибыл к вам, в брюшко-оазис из Европы,
Что недоверчивей всех старых жёнок в мире.
Она, Европа, неподвластная сатире,
Меня поправит под устойчивые строфы...
Переслащённый, словно финик перезрелый,
Я вожделений золотистых полн, как он.
Томлюсь по девичьей мордашке, опьянён,
По белоснежным зубкам белым и умелым.
По ним-то именно сердца всегда тоскуют...
А я лежу, как этот южный плод, похожий
Сверх всякой меры на него горелой кожей,
А рой крылатый дуги вкруг меня рисует...
В игривой пляске рея, также вкруг порхают
Причуды ваши и желаньица младые,
Слегка язвительные, нежные, немые...
Вы кошки-девочки, что мысли подрезают...
Осфинксовали вы меня, Дуду, Зулейка.
Чтоб эти чувства в слово оное вместить,
(Великий Господи, прошу меня простить,
Не устоять ото греха... а сам сумей-ка)...
И я сижу, вдыхая райский воздух, право...
Наичистейший и прозрачно-золотистый.
Такого воздуха не знал поэт искристый,
Что в древнегреческой поре творил во славу.
Хотя... сомнительно, - я прибыл из Европы,
Что недоверчивей всех старых жёнок в мире,
Что не подвластна ни унынью, ни сатире,
Пусть сам Господь исправит кривенькие строфы...
А этот воздух! Будто в кубки разливая,
Вдыхая ноздрями, раскрытыми широко,
Как в безвременье средь подруг, без сна и срока,
Не вспоминая ничего, не ожидая...
Смотрю на пальму, что, подобно танцовщице,
Так изгибается и ластится несмело...
От одиночества ослепла, онемела,
Не видит тень мою, вторую ножку - Ницше...
По крайней мере, тщетно я совсем старался
Ту прелесть, скрывшуюся где-то, рассмотреть.
Тех близнецов единства чудо не узреть...
Хоть я... второю ножкой быть в уме пытался.
И если мне готовы верить вы, друзья,
То пальма эту прелесть вовсе утеряла.
Её уж нет! Отговорила, отстрадала,
И не смогла найти вторую ножку - «я»...
Где, одинокая, грустит она в разлуке?
Быть может, в ужасе пред зверем златогривым?
Или изъедена до кости тем игривым
Голодным зверем и теперь страдает в муке...
О, да не плачьте же!
Не смейте плакать вы,
Созданья нежные и сладкие сердца!
Ваш кошелёк-мешочек пуст не до конца,
В нём корешочек сладкий… редкой вкусноты...
Зулейка, бледная Дуду, не плачьте, душки!
Иль, может быть, уместней здесь иное средство,
Что боль уймёт? Вот - европейское соседство,
А вот - достоинство и честь, а тут подушки…
Вот добродетелью надутый старый мех.
Шипи, свисти и дуй ещё морали рёвом,
Пред дочерьми пустыни пой учёным словом,
Весь жар души и страсть ума подняв на смех...
Вой добродетели исконно европейской
Вам непонятен, этот волчий аппетит...
О да, пред вами европейца страсть кипит,
Я не могу иначе... Мир мой... вам глупейский...
*
Пустыня ширится сама собою: Горе!
Тому, кто сам таит пустыню в каждом взоре...
ТАК ГОВОРИТ ЗАРАТУСТРА
Часть 1
Предисловие Заратустры
-1-
Вот Заратустре отзвучало тридцать лет
И он покинул сердце родины своей,
И озерцо, и тень лесов, и гладь полей.
Пошёл он в горы, где рождается рассвет.
Уж десять лет он одиночеством дышал
И наслаждался...
только сердце... изменилось,
И на заре оно к высотам устремилось!
Он обратился сердцем к солнцу и сказал:
- Великолепное светило, объясни,
К чему свелось бы твоё счастье, весь твой свет,
Когда б ни те, кто здесь живут в потоке лет,
Когда б ни те, кому ты светишь ясны дни?
К моей пещере подымаясь ежедневно,
Ты пресыщалось бы собой, когда б ни я,
Когда б ни мой орел и мудрости змея
Тобою радовались годы неизменно...
Мы утро каждое тебя здесь ожидали
И принимали полноводие лучей,
Что проливало ты от щедрости своей,
И, принимая, мы тебя благословляли.
Взгляни, пресытился я, словно та пчела,
Что слишком много мёду нынче собрала...
Нужны мне руки, распростёртые ко мне,
Дарю я мудростью, как солнце - свет луне...
Чтоб мудрый радовался созданным безумством,
А бедный - золотом своим и вольнодумством,
Я должен нынче, как и ты, спуститься вниз.
Ты, окунаясь в море, свет несёшь туда,
В иные страны и иные города,
О, богатейшее светило, как сюрприз...
И должен я, тебе подобно, закатиться.
Так называют это люди... К ним иду.
Благослови меня спокойно поутру,
И чашу полную, готовую пролиться.
Чтоб золотистой влаги с гор бежал ручей,
И нёс он всюду отблеск солнечной отрады!
Пустая чаша Заратустры - суть награды...
(Земной закат ещё не знал таких речей...)
-2-
И Заратустра с гор спустился одиноко.
В лесу же старца мудреца он повстречал,
Что, как обычно, корни сладкие искал,
Тот, удивившись, произнёс, вздохнув глубоко:
- Я узнаю тебя. Ты много лет назад
Здесь проходил и Заратустрой назывался.
Ты прах свой в гору нёс и кары не боялся...
Теперь огонь несёшь в долину, пламя в ад.
И не боишься поджигателем прослыть?
Идешь, танцуя... Ты, ребенком став, проснулся
Из одиночества мирского и вернулся,
И жаждешь спящих танцем мысли разбудить!
Ужели хочешь снова тело ты таскать?
- Да, я люблю людей!
- Ужель не потому
Ушёл и я в сей лес, в пустыню... что люблю,
Я даже слишком их любил, к чему мне лгать.
Теперь я Бога возлюбил, а человек
Несовершенен для обители моей,
Теперь не в силах я любить таких людей...
- Но я им дар несу! - услышал он в ответ.
- О, не давай им ничего! Сними их груз,
Да и неси... Так будет лучше и для них,
И для тебя, а лучше денег дай своих,
Когда попросят, словно милостыню уз.
- Я не из милости даю! - и тут святой
Смеяться стал:
- Так постарайся, чтоб они
Твои сокровища получше берегли.
Они не верят, коль им да-рят зо-ло-той.
Для них отшельник - это просто вор ночной,
Что до зари встаёт, конечно, не напрасно...
Останься лучше на природе, здесь прекрасно,
Медведи, птицы...
- Что ж здесь делает святой?
- Слагаю песни и пою, потом смеюсь,
И бормочу себе под нос, и славлю Бога!
А что же ты им в дар несёшь? - и глянул строго.
Тут поклонился Заратустра:
- Я боюсь...
Чтоб я не взял у вас! Что дать я вам могу?
Позвольте мне уйти, - и двое разошлись,
Смеясь, как дети... Для забавы обожглись
Старик и юный Заратустра в том лесу.
Тут голос сердца Заратустра услыхал:
- Да этот старец в старо-девственном лесу
Ещё не знает, - умер Бог, познав Красу.
Невероятно, но святой сего не знал!
-3-
Придя в ближайший град за мелоколистным лесом,
Нашёл он множество народа, что собрался
Увидеть зрелище на площади... Достался
Им некто смелый на канате, лёгкий весом.
А Заратустра так сказал: - Учу я вас
Сверхчеловеку, торжеству и пониманью!
Вам превзойти себя дано! Я это знанье
Дарю вам нынче без затейливых прикрас.
Что обезьяна в отношенье человека,
Как ни посмешище, мучительный позор!
Сверхчеловек несёт вам тот же приговор,
И путь укажет вам, и цель теченья века.
Вы обезьяной были некогда, теперь
Намного большая, чем прежде, обезьяна,
Полурастенье, полупризрак, ржа изъяна...
Но цель земли - сверхчеловек! Раскрыта дверь.
Пусть воля ваша говорит: «Я - смысл земли!»
Я заклинаю вас, не верьте в неземные
Надежды райские, небесные, благие…
Те умирающие мысли отжили.
Хула на Бога величайшею хулой
Была когда-то... Нынче умер Бог, и вы
Чтить ваше тело, вашу землю вы должны!
Изгнать презрение былое над собой,
Когда душа на вас смотрела с отвращеньем,
То тело тощим и голодным оказалось...
Сама душа голодной странницей являлась,
Её жестокость называлась вожделеньем.
А кто сегодня скажет о её красе?
Ужель не жалкое довольство то собою?
Поток, что грязен, называете судьбою,
А надо морем стать, вобрав потоки все!
Сверхчеловек - вот это море!
В нём презренье
Утонет ваше, чтоб смогли вы пережить
Тот час, когда не захотите больше жить,
Когда воскликнете:
- В чём счастье, в чём прозренье?
Оно есть... бедность или жалкое довольство?
Оно ж оправдывать должно существованье!
В чем разум мой? Как лев он пищи ищет, знанья?
Или же беден он во тщенье беспокойства?
В чем добродетель? - вопросите вы, - Она
Ещё безумствовать меня не научила?
Добро и зло моё мне нынче опостыло,
Всё это бедность, грязь, отжившая волна...
В чём справедливость? Вы огнём уже горите?
В чём ваша жалость, не в кресте ль, куда любой
Стал пригвождать себя, замученный судьбой?
Ужели жалость - суть распятие? Взгляните!
Вы говорите так? Вы так ли восклицали?
Не грех кричит - самодовольство вопиет!
Ничтожность дел и мыслей стадных воду льёт...
Но где же молния, где то, что души ждали?
Сверхчеловек - вот ваша молния, мой дар!
Вот то безумие, что я хочу привить
Всей вашей бедности, где вы хотели жить...
Примите молнию мою и мой пожар!
Тут кто-то крикнул из толпы:
- Слыхали мы!
О том канатном плясуне, пусть и покажут!
Над Заратустрою... смеялись... - Люди скажут,
Что не увидели его среди толпы.
-4-
А Заратустра всё смотрел и удивлялся.
И так сказал:
- Вот человек. Он - тот канат
Между животным и сознанием всех врат.
Канат над пропастью опасным оказался.
Опасно быть в пути, и взгляд назад опасен,
Опасны страх и остановка на пути,
Ведь человек не цель, а мост... Ему идти
По переходу... погибая... Мост прекрасен!
Люблю я тех, кто не умеет жить иначе,
Как погибая, словно стрелы от тоски
К другому берегу, к концу у той доски,
Где он идёт, решая главные задачи.
Люблю я тех, кто существует для познанья,
И для того, чтоб воскресал сверхчеловек,
Того, кто трудится и гибнет ради тех,
Кто станет морем в океане созиданья!
Подобно духу, он проходит по мосту,
Рождая свет и благо каждое мгновенье!
Люблю того, кто расточает вдохновенье,
Даря собой и возвышая высоту.
Кто хочет гибели своей во имя счастья
Сверхчеловеческого будущего здесь.
Карает Бога... ради Бога! Эта взвесь
Рождает истину великого причастья!
Люблю того, кто, позабывши про себя,
Идёт охотно по мосту, им становясь.
Свободный сердцем покидает мир смеясь.
Сверхчеловек и ваша молния - вот Я!
-5-
Закончив эту речь, он снова посмотрел
На всю толпу, что называется народ,
И в сердце так сказал:
- Мир полон их забот...
Они смеются и глухи для этих тем.
Возможно, речь не для таких совсем ушей.
Неужто… нужно разорвать сперва им уши,
Чтоб научились и глазами... слушать души!
Неужто.. каяться, греметь для сих людей...
Как проповедники, коль верят... заиканью.
У них есть нечто, что зовётся "их культура",
(Что различает пастуха и трубадура).
Скажу к их гордости, их чести и призванью!
Так говорил он:
- Время новое настало!
Должны вы цель себе поставить, посадив
На почву зёрнышки надежды, и взрастив
Росточки крепкие, где смелость бы блистала!
Иначе почва, где живёте, истощится,
И вы не вырастите древа своего,
Что стало б выше, чем теперь, и чтоб взошло
Внутри вас солнце, что от мудрости искрится...
Смотрите… горе... Приближается пора,
Когда стрела тоски... не выше человека!
И тетива не задрожит от силы века,
Не улетит стрела души за облака.
Смотрите - горе! Человек уж не родит
Здесь ни одной звезды, коль хаоса в нём нет.
Я говорю для вас! Есть хаос - есть и свет!
Звезда взойдёт, когда, танцуя, мир творит!
Смотрите - горе. Я показываю вам
Того последнего презренного раба,
Что не умеет презирать уж и себя,
Не доверяя ни ушам, и ни глазам...
Сверхчеловека тот последний спросит так:
- Что есть любовь? Что есть земное устремленье?
Что есть звезда и миг зари первотворенья?
Непонимающий... моргает, как дурак.
Земля такою стала маленькой, а он,
Последний, жалкий человек живёт всё дольше...
"Нашел я счастие своё" - лепечет горше...
И жмётся к ближнему от холода, в полон...
Быть осмотрительными силятся они,
А спотыкаются о камни лишь безумцы,
Кто против стадности. Ох, эти вольнодумцы...
Их сумасшедшими в том стаде нарекли...
Нет пастуха! Одно лишь суетное стадо!
Всё то, что хлопотно, - забыть да поскорей.
Есть удовольствия для дней и для ночей!
Здоровье - главное, и большего не надо...
И говорят они, что счастие при них!
Хотя и ссорятся, но мирятся проворно.
В своём ничтожестве они всегда покорны,
А мир людей последних призрачен и тих...
На том окончил Заратустра речь свою.
Мы назовём её иначе - предисловьем.
Толпа... кричала, умножаясь поголовьем,
Не сознавая, зарываясь в колею.
Он был печален, мысли плыли, как в реке:
- Они меня не понимают, уши эти...
Ещё не зрелы, не слыхали о рассвете,
Я слишком долго жил в горах, был вдалеке...
Моя душа светла, как горы в час рассветный,
Они же думают, что хладен я, как лёд...
Но лёд в их смехе, жалкий смех им души рвёт...
Они смеются, ненавидя смех ответный...
-6-
Случилось нечто...
Тотчас все окаменели.
Плясун канатный, крикнув, взглядом всех обвёл,
Из дверцы выйдя, по канату он дошёл
До середины гулкой площади с панели...
Под ним толпа и Заратустра... словно рать,
Но тут, вторично... дверца малая открылась.
Детина вышел - скоморох. Все затаились!
А тот вослед пошёл, прыжками, чтоб догнать,
Крича с угрозою:
- Ленивая скотина!
Контрабандист с белёной рожей, эй, взгляни,
Как бы тебя не обогнал я на пути!
Зачем ты здесь, осёл! - кричал во след детина...
Он, приближаясь, жёстко вёл свою игру...
Толпа же в ужасе наверх смотрела немо...
Над тем канатом возвышалось в тучах небо,
Подобно бездне, что трепещет на ветру...
Но продолжал кричать детина: - Запереть
Тебя бы следовало в башне! Не мешай
Тому, кто лучше, и пути не заграждай,
Таким, как ты, всего вернее - умереть!
Когда ж приблизился на расстоянье шага,
Случилось страшное... Толпа оцепенела...
Взор неподвижным стал, детина же умело
Перескочил через идущего с отвагой.
Канатоходец, увидав, что побеждает
Его соперник, потерял всё обладанье,
Канат и голову… умение и знанье,
И полетел, как камень…
вниз, как вихрь слетает...
Народ на площади на море походил,
Когда взволновано оно безумной бурей.
В смятенье люди побежали, будто улей,
Что потревожили, проснулся... полон сил.
Но Заратустра оставался там, на месте.
И тело рядом с ним на твердь земли упало,
Ещё живое, но разбитое немало...
Оно хранило отблеск мужества и чести!
Когда сознание вернулось, тот увидел
Лицо склонившегося низко Заратустры.
- Ты что тут делаешь, явленье Златоуста?
За мною чёрт пришёл... Тебя ж я не обидел,
Ты помешать ему желаешь?
Уходи!
- Клянусь я честью, друг. Того не существует
О чём ты думаешь, но ум мираж рисует...
Нет преисподней, нет и чёрта, верь, пойми!
Тот с недоверием:
- Коль правду говоришь,
То я, теряя жизнь, нисколько не теряю!
Немногим больше, чем животное, я знаю.
Меня... ударами учили! Ты... молчишь...
- Совсем не так! Тебе опасность - ремесло!
За это можно ли кого-то презирать?
Ты научился столь достойно умирать,
Что в миг последний мыслишь чисто и светло...
А умирающий... уже не отвечал,
Пошевелив рукою, как бы в благодарность,
Ища те руки, что даруют смерти данность,
С улыбкой странною... он тихо умирал.
-7-
- Похороню тебя я сам, и рад помочь.
Но между тем, холодный вечер приближался.
Все разошлись, а Заратустра оставался,
Забыв о времени...
На землю пала ночь.
Очнувшись холодом,
он в сердце так сказал:
- Улов прекрасный был сегодня у меня.
Не человека, труп поймал холодный я...
Существованье скомороха... опыт дал.
Но я хочу учить людей благому смыслу
Их бытия,
ведь этот смысл - сверхчеловек.
Я словно молния из тучи тёмных век...
Безумец - труп: подобны оба коромыслу.
;
-8-
Тем подведя итог и, труп взвалив на спину,
Пустился в путь он, вскоре некто подошёл,
Да стал шептать ему: - Беги от яда пчёл!
Здесь ненавидят все тебя! - и скорчил мину...
- У чёрта ты украл кусок! О, браво, браво!
Теперь... могильщиком заделался, виват!
А Заратустра молча шёл, - и это брат?
И через два часа пути свернул направо...
Он слышал вой волков, идя по тёмной чаще,
Их голод вдруг он ощутил внутри себя...
Страданья голода вели на зов огня.
И вот, у дома он… стучит сильнее, чаще...
- Кто нарушает скверный сон? - спросил старик,
Открыв ему...
- Живой и мёртвый! Дайте мне
Поесть, попить... Забыл с делами о себе...
Кто кормит просящего, кормит свой родник! -
Так говорят! - старик ушёл, прикрывши дверь,
И возвратился тотчас с хлебом и вином.
- Здесь край плохой... Зови товарища же в дом,
Ведь он не менее тебя устал, поверь...
- Товарищ мёртв и вряд ли станет пить и есть!
В ответ на это Заратустра говорил.
Старик врата свои немедля затворил:
- Меня не впутывай, не слышал эту весть!
И Заратустра два часа с привычной ношей
Всё дальше шёл сквозь чёрный лес,
и вот - дупло
Нашёл для мёртвого, изрядно высоко...
Чтоб защититься от волков - приют хороший...
-9-
А сам на землю лёг, на мох, и вмиг уснул...
И спал так долго, что уж полдень наступил.
Открыв глаза, он с удивленьем ощутил
У новой истины брега.
И он... шагнул
Как будто внутрь себя…
Живые мне нужны!
Такие, что идут за мной своим желаньем,
Туда, куда я захочу моим призваньем.
Свет снизошёл в меня! Мне... спутники важны.
Не пастухом мне быть и не собакой стада,
А тем разбойником, что станет красть овец,
Сманив из стада хоть немножечко сердец
Свободных разумом. Вот лучшая награда!
Их пастухи добры и праведны... правы,
Клеймят того, кто их скрижали разбивает...
Но... разрушитель со-зи-да-ет!
Кто ж не знает...
Что созидающий вне стада, вне толпы...
Кто ищет новые скрижали и серпы
Свои затачивает для великой жатвы,
Кто не даёт ни обещания, ни клятвы,
Но разрушает догмы, строит сам мосты!
Я буду праздновать пир с ними, но тогда,
Когда мы дело совершим. Иду за ними!
Последний раз я разговаривал с глухими,
И с мертвецами я прощаюсь навсегда.
Лишь с созидающими жажду единиться,
И яркой радугой раскрасить небеса!
Пою я тем, кто слышит неба голоса,
Стремлюсь я к цели, в мире счастья насладиться!
-10-
Так говорил он в лоне сердца своего,
И, вопросительно взглянув на полдень неба,
Он крик услышал в нём орлиный - вот дилемма...
Орел с змеёй, но не с добычей! Каково...
Змея увила, как подруга, тело друга...
- Мои вы звери: ум и гордость всей земли.
О, вы разведчики духовные мои,
Хотите видеть, жив ли я с большого круга?
Среди людей опасней быть, чем средь зверей.
Так пусть ведут меня! - сказал и вспомнил старца...
Что повстречал, когда лишь начал с гор спускаться...
- Ах, если б стать мне как змея моя, мудрей.
Так Заратустра начинает свой закат...
Прошла и я дорогой этой...
Он мне брат.
;
О трёх превращениях
Как дух верблюдом стал, а львом верблюд, и как
Ребёнком лев стал!
Наконец, зачем всё так...
Как много трудного для духа существует...
Для духа сильного выносливого всё,
Что труд и тяжесть воплощает для него,
Всё время требует усилий... Дух рискует.
- Что значит трудное, коль сила у меня!
Могу унизить я своё высокомерье,
Могу покинуть пир я собственный для бденья,
Могу питаться желудями, как свинья...
И быть больным, прогнав врачей, и заключить
С глухими дружеский союз, кто никогда
И не услышат, что желал я все года...
Могу я тех, кто презирает, полюбить!
И опуститься в воду грязную, коль это
Вода от истины... Не гнать лягушек хладных
И тёплых жаб столь бесноватых, сколь и жадных,
И не страшиться сознавать в душе поэта...
Так сильный дух, подобно вьючному верблюду,
Спешит в свою пустыню, в то уединенье,
Где начинается второе превращенье...
Свободу хочет он добыть подобно чуду...
В пустыне ищет господина и... находит!
Он хочет стать ему врагом ради победы:
С драконом драться он желает силой веры,
И тот дракон великий сам к нему подходит,
Да поперек пути ложится:
«Должен ты!»,
А львиный дух сопротивляется сему,
И говорит дракону ценностей:
«Хочу!»
Тут зверь чешуйчатый... всесильной красоты,
Всемирных ценностей опять ему:
«Ты дол-жен!»
Всё то, что создано уже, всё это Я! -
Так говорит волшебным голосом змея,
- Не существует «я хочу», ты только «дол-жен!»
Зачем же нужен лев, друзья мои? Зачем?
Коль вьючный зверь такой почтительный и строгий,
Такой воздержанный, хоть в чём-то и убогий...
Для новых ценностей он нужен, лишь затем!
Для созиданья он свободу отвоюет,
И скажет “нет“ он перед долгом, даже так!
Свою святыню “должен” он отправит в ад,
И о любви былой уже не загорюет.
Но объясните, братья,
что ребёнок может,
Чего не мог бы даже лев?
Он превратится
В дитя невинное, и сможет в нём забыться...
Святое Слово
он в игре
по буквам сложит!
Да, для игры, для созидательной игры,
Для утверждения своей исходной воли
Отыщет мир, покинув стойбище неволи.
Все превращения поистине ценны!
Так говорил мне Заратустра, так и я,
Как эхо истины, вторю ему, любя.
;
О бледном преступнике
Вы не хотите убивать... коль голова
Того животного, что в жертву принесли
На эту сцену, где б судить его могли,
Ещё высоко смотрит, и не склонена...
Но этот бледный низко голову склонил.
В глазах его видно великое презренье:
- Вот моё «я», как недостойное творенье,
Я превзойду то «я», чей дух меня сгубил!
Он осудил себя! Спасение его -
В мгновенной смерти... Вы же, судьи, убивая,
Испейте жалость, жизнь страдальца отнимая,
Не говорите, что «злодей», но «враг сего»...
Не говорите негодяй, но лишь больной,
Иль сумасшедший, а не грешник перед вами,
Ведь вы не станете такому зеркалами,
Так не клеймите же больного головой...
Есть мысль и дело, но и образ... Между ними
Кольца причинности, порой, не существует,
Но центробежные спирали пульс рисуют,
Чтоб мысли бледного вели его к святыне.
Однако он не вынес образа того,
Что сделал сам, когда то дело совершилось,
Да он... безумец, коли дело провалилось,
Околдовала чертовщина, знать, его...
Как околдовывает кур обычный круг,
Так бледный разум околдован был идеей,
И прорастает он, то луком, то пыреем...
Ах, судьи, судьи... человек-то был не глуп...
Кто человек сей? Он клубок из диких змей,
Что расползаются для поиска добычи.
Взгляните, бедная душа, что ищет дичи
И жаждет счастия ножа! Убийца в ней.
Он причиняет зло в ответ, и сам страдает...
Хоть было время... злом считалося сомненье,
И к самому себе великое стремленье...
Такие... стали колдунами,
участь злая..
Но ваши уши не хотят об этом слушать,
Вы говорите:
- Это добрым лишь мешает...
Ох, эти добрые, а что внутри взрастает...
И есть ли мёд в них, чтоб от истины откушать?
Их добродетель - это жалкое довольство!
А если б ты, судья, сказал, что совершил
Ты нынче в мыслях, то народ бы возопил:
- Долой червя и эту скверну непристойства!
Хотел бы истину безумством я назвать!
Вот, над стремительным потоком мост - держись!
Перила крепкие, то - Я, смелее в жизнь.
Но костылем для вас никак мне не бывать!
Так говорил мне Заратустра, так и я...
Как эхо Истины вторю, его храня...
;
Из главы О чтении и письме
Да, я не чувствую той тучи, что над вами
Нависла черною громадой, я над ней,
Иду как будто бы по луже темных дней,
И я смеюсь при этом, детскими глазами...
Кто подымается к вершине сей горы,
Тот сам смеется над трагедией той жизни,
Где тяжело нести все ноши скудной мысли.
Не притворяйтесь же изнеженными вы!
Где ваша гордость, где же воины средь вас?
Иль вы ослы, тогда... Зачем я вам сейчас?
Жизнь тяжело нести, коль вьючными ослами
Мы притворяемся... Виновны в этом сами.
Коль это сложно, то зачем же и стараться,
Оно непонятым ведь может и остаться...
Остановись и подожди, придет то время,
Когда простым ты назовёшь и это семя...
Что может общего быть с розовою почкой,
Что так трепещет, ибо капелька росы
Лежит на теле у нее, и как же вы
Себя сравнить бы с ней сумели тёмной ночкой...
Хоть все мы любим жизнь, но... не ее саму,
А лишь любовь, к которой мы уже привыкли.
В любви безумные мечты еще не стихли...
В самом безумии скрыт Разум, что уму
И даже мне, что расположен к жизни честно,
Те мотыльки и пузыри, что в ней порхают,
Людей счастливых прямотой напоминают...
Все эти душеньки пьянят меня прелестно.
А я поверил бы в такого только Бога,
Что вытанцовывает счастье у порога...
О кафедрах добродетели
О, добродетельные кафедры ума...
Туда зашел и Заратустра, к мудрецу,
Как к почитаемому обществом отцу,
Сел с молодежью, почитающей тома...
А лектор так сказал:
- И честь, и стыд пред сном!
Кто плохо спит, того старайтесь избегать.
Стыдлив и вор, и страж ночной. Коль им не спать,
То где и силы взять погожим ясным днем...
Уменье спать - уменье день прожить не зря!
И десять раз мириться должен ты с собой,
И десять истин отыскать в среде мирской,
И десять раз преодолеть в себе себя!
Ещё ты десять раз смеяться должен так,
Чтоб быть весёлым, и желудок не болел.
Ты переделать должен днём немало дел:
Не красть, не лгать,
не продаваться за пятак,
Жить в мире с Богом
и с соседом, да и с чёртом,
Иначе, будет посещать тебя он ночью.
Начальство чти, хоть и хромо оно воочию,
Не нужно почестей больших,
будь средним сортом...
Однако дурно спит, кто имя не нажил,
Сокровищ малых, уважения в округе...
Хороший сон у нищих духом, эти други
Блаженны истинно, и мир их не забыл.
А перед сном я размышляю:
- Каковы
Те сорок дел, что переделал долгим днём.
При этом взвешиванье я пленяюсь сном...
Он похищает мысли глупой суеты.
Недолго я стою, затем... уже лежу... –
А Заратустра в сердце искренне смеялся,
Мудрец глупцом ему теперь уже казался:
Но, интересно мне,
Зачем я здесь сижу...
Я верю, спит он хорошо.
И, если б жизнь
Под небом смысла не имела, я бы выбрал
Из всей бессмыслицы лишь эту,
и не выгнал
Её б из мысли...
Но, зачем такая мысль?
Так говорил мне Заратустра, так и я...
Как эхо Истины, вторю, его любя...
;
О дереве на горе
А Заратустра как - то юношу заметил,
Что избегал его... И вечером осенним,
Когда один в горах он шёл, забыв веселье,
Его сидящим подле дерева он встретил...
И подошёл, и так он с ним заговорил:
- Когда б хотел я это дерево руками
Сейчас трясти, то вряд ли был бы я с дарами...
Однако, ветер, что невидим, полон сил!
Поднялся юноша:
- Я слышу Заратустру!
- Что ж ты пугаешься, с тобой, как с этим древом
Всё точно так и происходит... Здесь под небом
Тебя терзают руки скрытые и чувства...
Чем больше ты стремишься к свету, глубже корни!
Во зло впиваются, во мрак и в глубину...
- Да, да! - воскликнул тот - вот именно, ко злу...
Сказал ты истину! Стремлюсь я ввысь, но дёрни...
И что случится? Я не верю уж в себя!
С тех пор, как ввысь стремлюсь,
никто в меня не верит,
Я... слишком быстро изменяюсь, кто доверит
"Сегодня" мне, коль отвергаю я "вчера"...
Я перепрыгиваю как бы чрез ступени,
И ни одна из них мне это не прощает...
А одиночество вверху... отягощает,
И я дрожу на высоте от каждой тени.
Мое презрение растёт с тоскою вместе.
Чего хочу на высоте? Как я стыжусь...
Уж восхожденье ненавижу и боюсь...
Как я устал на высоте! На этом месте!
Тут он умолк, а Заратустра продолжал:
- Вот это дерево стоит здесь одиноко
Над человеком и животным... так высоко.
Кто станет слушать здесь его? Лишь кто сажал...
Понять его никто не может. Что ж оно?
О чём листочками само себе бормочет?
Так близко к небу, к облакам, чего же хочет?
Быть может, молнии, что вмиг убьёт его!
В волненье юноша воскликнул:
- Да! Ты прав!
Ты говоришь святую истину! Хочу
Я этой молнии, к погибели лечу...
Я так... завидую... тебе, тебя узнав...
Он горько плакал, Заратустра же обнял
За плечи юношу, ведя того с собою
И, успокоившись, вечернею зарею
Его целебными словами одарял...
- Сильнее слов твоих мне сердце разрывает
Твой взор горящий! Он опасен для тебя.
Ты не свободен, но желаешь ты огня.
Твой разум сна лишил тебя и всё пытает...
Стремишься к звёздам ты, но низкие инстинкты...
Они свободы тоже жаждут для себя,
Как будто псы с подвала воют, цепи рвя,
Пока твой дух проходит знанья лабиринты...
Ты - заключённый, что мечтает о свободе!
Твоя душа уже мудра, но и... лукава.
Она, поверь, ещё дурна, и дух твой, право,
Ещё очиститься стремится, при народе.
Ты благородным ощутил себя, а тот,
Кто ненавидит, посылает злые взгляды...
Но благородство и для добрых, как преграда.
Они добром зовут лишь старый огород...
А благородный жаждет новое создать.
Ты не страшись той доброты, не стань лишь камнем,
Не будь насмешником, что рушит словом славным...
Я знал таких, что дух сумели... распродать.
И в мимолетных удовольствиях живут.
"Дух - сладострастие" - при этом говорят.
Надежда крылья утеряла, как наряд...
Ты ж береги надежду от подобных пут.
;
Из главы О войне и воинах
Любите мир, как средство к войнам новым.
Врага в себе ищите, и войну
Ведите вы за мысли, за судьбу.
А честность будет пусть сраженьем скорым!
К борьбе я призываю, не к работе,
Не к миру, а к победе. Пусть ваш мир
Победой над собой украсит пир.
Пусть будет труд - борьбой, а вы - в полёте!
Война свершила больше дел великих,
Чем жалость, да и к ближнему любовь.
Война очистит цель, очистит кровь
Для будущего роста светлоликих.
Враги у вас - пороки, но такие,
Чтоб вы их ненавидели всецело,
Как раньше вы гордились ими смело.
Успех врага - есть ваш успех, младые!
Восстание же - доблесть для раба.
Но ваша доблесть есть... повиновенье
Судьбе, что проявляет повеленье
Призывом «Должен ты!» - зовёт война.
Для воина хорошего «Ты должен»
Звучит куда приятней «Я хочу».
Сначала приказать должны: «Лечу!»
Потом уж и хотеть, коль не стреножен...
Любовь к сей жизни пусть любовью станет
К надежде вашей! Пусть надеждой будет
Та мысль о жизни, что в веках пребудет!
Себя не превзойдёт тот, кто отстанет.
Живите жизнью истинной войны.
Что пользы в жизни долгой - никакой!
Кто хочет, чтоб щадил его другой?
Но я вас не щажу, люблю, а вы...
О базарных мухах
Беги, мой друг,
беги в своё уединенье...
Я вижу, ты исколот жалами людей -
Базарных мух да артистических затей,
И оглушён, как будто громом самомненья
Людей великих - тех господ пустой минуты,
Чьи имена жует базарная толпа,
Комедианты то актёрского труда,
Что представляют для свободного - лишь путы.
Смотри, мой друг,
как лес и скалы сохраняют
Своё достоинство в молчании с тобой...
Склонись ветвями, словно древо над волной,
И тишину обереги, что вдохновляет.
Но, где кончается твоё уединенье,
Там начинается базар и шум комедий,
И ядовитых мух жужжание трагедий.
А весь театр полон лжи высокомерья.
Представь, но самые прекрасные творенья
Не стоят в мире ничего до тех лишь пор,
Пока великие не вступят в разговор,
И не представят их народу для почтенья!
Тех представителей великими зовут.
Народ творцов... почти совсем не понимает...
Но представителей, актёров - живо знает.
Комедиантский дух - есть вера, что поймут
Его, - как автора...
Нет совести у духа...
Он заставляет верить лишь в себя других!
В таких богов он верит, что шумней иных.
Народ и слава
- для него бальзам для слуха.
Базар сей полон скоморохами, народ
Тот похваляется великими людьми.
То - господа пустой минуты, пустодни,
Они торопят и тебя в сей огород,
Желая слышать от тебя то Да, то Нет.
Беги, мой друг,
и не завидуй безусловным...
Какая ж истина войдёт в их мир бездомный?
Лишь на базаре знают «правильный» ответ.
Так удались же от него и пустословья.
Изобретатели живут вдали от славы
И от базара, где мушиная отрава...
Беги туда, где веет дух высокогорья!
Ты слишком близко жил с их мелкими страстями,
Но эти маленькие люди мстят тебе...
Не подымай руки на них.
Твоей судьбе
Нужны не мухи,
пусть не будут и гостями...
Усталым вижу я тебя, и даже гордость
Твоя не хочет возмущаться в сотнях мест.
От личных ран страдаешь ты - не твой же крест
Быть мухобойкой и лечить чужую вздорность...
Порой жужжат вокруг тебя, хваля изрядно,
Иль льстят как богу или дьяволу - гони!
И, коль любезны, то трусливы и хитры.
Они тебя обвяжут путами нарядно...
Ты подозрительным им кажешься не зря,
Тебя накажут за добро, и лишь ошибки
Твои простят тебе... с величием улитки.
Душа их узкая винит во всем... тебя.
Ты говоришь:
- Они глупы и невиновны
В своем убожестве...
Они же говорят:
- Виновны звёзды, что великими горят,
И все великие - свободные - виновны.
А снисходительность твою они воспримут
Как меч презрения к себе и возвратят
Свой злой, завистливый и лживый пустовзгляд,
И с клеветой тебя в базарный омут кинут.
Остерегайся же тех маленьких людей.
Укором совести явился ты для них.
О, эти мухи, ядовитее иных,
Да и опаснее, чем множество зверей...
Беги, мой друг, в уединение,
в себя,
Где веет свежий воздух духа
твоего.
Не мухобойкою тебе быть суждено!
Так говорил мне Заратустра, так и я...
;
О Друге
- Быть одному - то слишком много для меня -
Отшельник думает...
- Всегда один, один...
Проходит Время и даёт двоих в Един.
- Когда б ни друг, как примирить "меня" и "я"?
Друг для отшельника является тем третьим,
Что не даёт двоим вглубь бездны улететь,
Где диалоги не нужны, одна лишь сеть
Взаимосвязи, отражённая в столетье...
Тоска по другу - наш предатель... Говорят:
- Врагом хотя бы будь моим, чтоб воевать!
Вести войну за друга (это важно знать),
То значит быть врагом, уметь сразить и взгляд!
Ты должен в друге видеть лучшего врага,
Ты должен близко быть всем сердцем и в борьбе.
Когда ж он спит, - святое зеркало тебе,
Ты превзойти себя обязан, цель одна.
Ты угадать его желанье должен, друг.
И даже взглядом домогаться ты не смеешь,
Не сострадай ему, когда его жалеешь,
А лишь когда он хочет этого, не вдруг...
Быть может, любит он твой взор несокрушимый,
Глазами вечности смотреть не уставай.
Сокрой страдание своё, не выдавай...
Тогда оно проявит тонкость, смысл вершины.
Будь чистым воздухом для друга своего,
И одиночеством, и хлебом, и лекарством,
И тридесятым государством или царством,
Да избавителем от всех врагов его.
Не раб ли ты?
Тогда не сможешь быть и другом...
И, коль тиран, не заимеешь ты друзей.
А в каждой женщине скрыт раб, тиран страстей,
Она... не знает дружбы за любовным кругом...
В её любви - несправедливость, слепота
Ко всем вещам и ко всему, чего не любит.
Но есть внезапность, есть и молния, что губит.
О, эти женщины... Кошачья лишь игра...
Но, если женщины к сей дружбе не способны,
То вы, мужчины, как скупы своей душой!
Так пусть товарищество ищет Круг большой,
Пусть будет дружба, если души благородны!
Так говорил мне Заратустра, так и я,
Не соглашаясь, всё ж вторю ему, любя...
;
О тысяче и одной цели
По многим землям Заратустра проходил...
Узнал народы, нравы, кто для них тиран,
Добро и Зло народов самых разных стран...
- Нет власти большей, чем добро и зло тех сил.
Ни одного народа нет, чтобы сперва
Не оценил он всё иначе, чем сосед...
Что для одних добро, другим - источник бед.
Что для одних почёт, другим уже хула...
И до конца сосед соседа не поймёт...
Скрижаль добра над каждым разная, как Бог...
Чтоб удивляться на другого каждый мог
Тому безумству, что во вред ему идёт...
Похвально то, что добывает он трудом
И что ещё освобождает от нужды,
Хоть и способствует движению вражды.
Всё неизбежное в трудах зовёт добром...
Коль он господствует, и коли побеждает,
Блестя на страх и зависть каждому соседу,
То это - смысл вещей, обязанность обету,
Мерило ценностей, что счастье приближает.
И, если ты узнал потребности народа,
Страну и небо, и соседа угадал,
То, несомненно, и Закон его узнал,
И путь движения к надежде, силе рода...
"Всегда быть первым должен ты, душа твоя
Не смеет так любить кого-либо, как друга", -
Слова сии для грека... магиею круга
Всегда воздействовали, славою даря...
"Всегда быть честным и владеть стрелой и луком" -
Пути немецкого народа предваряло...
"Отца и матерь чтить, служить их воле рьяно" -
Народ иной дарило самым сильным духом...
"Быть верным только ради верности, и честь,
И даже кровь на злое дело не жалеть" -
Так поучал народ другой себя радеть,
Преодолев в себе заклятие на месть...
Итог - поистине, все люди на Земле
Творят свои добро и зло себе во веки,
И, не заимствуя скрижаль, текли их реки...
Знай, их добро и так же зло - в их существе.
Сначала, вкладывая ценности лишь в вещи,
Чтоб сохранить себя, издревле человек
Придал и Смысл вещам, хранящийся весь век.
То - человеческий был смысл - мерило - клещи!
Себя назвал он "человек", то есть оценщик!
О, созидающие! Слушайте ж меня...
Что "созидать" как ни "оценивать", друзья!
Вот - драгоценность и жемчужина извечна...
Через оценку появляется их ценность,
Ведь без оценки пуст орешек бытия.
О, созидающие, слушайте меня...
Всё - изменяемое, вы и драгоценность...
Уничтожает тот, кто должен созидать.
Сперва народы созидали, лишь позднее
В отдельных личностях влиянья Водолея
Воскресло качество - уменье воспринять...
Скрижаль добра несли в себе народы вечно:
Любовь желающая властвовать и та
Любовь, желающая быть рабой раба -
Они скрижали сотворили безупречно...
Та тяга к стаду много старше тяги к "Я".
Все с чистой совестью зовутся этим стадом,
И лишь нечистая играется нарядом...
Лукаво "Я", что ищет пользу для себя...
А где искать её?
Да там же, - в пользе многих!
Но Я - не стадо, не начало, а конец!
Я - гибель стадного сознания сердец.
Добро и зло Я созидаю в гранях новых.
Во многих странах Заратустра побывал...
Но власти большей, чем Любовь добра и зла
Он не нашёл, и не найдёт.
Кто ищет - зря...
- Нет власти большей, чем Любовь! - так он сказал.
Но, коль народов тысячи, тысячи голов
У этой цели человечества... Но кто,
Кто победит сие чудовище, как зло?
Накинет сети и предъявит свой улов?
Единой Цели человечеству не скрыть.
Она, конечно, существует в лоне сердца,
Играя музыкой желаний в ритмах скерцо...
Скажите, братья, как до Цели той дожить...
Так говорил мне Заратустра, так и я:
До этой Цели бы дожить, да жить... не зря...
;
О любви к ближнему
Солжёт, кто скажет
вопреки основе Знанья,
Но лжёт и тот, кто скажет, также вопреки,
Увы, незнанья своего - грехи легки -
Вы говорите о себе...
без по-ни-мань-я!
Когда общаетесь с другими, - лжёте вы
Насчет себя! Глупец добавит, что "Общенье
Характер портит, и в ущерб обогащенья"…
Коль нет характера, то вы вдвойне лгуны...
Вы жмётесь к ближнему! Конечно, есть причина!
Слова красивые слагаете в букеты,
Иль посвящаете волшебные сонеты,
Не понимая, что скрывает та личина...
Любовь дурная к самому себе - вот то,
Что называете вы к ближнему любовью...
Вы только учитесь полезной этой ролью,
Пытаясь сделать добродетель из сего...
Насквозь я вижу бескорыстие гнилое...
Да просто... «Ты» намного старше роли «Я».
«Ты» признаёт священным каждая семья...
Любовь же к ближнему - занятия пустое.
Любите дальнее и будущего зов!
Любовь к мирам и даже призракам я ставлю
Над той фальшивою любовью, что ославлю...
Союзом дружеским блистательных умов!
Перед тобой витает призрак, он прекрасней
Тебя, мой брат, так почему же плоть свою
Не отдаёшь ему, а ищешь колею
В глазах у ближнего? Что может быть напрасней...
Вы не выносите самих себя, беда...
Вы недостаточно любить себя могли,
И соблазняете ближайшего:
- Прими! -
Чтоб заблуждением его
питать себя.
Невыносимыми они должны бы стать,
Все те ближайшие,
чтоб истинного Друга
Создать смогли бы вы вне замкнутого круга.
Сверхчеловека из себя могли б создать.
Из переполненного сердца своего
Смогли б зажечь звезду, танцующую вольно,
Чтоб никогда не слышать слов
- С меня довольно! -
Чтоб та звезда рождала Времени струю...
Но... приглашаете свидетеля тогда,
Когда хвалить себя хотите...
Перед кем!?
Его склоняете к восторгам, но... зачем?
Да оттого, что к Другу... слепы вы, пока...
Любовь дурная к самому себе!
Вот то
Что называете вы к ближнему любовью!
Вы только учитесь убогой этой ролью.
Кому - тюрьма,
кому - игра с судьбой в лото...
И Одиночество...
становится тюрьмою,
И начинаете... бояться вы его!
Я не люблю всех ваших праздников за то,
Что лицедействие становится судьбою...
Любовь же к ближнему оплачивает дальний...
Поразмышляй над этой фразой, хоть немного...
Кто... третий лишний, и куда ведет до-рога...
А после... рога что же ждёт тебя, миндальный?
Но не о ближнем я учу вас, а о Друге!
Пусть станет Он для вас преддверием Его,
Сверхчеловека, что живёт в вас глубоко...
Пусть он спиралью разорвёт печать на круге.
И станет праздником Земли,
рекой даров,
И переполненною чашей ваших знаний,
И...
завершением основ у Мирозданья...
И... целым Космосом за зданьями миров...
Подобно искре, что рождает Да и Нет,
И становление Добра и Зла, и Цели,
Пусть он сомкнёт тысячелетья на прицеле,
И пусть причинностью своей рождает Свет!
Солжёт, кто скажет вопреки основе Знанья,
Но лжёт и тот, кто говорит в плену тщеты
Того незнанья своего из плена тьмы...
Не говорите о себе без пониманья.
Так говорил мне Заратустра...
;
О пути созидающего
Итак, ты хочешь, брат, идти в уединенье?
Искать дороги к самому себе... постой...
"Кто ищет, сам легко теряется порой...
Уединение - есть грех!" - отары мненье.
Принадлежал ты стаду долго... Голос стада
Ещё звучит в тебе, но если скажешь ты,
Что совесть духа, уж не совесть той толпы,
То это жалобою станет... снегопада...
Само страдание твоё, как хлопья снега,
Той стадной совестью на Землю упадёт...
Ты ищешь путь к себе? Лишь тот его найдёт,
Кто явит силу воскрешающего Неба...
Кто самокатящимся чудо-колесом
Себя проявит, где начальное движенье
Обяжет звёзды! вкруг себя творить круженье,
И понимать свою Причину...
И притом
Ты докажи, что это взлёт не честолюбья,
Что не воздушные шары пускаешь ввысь,
От коих толку нет, когда б и вознеслись.
Ты покажи той царской мысли трудолюбье.
Хочу услышать ту господствующую Мысль,
Что лишь одна дерзает право на свободу.
Из тех ли ты, что дарят Свет всему народу?
Готов ли этой Мысли ты отдать всю жизнь?
Признать я должен, что немало и таких,
Что, сбросив рабства цепи... ценность утеряли.
Лишь для войны со стадом были их педали,
Но для себя... педалей нет у них благих.
Какое дело Заратустре... от чего
Свободу ищешь ты, и что твой ясный взор
Поведать хочет, начиная разговор...
Вся ценность истинной свободы - Для чего?
Сумеешь ты свои добро и зло навесить
На волю собственную и на свой закон?
Судьей себе быть, исполняя приговор,
И все грехи и достижения тем взвесить....
Ужасно быть лицом к лицу, верша закон.
Быть палачом, судьею, мстителем... себе!
Звезда в пустом пространстве...
лёд в такой звезде...
Ты с одиночеством подобным, друг, знаком?
Сегодня ты страдаешь множественным "я".
Ты, одинокий, но страдающий надеждой.
Но, если мужество твоё покинет прежний,
Надёжный порт, "Я одинок"... убьёт тебя...
Когда-нибудь ты не увидишь высоты...
Твоё возвышенное... призраком предстанет,
И ты воскликнешь:
- Ложь во мне меня терзает!
И эти чувства... умереть тогда должны...
Способен быть ты им убийцею, мой брат?
Тебе знакомо слово жесткое - презренье?
Быть справедливым к презирающим - терпенье,
Они... в вину тебе поставят твой закат...
Подумай, друг, ты подходил к ним очень близко,
И всё же мимо них прошёл... Ты стал их выше!
В глазах же зависти... становишься ты ниже...
Ведь ненавидят больше всех... летящих быстро!
- Каким же образом ко мне быть справедливым? -
Спроси себя и отвечай:
- Я избираю
Несправедливость вашу и не избегаю
Сей предназначенный удел. Лечу счастливым!
Остерегайся добрых, праведных, они
Не любят тех, кто сам закон себе творит.
И одинокого святоша заклеймит,
И к "простоте святой" в силки не попади!
Остерегайся так же приступов любви
Своей к любому... кто протягивает руку.
Подай им лапу, да с когтями, на поруку,
Но пуще всех... себя страшись на том пути.
Ты станешь сам подстерегать себя в лесах,
В пещерах мудрости, в лагунах откровенья,
Твоя дорога вся в ущельях, и каменья
Все впереди тебя, и дьявол, и Аллах...
Ты будешь сам себе еретиком, глупцом,
Да нечестивцем, прорицателем, злодеем.
Сожжёшь себя своим же пламенем-халдеем,
И станешь пеплом, а затем и колдуном...
Захочешь Бога сотворить... из дьяволят...
Твоя любовь к тебе рождает и презренье,
Что дарит любящему око яснозренья!
Все созидающие - те, в ком ясен взгляд.
Но... с созиданием своим в уединенье
Иди, мой брат, а то позднее... справедливость
Твоя последует, хромая, как ревнивость,
Наград потребуя за труд и за терпенье.
Люблю того, кто дальше, выше созидает,
Чем сам является себе на том пути.
В уединение, мой брат, прошу иди.
Люблю того, кто, созидая, погибает...
Так говорил мне Заратустра, и сейчас
Он повторяет все, как будто в первый раз.
(Для сомневающе-го-ся добавлю я: -
О, не иди туда... Тот храм не для тебя)
О старых и молодых женщинах
- Ты отчего так робко в сумерках крадёшься,
О, Заратустра? Что ты прячешь под плащом?
Уж не сокровище ль, увиденное днём?
Новорожденное дитя? Ты не смеёшься?
- О да, действительно! Подаренное мне
Дитя, сокровище, то - Истина - ребёнок.
Она орала бы, как маленький с пелёнок,
Когда бы рот свой не держал я на замке!
Когда я в час закатный шёл своей дорогой,
Старушка встретилась, да так душе сказала:
- Я от тебя о жёнах, девах не слыхала,
Хотя о многом говорил ты речью строгой...
Я возразил ей, что о женщинах - с мужчиной
Пристало мне лишь говорить, тогда она
Сказала так:
- О, я достаточно стара,
Чтобы тотчас и позабыть... Уважь морщины.
И внял я просьбе, и сказал старушке так:
- Всё тело женщины, и мысли... всё - в загадку,
Где лишь беременность являет мне разгадку.
Мужчина - средство для неё, и некий знак...
Но цель - ребёнок!
Цель воистину прекрасна!
А для мужчины, коль силён, и коль пора,
Ценны опасность и любимая игра,
Он жаждет в женщине игрушку, что опасна.
Мужчина должен быть воспитан для войны.
А для отрады воина женщина даётся...
Всё остальное, верьте, глупостью зовётся.
Для игр опасных и войны мы рождены.
Однако слишком сладкий плод не любит воин,
А в каждой женщине есть горькая начинка,
И даже в самой доброй есть её горчинка...
Но познает игру, как жизнь, лишь кто достоин.
Она поймёт ребенка лучше, чем мужчина,
Но сам мужчина больше женщины дитя,
Дитя, что просится играть, всерёз… шутя.
А ну-ка женщины, снимите лже-личину.
Пусть луч звезды сияет в недрах той любви,
Что вы своею назовёте, пусть надеждой
Зовётся "Мне б родить звезду" и верой нежной
Пусть будут честь и добродетели земли.
Пусть станет женщина игрушкой несравненной,
Лучисто-чистой и прекрасной, как алмаз,
Пусть любит больше каждый день, и каждый час,
Ей никогда не быть второй, не быть и пленной...
Но... пусть боится муж жены, что сильно любит -
Любую жертву принесёт она тогда!
И пусть боится, коли ненависть сильна
Её настолько, что и мир она погубит...
За что она его столь сильно ненавидит?
Железо так магниту силы говорит:
- Меня притягивая, ты собою слит,
И недостаточно силён... забрать все нити...
Мужчины счастье называется - "Хочу!"
А счастье женщины - "Он хочет!" назовётся.
- Смотри, как мир блистает, кружится, смеётся! -
Она воскликнет, покоряясь - "Я люблю"...
Душа у женщины - поверхность, и она
Должна в душе мужчины видеть глубину!
(О, Заратустра, я согну тебя в дугу!
И ты увидишь, сколь поверхность глубока...)
Старушка так ему в ответ:
- Сказал ты много
Любезных слов, хотя и молод, дорогой,
И мало женщин знаешь ты, но прав, скупой...
Не оттого ли, что в тебя ведёт дорога?
Совместно с тысячью других!
И ничего
Нет невозможного для них и для тебя!
Прими же в дар ты эту истину - дитя,
Ведь я достаточно стара и для неё...
Зажми ей рот и хорошенько завяжи:
Идёшь ты к женщинам?
Про плётку не забудь! -
Сказала так и вновь пошла в далёкий путь...
Так говорил мне Заратустра… до межи...
Об укусе змеи
Под смоковницею лежал однажды он,
И от жары заснул, лицо рукой прикрыв...
Тут приползла змея и, в шею укусив,
Хотела тотчас уползти, забрав и сон...
А Заратустра, отняв руку от лица,
От боли вскрикнув, посмотрел в глаза змее,
И та, узнавши, отвернулась:
- Вот тебе...
Теперь ты очень, очень близко у конца!
- О, погоди! - он ей в ответ, - Ещё тебя
Благодарить хочу, что к сроку разбудила.
Мой путь далёк, ты пробужденье подарила!
- Да яд смертелен мой! - ответила змея...
А Заратустра, улыбнувшись:
- Но дракон не умирает от укусов да от яда.
Возьми назад свой яд - тебе он, как награда,
Но для меня... не существует больше он.
Ты недостаточно богата, чтоб дарить! -
Тогда змея вкруг шеи снова обвилась,
Да стала рану ту лизать, на речь дивясь...
- Но в чём мораль сей притчи? Можно объяснить?
И Заратустра отвечал на это так:
- Меня зовут здесь разрушителем морали
Для добрых праведных, что притчу прочитали,
Она, конечно, не моральна, как сорняк...
Но я скажу:
- Не воздавай добром за зло,
Ведь это только пристыдило бы врага.
Но докажи, что это зло - добро, да, да!
Иль рассердись и прокляни за зло его.
Когда ж прощаете вы, словно овцы волка,
То вы достойны стать обедом для другого.
Когда обрушилось на вас неправды слово,
То десять новых слов обрушьте ради толка.
И разделённая с другим несправедливость -
Есть половина справедливости, ведь так!
Возьми, что можешь ты нести, как некий знак,
И пусть неправым будешь ты, в том Неба милость...
Ведь благороднее считать себя неправым,
Чем показаться правым, если, кстати, прав...
Но надо быть богатым духом, смерть поправ!
Я не люблю быть озлоблённым и усталым.
Скажите мне, друзья, где дышит Справедливость?
Любовь крылатая, что с ясными глазами,
Что наказание в себе несёт с дарами,
Что оправдает, кроме судей, всех на милость.
Слыхали ль вы ещё и это - У того,
Кто хочет быть всесправедливым, даже ложь
В любовь всегда преобразует меч и нож!
С меня достаточно, коль я даю Моё!
Вот Справедливость, не всему своё, а так
Как я сказал сегодня вам... Остерегайтесь
Несправедливым быть к отшельнику! Старайтесь
Понять его и разгадать сокрытый знак.
Остерегайтесь и обидеть же его.
Но, коли сделали вы это, так убейте.
И, ради бога, вы его не пожалейте,
Не воздавайте же вы злом за все добро...
Так говорил мне Заратустра...
P.S. О противоядии
Твою загадку я ещё не разгадала,
Хотя она меня щипает каждый день,
Напоминая про невидимую тень
На той танцующей звезде, где я бывала...
Твоя сокровищница золотом полна!
Пустая чаша Заратустры - Миг причастья,
Напоминающий, что в Вечности всё Счастье,
А здесь, в земных часах, причастная... игра.
Твоя судьба людей обычных лишь пугает.
Вершина горная страшна своей лавиной
Лугам да реченькам, оврагам да равнинам,
Они беспомощно пред нею замирают...
Бегут от смерти верной горные овечки -
Они не в силах умереть и возродиться,
Овечьим счастьем им своим не утомиться!
Ах, как прекрасно быть на травке, да у речки...
Зачем же мощный шквал и мудрость глубины,
Зачем высоты, что сокрыты облаками?
"Всему своё" давно звучит под небесами,
Но, вдруг - Всему Моё! - сказал равнине ты!
О, Воля к Власти!
Мысль твоя не знает плена.
Она и есть звезда, танцующая вольно
Во всём Вселенском Океане... - Эй, довольно!
Не забывай и про меня, другая смена.
Ты слишком много раздаешь Всему Моё!
И уж полна сегодня чаша у Феано...
Ты... догадался? Это Бездна Океана,
Где в каждой капельке отдельной слышно Всё!
Твоей улыбчивой загадкою любуясь,
Я океановой волною уплываю
В миры мерцающие, где себя... не знаю,
Но узнаю в тебе себя, слегка волнуясь...
Кто знает правду?
- Тот, кто верит в правду сам!
А остальное - это скучные сомненья.
Всему - Моё! - вот Воля Света истеченья,
Для тьмы незнающих - тропинка к чудесам.
далее в книге -
;
Море Ницше
© Copyright: Феано, 2024
Свидетельство о публикации №124030105143
Свидетельство о публикации №124030105143
Рецензии