Воскресший утопленник

      Неподалёку от Шеломенцевых, в логу ближе к реке, проживал мужичок в беспробудном веселии и пьянстве. Как звать величать его Бориска не знал, так что назовём согласно выбранному им образу жизни – Пьянков Савелий. Так вот, уважал Савелий в тёплой развесёлой компании пропиться вдрызг, в хлам! Так гульнуть, что чертям тошно с похмелья и смотреть в сторону богобоязненных прихожан. Почему-то он уверял себя, что пришлые к его столу и к его питью богобоязненны. Может оттого, что погружённые в поиски тихой и укромной пристани с видом на светлое будущее, прихожане приносили с собой водочные бутылки зелёного стекла. Впрочем, после первых пятидесяти вступительных граммов лёгкая дымка со стороны запада обретала неотвратимость ядерного апокалипсиса. Как противоядие двустороннему обострению наливали по второй и на этом обрывали ведение счёта. «Всё равно победа будет за нами!» — снимал тягостную напряжённость за круглым столом Пьянков и на правах хозяина кабака поднимал лапидарный тост: «Выпьем!»      
      Вот и в тот незабываемый тёплый майский день, изрядно отхлебнув божественного, красного, как кровь, вермута, Пьянков изъявил желание принять водные процедуры и опосля солнечные ванны. Изрядно поднаторев в политической дискуссии, коллеги возражать не стали: Савелий с возу – застолью легче…
      Майские воды Тары мало похожи на бирюзово-зелёные волны Лазурного Берега близь Монако. Какое тут чувство спокойствия и умиротворения, когда обжигающе-холодное прикосновение сильного течения вызывает судороги в ногах и неодолимое желание залечь на дно, свернуться калачиком и уснуть. Глубоко в душе богобоязненный Савелий не долго противостоял настойчивости владычицы Тары, смиряя пьяную удаль, жадно вдохнул терпкий аромат цветущей черёмухи и лёг у стоп богини.
      Пьянкова хватились не сразу. Надобности не было. Сорока что ли протрещала, черти недовольные нашептали, может сами решили охолонуть в прохладе?.. Кинулись, а на берегу окромя одёжки и нет никого. Пока бестолково бегали вдоль берега, заглядывая под каждый куст в надежде найти спящего Савелия, кто-то наткнулся неподалёку на конные грабли – большие, на высоких колёсах, они не были предназначены для улова утопленников. А что Савва утоп, тут уже никаких сомнений! Безоговорочно приняли неизбежное…
      Но, всё же, подспудно, в глубине непропитой души, безотчётно верили в лучший исход и, торопясь, прочёсывали найденными граблями заводь.
      — Сюда! Нашли! — истошно вопил, вмиг протрезвев, суетливый собутыльник. — Откачать бы попробовать!..
      — Посторонись, плешивый, дай простор! — двинул плечом ветеринар со свинофермы. — Сейчас разомнём покойничка…
      Не жалея мял, широкими ладонями надавливал на тощую грудь, дул в вонючий редкозубый рот, побеждая резкий запах водки. Разгорячился так, что на лбу выступили крупные, с орех, капли пота. Дорого стоит каждая такая капля, но кто же оценит? А спаситель тем временем услышал слабое сердцебиение и ещё поднажал, да так, что смилостивилась речная богиня и разбудила Савелия Пьянкова.
      Откашлял болезный духом Савелий воду вперемешку с водкой, соскочил со смертного одра и давай матерно ругать всех, кого ни попадя. Даже спасителю досталось! Тот хмыкнул, смерил с ног до головы воскресшего утопленника и весомо обронил: «Не искушай судьбу, Саввушка!»

22.02.2024