Я Вам пишу...

Под платьем. Non fiction дилетанта

Остановиться, оглянуться…
(А.Я.Аронов)

Тайна сия велика есть.
(Библ. Посл. к Ефес. 5:32)

Часть 1

Можно долго смотреть на огонь и воду. Можно бесконечно смотреть на женские формы и ноги в чулках.
В фильмах из двух серий интересна, как правило, первая.
В «Войне и мире» Наташа – хрупкая девушка – родила пятерых детей, с Пьером Безуховым, тучным, добрым и в очках. Как отметил драматург в «Маленькой трилогии» (по аналогии с «Маленькими трагедиями»):
«К счастью или к несчастью, в нашей жизни не бывает ничего, что не кончалось бы рано или поздно».
Всё случайность, всё случайно. Бесконечно можно говорить, как о невероятном, необъяснимом, непостижимом: «почему же почему» девушки допускают под платье мужские руки, которые трогают их там везде, и ещё они раздеваются «не для сна», или дают себя раздеть. Что они чувствуют при этом?
Недоумение присутствует в той же трилогии:
«Мы, русские порядочные люди, питаем пристрастие к этим вопросам, остающимся без разрешения. Обыкновенно любовь поэтизируют, украшают ее розами, соловьями, мы же, русские, украшаем нашу любовь этими роковыми вопросами, и притом выбираем из них самые неинтересные. Мы, когда любим, то не перестаём задавать себе вопросы: честно это или не честно, умно или глупо, к чему приведёт эта любовь и так далее».
Есть некое изъяснение женской метаморфозы:
«…женщина хочет лечь со своим избранником в постель и делает это не только потому, что так хочется ему. И когда он наконец с тобой, хоть ты уже совсем раздета, ты хочешь - для него - раздеться ещё больше».
Пусть он видит всю тебя - грудь, четыре «окошка», всю...
В викторианской Англии стареющие матроны напутствовали своих перепуганных насмерть дочерей в первую брачную ночь:
«Закрой глаза, стисни зубы, раздвинь ноги и думай, что делаешь это на благо Англии».
Нет, простому смертному это ни объяснить, ни понять. И грёза бормочет:

Будет? Весной? Это?

...Это будет весной. Да, весной. Вечером. На закате. Будут петь соловьи. Бывает в соловьиной песне и сорок коленцев, но обычно - пятнадцать или двадцать. Если появляется соловей - мастер, то другие вторят ему. Райское наслаждение - более, чем «Баунти».
Да, будет весна и соловьи. Я буду без очков. Да, без. В голубых линзах. Но без косы. С детства не нравились голубоглазые блондинки с косой. А ему - наоборот. Такая невезуха. И в школе также было, с другим, ему – чтобы с голубыми, и с косой. Но, что делать? Всё татаро-монгольское иго, вот ведь как, уже столько веков прошло, а глаза остались их - раскосые. Ну, ничего – «неприятность эту мы переживём».
Имя менять не буду. Нет. Конечно, было бы лучше стать Татьяной или Екатериной, но я уже привыкла к своему. Привыкла. Да и всё равно - ему подходят по совместимости: Ирина, Нина. Не успеть уже поменять, это так долго. До весны не успеть. Нет. Ведь сколько времени ещё уйдёт на омоложение: пластика, пилинг, липоксация... Нет, не успеть. Останусь прежней.
В комнате будет полумрак. Красный свет. Этот, возбуждающий чувственность красный луч. (Раньше были такие фонари, чтобы печатать - проявлять - закреплять. Надо найти, где-то валяется). Будет обязательно красный свет.
Обязательно при красном свете.
Я буду в чулках. Кружевных. Нет, в одном. Да, точно - в одном. Синем. Но кружевном. Красиво. И бельё... обязательно кружевное. Много белья. Очень много белья. И как можно больше крючков. Как можно больше. Главное не цель, а путь к её достижению: «цель - ничто, движение – всё».
Да, цель - не главное. Её можно вообще не достигать. Это не важно. Да, не важно. Главное - поиск.
И будет музыка. Непременно. Равель – «Болеро». Диалектическая спираль. Эти чудесные, сказочные звуки флейты, кларнета, фагота, трубы, саксофона... Но, как жаль, всё будет длиться только «11 минут».
Главное успеть. Главное успеть. Ох, эти крючки...
Всё по спирали, от закипающего молока до кипения, главное успеть. Лишь бы не подгорело. А то ведь какой запах будет. Да, ужасный запах убежавшего молока. Никакой апельсин не спасёт.
Духи с запахом апельсина? Надо будет капнуть несколько капель сока из цедры на красное стёклышко фонаря, запах распространится по всей красной комнате. И немного духов. Хорошо бы «Эллипс» - беспроигрышный вариант. Но их давно сняли с производства. Глупые арабы. Сняли с производства. А какой был запах. Да ладно. Будет запах «Пятого авеню». Запах «Пятого»? Боже, что за запах?
У подоконника? Нет, не представляю. На столе? Представляю, но как-то... У дерева? Да. У дерева представляю. Да, хорошо. У дерева.
А может быть традиционно? На кровати? Или не традиционно? Господи, опять муки выбора. Сколько же можно. Как бы не повторить участь Буриданова ослика. Нет- нет. Всё-таки я - не ослик, я - она, а он - это он. Как-нибудь сориентируюсь. Справлюсь. Да, должна справиться.
Но «Ветки персика»... Как там всё сложно. Все перепуталось в голове. Лодочки... верблюды... это невозможно запомнить. Что делать? Буду подглядывать на «Ветки» из Яндекса. Да, поставлю ноутбук рядом. Он разрешит. Я знаю. Он добрый. Он разрешит. Главное уложиться во времени. Хотя цель - не главное. А что же главное? Ничего не понимаю.
Однако, всё будет хорошо. Да. Я уверена. Главное - вести себя плохо. Плохо. Это как? Да неважно. Надо будет непременно выпить что-нибудь. Виски? «Белую лошадь»? Лучше коньяк. Да, коньяк, не важно - какой, я всё равно ничего не пойму.
Он пить не будет. Он хочет всё запомнить. А я хочу всё забыть. Сразу. Всё. «Чтобы не было мучительно больно, а было мучительно приятно».
Выпью. Да... Всё было так просто. А теперь?
Это невозможно. Лучше не думать. «Как только человек начинает думать, он становится одиноким». Я не хочу. Нет.
Лучше не думать...

Богородица тоже, она только констатирует:
«Вот шалости какие!
Один, два, три! – как это им не лень?
Могу сказать, перенесла тревогу:
Досталась я в один и тот же день
Лукавому, архангелу и богу»

Пушкин, в письме другу - Сергею Соболевскому:
«… пишешь мне о M-me Kern, которую с помощию божией я на днях <у…ъ>» в стогу сена…

Советская девушка – ещё до знаменитой фразы другой, что «в СССР секса нет» (это в некотором смысле было верно) - объяснила причину самого первого подвига отдаться:
1) страх, что он уйдёт,
2) любопытство,
3) желание самой войти в него, раствориться в нём.
Можно добавить предположение:
4) забеременеть и тем закрепить его за собой.
Т.е. в четвёртом случае девушка понимает и для неё нет вопроса.
Она же предложила нарисовать веточкой (на снегу) элизиум (свой?) в разрезе. На что спутник, как Иван Васильевич, который сменил профессию, ответствовал: «на это я пойтить не могу», в общем «устоял, не поддался». А она, действительно, позвонила и сообщила, что беременна. Не обязательно это придумала сама, могли подсказать соратницы из санэпидстанции, замужние. Такие санитарные врачи только в городе Н-ске?

В упомянутой трилогии:
«До сих пор о любви была сказана только одна неоспоримая правда, а именно, что «тайна сия велика есть», всё же остальное, что писали и говорили о любви, было не решением, а только постановкой вопросов, которые так и остались неразрешёнными. То объяснение, которое, казалось бы, годится для одного случая, уже не годится для десяти других, и самое лучшее, по-моему, - это объяснить каждый случай в отдельности, не пытаясь обобщать».
Т.е. это почти абсолютно - о понятии «образа любви».

Часть 2

Будущей няне Тани Лариной было 13 лет, когда её выдали замуж. Таня спрашивает «про старые года»:
«Расскажи мне, няня,
Про ваши старые года:
Была ты влюблена тогда?»

И Филипьевна отвечает:
«И, полно, Таня! В эти лета
Мы не слыхали про любовь;
А то бы согнала со света
Меня покойница свекровь»

Да и Тане, когда она влюбилась в Онегина и писала ему признание, также было 13 лет (по словам Пушкина), а Оле - невесте Ленского 12 лет.
Маше Троекуровой в повести «Дубровский» – 17 лет.
Нимфеткам Лолите (из эротического романа Набокова), библейской Суламифи, и Джульетте (из печальной повести Шекспира) тоже по 13 лет.
А теперь за соблазнение девушек в таком возрасте предусмотрена статья уголовного кодекса.

Часть 3

Когда приобретшая известный опыт среди мужского контингента (по крайней мере, бывшая некоторое время замужем), объяснила подружке - чем, куда и как этот контингент стремится войти в девушек на «11 минут», как в женщин, та с ужасом ахнула:
- Так это ж только под наркозом.

Невероятно, необъяснимо. В одежде на улице, на работе, в театре, в магазине, дома…
И мужские ладони под платьем - там, там и там: на женских плечах, на круглых пятнышках, темнее, чем участки, закрытые от солнца и любопытных глаз купальником, с восставшей капелькой в центре, на вершине сферической пирамиды груди, ладони на коленях, в «окошках» ног.
Меняется одежда у девушек: кринолин, грация, нижние лифчики: бикини, панталоны, стринги (жуть), деван-дерьер, слипы, кюлоты, боди, брифы … И девушки меняются под ладонями: библейская Суламифь, шекспировская Джульетта, Анастасия (жена Ивана Грозного), Таня Ларина, Ирина (жена князя Юсупова), Маша Троекурова…
И отдаются. С повлажневшим четвёртым «окошком», часто дышащие, стонущие, чувственные, чувствующие. В «образах любви».
Смотрим кино: мужская ладонь – под лифчиком, на животе, в ногах, между… Природа или бог (что, собственно, равносильно) устроили девушек - для осязания ладонями и взглядом.
При этом все девичьи прелести могут быть для одного, а замуж – за другого, - такова девичья се ля ви.

Часть 4

Очевидно и невероятно. Таня Ларина, Маша Троекурова «любили», но, «сразу вспомнив про дела, в другую сторону» пошли, как Маруся - от Васи Крючкина.
А в начале Таня пишет:
«Хоть редко, хоть в неделю раз
В деревне нашей видеть вас,
Другой!.. Нет, никому на свете
Не отдала бы сердца я!
То в вышнем суждено совете…
То воля неба: я твоя;
Вся жизнь моя была залогом
Свиданья верного с тобой;
Я знаю, ты мне послан богом,
До гроба ты хранитель мой»…
Таня простая деревенская девушка, она покоряется обычаям общества, и чувства прячет глубоко в себе.
В объяснении с Онегиным Татьяна – уже замужем за князем - генералом Греминым - по-прежнему искренна:
«Онегин, я тогда моложе,
Я лучше, кажется, была,
И я любила Вас;
А счастье было так возможно,
Так близко!.. Но судьба моя
Уж решена. Неосторожно,
Быть может, поступила я:
Меня с слезами заклинаний
Молила мать; для бедной Тани
Все были жребии равны...
Я вышла замуж. Вы должны,
Я Вас прошу, меня оставить;
Я Вас люблю (к чему лукавить?),
Но я другому отдана;
Я буду век ему верна»

А Маша Троекурова?
В её дневнике (почти как у Тани в письме):
«Периодически ловлю себя на мысли о своей привязанности к нему, даже некоторой влюблённости. ... Когда у меня был очередной урок музыки, Дефорж ушёл, сославшись на головную боль, и оставил мне волнующую записку. По чистоте говоря, я ждала чего-то подобного. Я точно знала, что влюблена во француза и надеялась от него взаимности. Вечером, как и было указанно в записке, я пошла в беседку. Встретив там Дефоржа, я приготовилась слушать признание в любви... Но то, что сказал француз, меня ошеломило! Дефорж - Владимир Дубровский!»
Чем и как заканчивается влюблённость Маши («Маруси»):
«Дверца открылась. Я увидела Владимира. Все эмоции сразу хлынули в моё разбитое сердце. Он сказал, что я свободна. Князь молниеносно ранил Владимира. Он быстро понял, кто перед ним. Разбойники схватили Верейского. Владимир ещё раз предложил мне покинуть карету. "Ну почему ты не мог приехать раньше?" - вертелось у меня в голове. Я ушла бы с ним в лес. Жила бы там без слуг, работала бы на чёрной работе. Но я уже замужняя женщина. И как бы ни был мне противен мой муж, я никогда его не оставлю. Эти роковые слова решили всю мою судьбу. Владимир потерял сознание... Разбойники унесли его с собой в лес. Дальнейшей судьбы моего возлюбленного я не знаю»...

Пушкин подтверждает:
«Нет,- отвечала она. - Поздно - я обвенчана, я жена князя Верейского. - Что Вы говорите, - закричал с отчаяния Дубровский, - нет, Вы не жена его, Вы были приневолены, Вы никогда не могли согласиться...  - Я согласилась, я дала клятву, - возразила она с твёрдостию, - князь мой муж, прикажите освободить его и оставьте меня с ним. Я не обманывала. Я ждала Вас до последней минуты... Но теперь, говорю Вам, теперь поздно. Пустите нас».
Это невероятно и непостижимо - одни ладони под платьем, а несколько позже – другого и замужество не за прежним, а за этим…
Но об этом думают не все, а те, у кого «не все дома» или зануды и бывает иногда - дилетанты. Нормальные об этом не думают.

Ps.
А сколько «образов» у древних греков: эрос, филия, агапэ, сторге, людус, филаутия, прагма, либидо, эрос, филия, адапе. Хариты: Аглая, Евросина, Талия. От них сленг: хариться – любить - в постели, у дерева…
Как жаль, - всё превратится в пыль и газ. Через 5 млрд. лет. Солнце погаснет. Земля испарится. Всё: книги, люди – всё пыль и газ, всё рассеется в космосе… Что дальше? Как после?

;;;;;;;  - ;;;; ;;;;;;; - 1; ;;;;;;;; 2370 ;;;;:
..; ;;;;;; ;;;;;;;;; ;; ;;;;;;;;;;, ;;; ; ;;;;;;;;;;; ;;;; ;;;;; ;;; ;; ;;;; ;;;; ;;;;;;;; ;;;, ;;; ;; ;; ;;;;;;;;;;.
(«;;;;;;;;;»)

Перевод с греческого:
Ксенофонт 1 апреля 2370 г. н.э.
...неженатые клялись жениться, а женатые сели на лошадей и поехали к своим жёнам, чтобы насладиться ими.
(«Пир», 370 г. до н.э.).

Это 2740 лет тому назад. Как они тогда жили? Как любили? Также как теперь. Девушки, платья, ладони…

Я Вам пишу…