Дух тайги

Отражается жизнь в озёрной глади,
на себя в неё любуются небеса.
  В летнем и умиротворяющем закате
  окрасилась на церковных куполах роса.
Дробится синяя акватория холодная
птицами белыми и вечно голодными,
  что, закружась в танце красивом,
  клювами, лапами разбивают игриво
покой и засыпание всего печального.
И вечер августовский прощально
  кое-что в душу шептал так, что очи
  встречали капельками зарю ночи
солёными...и горькими чуть-чуть.
Брело лето в предначертанный путь,
  в одеяниях сумерек скрываясь, —
  в тумана ночного фрак одеваясь.
Просыпались звёзды далёкие, белые,
озаряя с луною светом помертвелым
  землю; и стекляшки осевшей росы
  померкнут лишь в зарассветные часы,
солнце чувствуя и в чистое небо уходя.
Лазурное, живое, но не летнее, хотя...
  Дыша на берега пустые, безмолвные,
  дивные птицы, чем-то раскованные,
выплывали, воздух разрезая крылами,
руша тишь прелестную перед нами.
  Гулко и громко стучит сердце у тебя,
  моя мечта. И сетуешь, волосы теребя, —
идиллия восхода временем растворяема
вслед за тем закатом незабываемым.
  Былых реалий прекрасен милый мир.
  В ночи остался марева воздушный кефир.
Берёзки нежные, что стояли на склоне
тончайшими белыми колоннами,
  дотянуться желали к небу, над водой
  свисая и любуясь в зеркало собой.
Паутина раскинулась серебристая,
меж стволов сверкая живо и игристо
  в лучах светила поднимающегося;
  тканная и кристаллами периливающаяся.
Природа просыпалась. Гордые,
вороны невысоко летали голодные;
  и, каркая друг на друга злобно,
  в воздушных потоках лавируя бесподобно,
наземь, бесшумно рея, спустились.
Вдохнув траву душистую, умертвились...
  И в одночасье омрачилось всё кругом.
  Ветром пронзаемый, я дрожу на нём.
Давно уж в свои права вступила осень:
вуалью жёлтой приодеты луга да утёсы.
  Уж не один час сия пора, старуха злая,
  снуёт предо мною; и, времени не чая,
вещает заклятие, уносящее тепло.
Вокруг, как ясным днём, светло.
  Делаю шаг — вдруг ноги ломит.
  Обвивают их жадно корни. Кормит
силами меня моя мечтательная душа.
Осень кругами ходит неспеша.
  Платина небес тяжёлою плитой
  давит на душу — тревога на покой.
Силуэты чёрные деревьев в округе
щекочут сучьями друг друга.
  И в вековых стволах дупла бездонные
  высасывают силы, во мне заложенные.
Я замер, прозрев во мгновенье, —
чаща мертва, и к неясному дерзновенье
  то приливало, то вновь испарялось.
  Непостоянна смертная усталость;
и всё то, что было ранее — казалось.
Бродя в мыслях, отражая реальность,
  возвращался я туда, откуда шёл.
  Лёгкой хмари нежный шёлк
усыпляющим газом на сознание
действовал, и с упованием
  испит до дна мой кубок сил.
  Образ осени-карги вокруг ходил.
Чёрный след оставляя за собой,
длинной и костлявою рукою
  та заковывала мрачность в лёд.
  Застывал смолы янтарный мёд.
Убранства опавшие, ещё не облёкнув, —
наряды осин, берёз и редких клёнов, —
  сгниют скоро, сонный радуя глаз;
  и чувство, что лежат они лишь час,
с магией запаха сердце замораживало.
Думы горчили, глубиной завораживали.
  Вновь уснул бы оттуда неподалёку,
  но в видении летнего вечера я только
теперь спешил попасть домой,
отрёкшись играть с времени волной.
  Озерцо и небосвод покрывалися свинцом.
  Моя тропа усыпана крошеным стеклом.
Сила сего места гнала из него.
День назад я был глупей всего —
  обернувшись, вышел за леса порог,
  узрев крах мечт и главный порок.
Сие царство суровое и есть мой дом,
сокрыт в глубине прозрачной он.
  Завтра красно-рыжий рассвет озарит
  простор поляны, где уже царит
мёртвый покой; и где почившие птицы
созерцали то, с чем не сравнится
  ни одна опасность: ни охотника ружьё,
  ни тетива лучника, ни гнева чувство моё.
А при зареве с запада надвинулись снега;
туча затемнила уж пустые нивы, луга.
  Вихри создали тоннель временной, —
  не шагнул б, не почувствовал сладкий покой.
Ступает полупрозрачная фигура — зима
по земле погребённой, что умервщлена
  надолго снегами и морозом;
  месяца слабо блестящая бронза
ненастья дочерьми в кольцо окружена;
и каждая закатом облита, окровлена.
  Вот-вот наступят сумерки, за ними ночь.
  Выжившие давно удалились прочь
от тёмного севера на светлый юг;
и озера лучезарно блещет круг
  в разыгравшемся полярном сиянии —
  жгучего хлада, тишины торжествовании.
Неживо зима подаёт мне белую руку
и забирает с собою мирскую муку.
  Возрождая жизнь пеплом своим
  для весны, та превращалась в дым,
кружевами встающий над сугробами.
Они укрыли литым белёсым гробом
  всё, что в августе меня прельщало.
  Жизнь человеческая малое обещала.
Немая ночь луну ласкает. Душа созерцает:
светясь красным, падает, догорая,
  пепел — частицы красивых надежд
  на узренье лета тонких одежд.
Лишь весною на тёплом закате,
когда кто-то пленником недвижимой глади
  станет, средь берёзок-невольниц вечных
  глаза, небо лицезрящего беспечно,
из праха моих красивых видений
воспрянут деревья тонкие, молодые;
  иль взойдёт царица былых вожделений —
  дама, волосы теребящая златые.

14 - 16; 19; 25 ноября 2023г.