Надежда Веры

 
 
Вера задорно смеялась, слушая шутки своего приятеля. Она была настолько переполнена чувствами к этому высоченному и тощему парню в очках, что готова запрыгнуть к нему на шею и повиснуть на ней, счастливо болтая ногами и прижимаясь к его костлявым плечам.

Когда-то бабушка сказала Вере:

— Мужчина, который может тебя рассмешить, должен быть первым в списке твоих ухажеров.

Эти слова врезались в девичью память, и теперь Вера смотрела на Сашу совсем не как на друга, хотя их дружбе было уже много лет. Они росли в одном дворе с детства, поначалу конфликтовали, как большинство мальчишек и девчонок, но по мере взросления начали проявлять друг к другу иного рода интерес. Так во дворе возникли сразу три парочки, одной из которых и были Вера и Саша.

Им было уже по шестнадцать лет, когда крепкая дружба стала постепенно перерастать в любовь, с присущей молодежи страстью, эмоциональностью и ревностью. Импульсивную Веру охлаждал своим чувством юмора Саша, поэтому к тому времени, когда остальные парочки распались, их отношения стали только крепче, пройдя проверку временем и эмоциями.

Родители не противились чувствам молодых: их семьи были знакомы и даже дружны, несколько раз они совместно выбирались в походы, отмечали новогодние праздники и дни рождения. Родители Веры, разные и непохожие друг на друга, были более интеллигентными и проявляли чувство такта в любой ситуации. Мама Веры, Раиса Анатольевна, была более эмоциональной в сравнении со своим мужем, спокойным и даже порой кажущимся равнодушным, при этом их браку было более тридцати лет. Супруги воспитывали двух дочерей, а старшая сестры Веры, Наташа, уже вышла замуж и переехала в другой регион вместе с мужем-вахтовиком.

Вера, которая была младше сестры на семь лет, пока оставалась с родителями и ждала своего двадцатилетия, чтобы съехать от них, выйдя замуж за Сашу. Такое решение она приняла еще в шестнадцать лет, и другим свое будущее Вера не видела.

Родители Саши были простыми людьми. Они приехали в город из села и сохранили некоторые деревенские привычки, например, вставать вместе с рассветом и всегда первыми здороваться с соседями, с которыми они даже знакомы не было. Они и единственного сына воспитывали по-простому, и Саше было были присущи некоторая наивность и доверие к людям.

Сколько раз Саша попадал в дурацкие ситуации из-за своего доверия. Он мог занять денег тому, кто их никогда не возвращает, поверить в болезнь ребенка и снова дать денег тому, кто убеждал его в том, что излечиться от болезни поможет только его финансовая поддержка. А один раз он дал своему другу машину, на которой тот умудрился попасть в аварию, а последствия легли на плечи Саши. Иногда, глядя на своего жениха, Вера задумывалась о том, за что она его любит. Внешне он был не в ее вкусе: долговязый, худой и сутулый, с ранней лысиной и бесцветными глазами. Вере нравились другие парни — мускулистые, крепкие брюнеты со жгучим взглядом и небритой щетиной. Но, несмотря на это, Вера оставалась верной своему возлюбленному.

***

Их брак был неизбежен, поэтому, как только Вере исполнилось двадцать, и она перешла на пятый курс в университете, девушка сразу же вышла замуж за своего Сашу, счастливая и полная надежд на веселое и безоблачное будущее. Свадьба была скромной, и молодожены поселились у родителей Александра.

Поначалу жизнь и вправду казалась веселой и безоблачной: им выделили отдельную комнату, в которой молодые допоздна могли смотреть телевизор или играть в компьютерные игры, спать по выходным до обеда, а по выходным приглашать туда своих университетских друзей. Многие удивлялись этой паре, не понимая, как такие разные и совершенно не похожие друг на друга люди смогли найти что-то общее и жить вместе, при этом наслаждаясь счастливой семейной жизнью.

Но они пожимали плечами и продолжали смотреть друг на друга влюбленными глазами. Мать Александра, Галина Эдуардовна, совершенно не ревновала свою кухню, уступая место молодой хозяйке, которая иногда готовила завтраки, обеды и ужины для всей семьи. Вера не чувствовала себя в доме чужой, но все равно ей хотелось свою кухню, отдельную квартиру, в которой она могла бы не пересекаться со свекровью и свекром по пути в ванную и обратно.

Оба закончили свои ВУЗы, Вера устроилась работать на завод экономистом, а Александр временно работал администратором в кафе. Им было по двадцать два года, когда Вера предложила попробовать взять ипотеку и переехать в свое, отдельное жилье.

— Зачем тебе это? — удивлялся Саша. — Нам и у родителей хорошо. Представляешь, какой хомут на шею мы повесим себе, взяв в банке кредит?

Вера кивала:

— Конечно, представляю. Но как иначе мы сможем купить отдельное жилье? Недвижимость с каждым годом дорожает, а накоплений у нас шиш. Мои родители помогут нам с первоначальным взносом, а дальше мы уже сами будем стараться побыстрей вылезти из долговой ямы.

— Давай подождем, хотя бы дай мне возможность найти получше работу, чтобы мы могли тянуть платежи по ипотеке.

Вера смиренно ждала этого дня, а пока Саша не особенно старался найти более достойную работу, все чаще задерживаясь на нынешней и не принося домой большого дохода. Сама Вера была более амбициозна, она хотела развития, поэтому из экономиста переквалифицировалась в кадровика, а через год работы в кадрах на своем же заводе смогла возглавить небольшой отдел, который занимался кадровым обеспечением нескольких заводских цехов.

А потом она узнала, что ждет ребенка. Несмотря на стесненные жилищные условия и незапланированное событие, оно было приятным, причем как для Веры, так и для Саши и для ее родителей. Вдохновленная тем, что в ней теперь растет и развивается жизнь, Вера стала более снисходительной к продолжавшему совершать глупые поступки мужу и оправдывавшему это своим легким характером.

***

Родилась дочка, и Вера поставила вопрос о приобретении отдельной квартиры ребром. Саша покивал, но не предпринял ни одной попытки для того, чтобы хотя бы попробовать взять кредит на покупку жилья. Вера злилась, но терпела, потому что была уверена в том, что дочери нужен отец.

Саша был неплохим отцом: он просыпался по ночам, менял дочке подгузники, гулял с ребенком после работы. Но этого Вере было мало — ей жутко хотелось выбраться из клетушки, которой она теперь называла комнату, в которой они ютились теперь уже втроем на протяжении почти пяти лет.

Еще большим шоком стала следующая беременность девушки, которой не должно было быть по ее представлениям еще очень и очень долго. Саша всеми руками и ногами был «за» рождение ребенка, но Вера смотрела на него уже как на сумасшедшего.

— Второй ребенок на пятнадцати квадратах? — Вера задавала мужу этот вопрос и чувствовала, как на голове от ужаса шевелились волосы.

— Ну нам же и сейчас хорошо. Всем места хватит. Купим двухъярусную кровать, вынесем шкаф в общую комнату, а потом и сами туда переедем.

— Саша, ты себя слышишь? — спрашивала Вера, понимая, что ее муж и не собирается предпринимать ничего для того, чтобы улучшить их жилищные условия. — Какая общая комната? Где твои родители смотрят по вечерам телевизор? Пожалуйста, приди в себя, давай мыслить трезво.

— Хорошо, давай возьмем ипотеку, как ты хотела.

Вера радостно хлопала в ладоши и прыгала почти до потолка. Они начали оформление кредита, но Саша слишком долго собирал все документы, ссылаясь на нерасторопность кадровика в кафе. Потом он еще долгое время переделывал неправильно оформленные документы. В итоге, когда банк принял все документы и, наконец, рассмотрел их, молодой семье попросту отказали в выдаче кредита по той причине, что дохода не хватало даже на покрытие кредита на самую скромную по стоимости квартиру.

Вера впала в ступор: срок беременности уже перевалил за пятнадцать недель, прерывать ее было поздно, а надежда на появление отдельной квартиры рухнула, как карточный домик. И только Саша продолжал отшучиваться и повторять, что они со всеми трудностями справятся. Вера уже не смеялась, ей было грустно и обидно за то, что она так доверилась этому человеку, в котором было идеально только одно — его чувство юмора.

***

Родился сын, и дети-погодки начали сводить с ума не только молодую мать, но и бабушку с дедом, вынужденных присматривать за внуками в те небольшие промежутки времени, когда Вера бегала по врачам или просто могла лишний часик поспать. Саша самоустранился, все чаще задерживаясь на работе, а потом и вовсе возвращаясь только под утро с явным запахом перегара.

— Я так больше не могу, — честно призналась свекрови Вера, когда они сидели за кухонным столом вдвоем, еле уложив двух маленьких детей, мешавших друг другу, спать, — Галина Эдуардовна, я больше не могу и не хочу так жить. Я вижу, что и вы устали тоже. Как быть? Я, кажется, вот-вот сойду с ума от того, что происходит. Моя жизнь превратилась в круговорот пеленок, подгузников и каш. Я словно дойная корова, которую беспрестанно доят уже две доярки на протяжении двух с лишним лет.

— Милая, — Галина Эдуардовна положила свои руки на тонкие пальцы Веры, лежавшие на столе и подрагивающие от нервного напряжения, скопившегося в ней, — я все прекрасно вижу. Мой сын — глупец, а ты — мудрая и хорошая женщина. Я прошу тебя, прими правильное решение. Куда ты пойдешь с двумя маленькими детьми? К своим родителям? Но у них такая же квартира, и максимум, чего ты добьешься — это просто останешься без помощи мужа, а в том, что твоя мать будет тебе помогать так, как это делаю я, я очень сомневаюсь.


Вера слушала свекровь, а внутри понимала, что та права. Ничего не изменится от того, что она уйдет к родителям, возможно, станет даже еще хуже. Но неужели у них совершенно нет никакого выхода?

— Галина Эдуардовна, но что же тогда делать?

Вера вдруг подумала, что она спрашивает обо всем свекровь, несмотря на то, что у нее есть собственная мать. Но своими импульсивными поступками и чрезмерной эмоциональностью, Раиса Анатольевна морально «съест» свою дочь за несколько дней, а еще будет постоянно пилить за то, что Вера сама совершила ошибку, рожая детей, как конвейер, в те условия, в которых они сейчас находились.

А больше всего Веру раздражал муж, который вообще ничего не делал для того, чтобы им легче жилось. Он уходил на работу рано, возвращался поздно, совершенно не занимался детьми, воспринимая их как помеху. И денег он почти не приносил. Вера была вынуждена взять домой подработку, и теперь делала курсовые работы по экономике для студентов, получая от этого хоть какую-то копейку.

***

Тогда на кухне, разговаривая с Галиной Эдуардовной, Вера ощущала, что с каждым днем опустошается все больше, но ничего изменить не может. Тогда она осталась в их доме с твердым намерением как можно раньше выйти на работу. Свекровь ее поддержала, поэтому через два месяца, когда младшему сыну Вите исполнилось полгода, Галина Эдуардовна уволилась и осталась дома с внуками, а Вера смогла, наконец-таки, выйти на работу.

Старшая дочка Жанна пошла в детский сад почти сразу же, поэтому свекрови оставалось сидеть только с младшим внуком, и со своими обязанностями няни она справлялась на «отлично». Вера поняла, как дорога и близка ей свекровь, а вот собственный муж, раздражавший все больше, становился все более чужим. Они уже не спали вместе, потому что Вера выгнала Сашу на диван в общую комнату, они почти не разговаривали, а шутки мужа Вера теперь воспринимала как прямую насмешку над собой.

А вскоре она познакомилась с интересным мужчиной, который перевернул ее взгляд на отношения между влюбленными. Борис, высокий и широкоплечий брюнет, был именно таким, как мечталось когда-то Вере. Он вошел в ее жизнь уверенной походкой и позвал за собой. Вера будто сошла с ума от счастья, поняв, что вся ее совместная жизнь с Сашей, длившаяся почти десять лет, была ерундой по сравнению с тем, какими бывают настоящие отношения между мужчиной и женщиной.

Борис доказал Вере, что он может справляться с трудностями, он их не боится, а еще у него был просторный загородный дом. Борис имел хороший и стабильный доход: он работал директором агентства недвижимости, умело управлял им и мог позволить себе и дом, и несколько своих квартир. А еще он уверил Веру в том, что ее дети — не помеха для него. И она поддалась чувствам и, забрав детей из Сашиного дома, подала на развод и съехалась с Борисом.

***

Тяжелее всех разлуку с детьми перенесла Галина Эдуардовна, которая вдруг осталась не при делах. Борис не запрещал отцу видеться со своими детьми, а вот постоянно возить их к бабушке не хотел. Вера слушалась мужа, теперь она чувствовала себя как за настоящей каменной стеной.

А вот Саша не очень стремился видеться с дочерью и сыном, все больше погружаясь… в азартные игры. Как оказалось позже, все те ночи, которые он проводил вне дома, прячась от своих супружеских и отцовских обязанностей, он помогал налаживать в кафе работу подпольного казино, в котором сам периодически играл и проигрывался. Вера, узнав об этом, была поражена. Теперь она смотрела на Бориса как на бога, который спас ее из рук злодея, тянувшего всю семью в пропасть. Ей было жаль Галину Эдуардовну и ее мужа Василия Григорьевича, но она ничего не могла поделать — ей хотелось своего собственного счастья, а еще счастья для своих детей, которые за свои ранние годы не видели ничего, кроме четырех стен в квартире родителей ее первого мужа.

В конце концов Саша, увлекшийся играми и совершенно потерявший бдительность, попал в руки правоохранительных органов, потом в СИЗО, а после суда — в колонию-поселение со сроком в четыре года.

Убитые горем родители Александра умоляли помочь их сыну. Борис, имевший деньги и связи, мог заняться этим, но не захотел. Он считал, что Саша наказан справедливо, а еще он настаивал на лишении его родительских прав и усыновлении детей Веры.

— Я подумаю, — ответила она Борису на его просьбу-указ, — но ты должен понимать, что отцом для моих детей все равно будет Александр, и дети об этом прекрасно знают.

К тому времени дочке было уже шесть лет, сыну — пять, а Вера вышла замуж за Бориса официально, став его женой и полноправной хозяйкой в доме. Два раза в месяц она ездила к родителям Александра, привозила им продукты и детей, чтобы те могли хоть как-то скрасить свои серые будни. Вере было тяжело смотреть на стареющих людей, которые не сделали в своей жизни ничего противозаконного и потому тяжело переносили криминальную развязку в судьбе своего единственного сына.

В один из таких дней, когда Вера приехала с детьми в дом родителей Саши, свекру неожиданно стало плохо. Он прилег на кровать, его лицо побледнело, а руки, словно плети, свисали вниз.

— Он уже несколько дней чувствует себя плохо. — сказала Галина Эдуардовна, пытавшаяся напоить мужа водой, — жара на улице, да и все эти переживания… Бедный Вася.

Вера бросилась вызывать «скорую», но там ей сказали, что придется ждать минимум полчаса, потому что все врачи на вызовах.

— Но у нас человеку плохо! — кричала в трубку Вера. — Вы понимаете, что разговор идет о жизни и смерти, нельзя медлить ни минуты.

— Привозите его сами! В двух километрах от вас восьмая клиническая больница, я их предупрежу, что вы привезете человека. Ну ничего я не могу поделать!

Вера и Галина Эдуардовна кое-как подняли почти бесчувственное тело Василия Григорьевича, попросили еще помочь соседа, после чего его вывели на улицу и уложили на заднем сиденье автомобиля Веры.

Она рванула с места, стараясь объехать пробки. Но она не успела. Свекор умер от остановки сердца в ее машине, и Вера несколько часов рыдала на крыльце больницы, не в силах сесть за руль.

***

На девятый день после похорон, Вера снова приехала к свекрови, чтобы помочь ей с организацией поминок, но встретила каменный взгляд Галины Эдуардовны.

— Я тебя прошу больше не приезжать, — побелевшими губами говорила свекровь. Ее маленькая тонкая фигурка в черном одеянии казалась еще меньше и тоньше.

— Но почему? — Вера не сразу поняла, насколько серьезным был настрой ее свекрови.

— Потому что давно надо было закрыть дверь перед твоим носом. Ты угробила сначала моего сына, а потом и мужа. От тебя одни неприятности. Уходи.

— Но как же внуки? — Вера пыталась призвать свекровь к рассудку, но та была непримирима.

Дверь захлопнулась перед носом Веры, а свекровь не удостоила ее ответом. Через две недели Вере позвонила соседка Галины Эдуардовны и сказала, что та не выходит из дома уже несколько дней.

Услышав это и наплевав на осуждающий взгляд Бориса, Вера понеслась к свекрови. Та открыла дверь только минут через двадцать после настойчивых звонков и стуков в дверь.

— Я же тебе сказала, чтобы ты не появлялась здесь! — голос свекрови был слабым, сама она выглядела потерянной и истощенной. У Веры защемило сердце от увиденного, и она буквально взмолилась:

— Галина Эдуардовна, прошу вас, поедемте к нам. Там ваши внуки, вам надо вернуться к обычной жизни.

— Я уже в своей обычной жизни, — холодно ответила та и снова закрыла дверь перед Верой.

Надо было что-то решать. Вера чувствовала себя безумно виноватой перед свекровью, хотя объективных причин для чувства вины не было. Просто Вера изначально сделала ошибку, выйдя замуж за Сашу, а теперь несла за этот брак наказание.

***

Свекровь все больше погружалась в депрессию, это видели все: соседи, родители Веры, с которыми Галина Эдуардовна тоже отказывалась общаться, ее друзья, связь с которыми она не поддерживала. Незаметно для самой свекрови, Вера направила к ней врача-психиатра, который притворился работником социальной службы и смог поговорить с ней хотя бы десять минут, потому как с остальными людьми Галина Эдуардовна не общалась, трубку не брала, и почти не выходила из дома.

— Ваша свекровь в глубочайшей депрессии, и нужна какая-то встряска, чтобы заставить ее прийти в себя, — позже сказал врач по телефону Вере, которая тут же начала придумывать, как помочь дорогому ей человеку.

Борису не нравилось такое трепетное отношение к матери бывшего мужа, он все чаще устраивал скандалы, которые постепенно начали надоедать Вере.

В конце концов, она забрала детей и съехала от мужа на квартиру, которую он купил для Жанны, чтобы та уже в столь юном возрасте могла иметь шанс не жить, как ее мать, мыкаясь по углам.

Квартира была большой, трехкомнатной, с новой планировкой и хорошим ремонтом. Оформлена она была на Веру, поэтому она с чистой совестью заселилась туда с детьми, продолжая думать о том, как помочь бывшей свекрови.

***

Галина Эдуардовна лежала дома, отвернувшись к стене лицом и думала о том, как она одинока. В последние месяцы ни о чем другом она не могла вообще думать, а особенно болезненными для нее были мысли о сыне и внуках. Как раз в тот момент, когда она в очередной раз сетовала на судьбу, раздался телефонный звонок. Звонили с неизвестного номера, поэтому Галина Эдуардовна тут же сняла трубку — это мог быть Саша.

— Бабушка, здравствуйте! — услышала она в трубке детский, но незнакомый ей голос. — Меня и моего братика закрыли в подвале, спасите нас!

Галина Эдуардовна подскочила на диване и уставилась на телефон. Больше никто ничего не сказал, трубку повесили. Она никак не могла сообразить, был это голос Жанны или нет. Не похоже было, но сколько недель она уже не общалась с внучкой. А вдруг новый муж Веры закрыл в подвале ее внуков? Вера совсем стыд потеряла. Сердце в груди колотилось, а руки дрожали, когда свекровь набирала номер бывшей невестки.

— Вера, где дети? — сразу спросила она, и ее голос звучал бодро.

Вера улыбнулась про себя, услышав уже забытый голос Галины Эдуардовны, но не могла так быстро сдаться:

— Они у Бориса, в загородном доме.

— Заезжай за мной и вместе поедем к этому мерзавцу! Срочно!

Вера, приехавшая к дому свекрови, увидела ее, стоявшей у подъезда. Пока Вера преодолевала пробки, Галина Эдуардовна позвонила ей не меньше пяти раз.

Открыв дверь автомобиля и увидев внуков, которые радостно захлопали в ладоши при виде бабушки, Галина Эдуардовна вдруг разрыдалась.

— Детки мои, родные…

Детские руки обхватили шею бабушки, которую они не видели давно и почти забыли. От нее пока не пахло привычной выпечкой, но Галина Эдуардовна уже решила про себя, что сегодня же заведет тесто и испечет их любимые ватрушки.

Веры улыбалась, глядя на ставшую живой и похожей на себя саму Галину Эдуардовну. По ее щекам тоже текли слезы, но это были слезы счастья.

— А я от Борьки ушла! — сказала она, когда бабушка устроилась на заднее сиденье, окруженная внуками. — У нас теперь большущая отдельная квартира. И нам очень не хватает бабушки.

Галина Эдуардовна слабо улыбнулась. А, может, к лучшему будет, если какое-то время она поживет у Веры? Сотрутся плохие воспоминания, внуки будут рядом, и будет ощущение нужности себя, о котором она стала забывать. Галина Эдуардовна кивнула:

— Поехали, чего же ты стоишь? Только заедем в магазин за творогом и мукой.

И в машине прогремело троекратное «ура».

---

Автор: Юлия Белкина