Финские сапожки

                ФИНСКИЕ САПОЖКИ

      -- Павел Фетисыч! Павел Фетисыч, погодите!
      Идущий вечерней безлюдной улицей Снегирей худощавый, долговязый пожилой человек остановился, оглянулся... Но позади никого не было. "Послышалось, что-ли? Вот только слуховых галюцинаций мне и не хватало! Дожил..." Человек покачал головой и продолжил путь. "Да погодите же, Павел Фетисыч! Мне нужно сказать вам нечто очень важное!" -- вновь услышал он. Это был голос его невестки... Настя?! Откуда она здесь? Она ведь... Нет, быть не может! Что стряслось? Он обернулся. Перед ним стояла его невестка: простоволосая, в лёгком плаще и домашних тапочках молодая женщина.
      -- Настенька?! -- растерянно промолвил он. -- Ты ли это? Как ты здесь, почему?
      -- Сейчас, сейчас! -- отдышавшись, проговорила та, -- Сейчас расскажу... Давайте где-нибудь присядем... вот сюда. -- Она показала на лежащее у самой дороги дубовое бревно, появившееся здесь невесть когда и с какой целью.
      -- Павел Фетисыч, -- начала невестка, -- вы помните мой воскресный телефонный звонок к вам? Я тогда сгоряча сказала вам, что у нас возникли проблемы, но потом передумала говорить о них; мне показалось, что это не телефонный разговор; к тому же мне показалось, что я напрасно беспокою вас, что всё образуется, всё наладится... Увы! стало ещё хуже...
      -- Ты меня пугаешь, -- дрожа голосом вымолвил свёкор. -- Что стряслось-то?
      -- Пока ничего. Пока. Но стрястись может -- не сегодня, так завтра...
                *   *   *
      ...Сегодня его супруга была в дурном расположении духа; она рвала и метала, а когда он пришёл со службы, устроила ему грандиозный скандал. И не на пустом месте -- было из-за чего. Сегодня её подруга Лёля целый день мелькала у неё перед глазами в новеньких финских сапожках, а она... А она как дура стояла у станка в старых секондхендовских, пусть и фирменных, кроссовках... Каково! Да, в семье таких денег нету, ну а она-то причём! Она тоже хочет ходить, как нормальные люди ходят; она не хуже их, ничем не хуже! Так и заявила: "Я тоже хочу такие! Мне бы они тоже пошли и даже лучше чем Лёле... Может как-нибудь купим, а, Гриш?"
      -- И сколько они стоят? -- безо всякого интереса вопросил супруг.
      -- Немного... семьдесят тысяч.
      -- Ага, совсем ничего -- ровно две моих зарплаты...
      -- Шутишь... Вот если бы ты зарабатывал, как Лёлин Игорёша...
      -- Я не Игорёша. И давай оставим этот дурацкий базар.
      -- Ну нет, на сей раз так просто ты от меня не отделаешься.
      -- И что ты предлагаешь: опять канючить у моих стариков? теперь тебе на обнову?
      -- Почему нет?
      -- Ведь ты прекрасно знаешь, что ничего из этого не выйдет -- не дадут они нам столько!
      Конечно же она знала как прижимисты старики -- не раз просила своего благоверного: "Гришаня, ну попроси у папаши тысчонок несколько, до аванса... попроси, а! Скажи, что вернём..." Просил, а как же. Но неохотно делился Павел Фетисыч своими накоплениями: даст тысячу-другую и ворчит ещё: "Самим копить следует, а не шиковать, не ходить по ресторанам, да по курортам не раскатывать...
      Вот и сегодня насела:
      -- Гриш, уговори их, уломай как-нибудь!
      -- Ну тебя! -- осерчал Григорий. -- Хочешь -- уламывай сама.
      -- И уломаю! -- вскричала супруга. -- Вот прямо сейчас поеду, и уломаю!
      -- Давай, погоняй! -- саркастически усмехнулся супруг. -- Интересно, каким способом ты сделаешь это: загипнотизируешь? но над моим стариком гипноз не властен -- он у меня бывший фронтовой разведчик...
      -- Я найду способ, будь уверен!
      -- Ну-ну.
      "Чёрт знает, какая дикая мысль может придти в эту шальную голову? -- глядя на супругу, размышлял Григорий. -- И неуж-то впрямь она поедет на ночь глядя -- ведь через два часа стемнеет..." Настенька поехала.
         Вообще-то Снегири от города недалече -- всего-то час езды. Стоит деревня на оживлённой трассе; туда-сюда смотаться можно быстро, но можно и заночевать -- не прогонят: и накормят и спать постелят.
                *   *   *
      ...И вот Настя и Павел Фетисыч сидят на замшелом дубе-великане, общаются, но не откровенно, намёками... Напрягла невестка свёкра, ох как напрягла!
      -- Да что ж ты меня мучаешь! говори же в конце-концов! -- не выдержав, прикрикнул свёкор.
      -- Ох, не знаю даже, как начать... Это так тяжело! Пожалуйста не торопите меня! Ах, да чего уж теперь; словом, попал наш Гришенька в очень нехорошую историю: он... он... Он изнасиловал свою сотрудницу. У себя в машине, когда подвозил её с корпоратива домой...
   Её собеседник резко отшатнулся, словно его кувалдой в грудь ударили.
      -- Что?! Что ты сказала?
      -- Я сказала, что он надругался над молодой женщиной... и... и она...
      -- Да говори же, не мямли, чёрт бы тебя побрал! -- ругнулся Павел Фетисыч. -- Что она? 
      -- Она грозилась подать заявление в органы дознания, если... Понимаете, она такая, она может с любым и где угодно... короче, шалава, а вот поди ж ты... Словом, если Гриня от неё не откупится -- париться ему на зоне...
      Свёкор часто задышал, схватился за сердце.
      -- Вот бестолочь! вот дурак! Я нутром чуял, что он где-нибудь да вляпается в авантюру; видать, мало я его в детстве порол... И сколько же его сотрудница за себя просит и в какой валюте?
      -- Много, -- дрожа голосом, ответила Настя.
      -- Много, дофига... -- это не ответ; скажи сколько конкретно.
      -- Миллион... рублей. И ещё сказала, что если завтра к полудню не получит, то...
      -- Можешь не продолжать! -- перебил её свёкор. -- И где же вы столько возьмёте? Вашу девятку продадите? Но за неё и ста тысяч не дадут; кредит оформите? Вы и так по уши в кредитах... Ну, чего делать думаете?
      -- Папа, -- (невестка очень педко называла свёкра папой), -- выручите нас, помогите! Пожалуйста!
      -- Дать вам миллион?! -- аж привстал "папа". -- Милая, откуда он у нас?
      -- Как откуда?! Вы же сами сказали однажды, что у вас есть; это было когда мы вознамерились было поменять нашу однушку на двухкомнатную -- вспомните!
      -- О, когда это было, милочка! С той поры мы с моей бабкой очень сильно поиздержались; на одни лекарства уходит уйма денег, а на дрова, электричество, газ...
      -- Значит, вы не хотите выручить из беды вашего сына? значит, пускай он в тюряге сидит?
      -- Пускай сидит, коль заслужил! Он знал, что делал, сукин сын? он чем думал, подлец, когда неправый поступок совершал? Не дам! Ни копейки не дам!
      -- Ну, что ж, -- Настя встала с бревна, -- так я ему и скажу; боюсь только, что после этого он постарается поскорее забыть, что у него есть родители... Прощайте, папочка!
      -- Прощай, прощай, доченька!
      -- Ну, так я пойду.
      -- Скатертью дорога! -- пожелал Павел Фетисович своей собеседнице. Он заметно волновался.
      Невестка хмыкнула, вздохнула и медленно пошла назад, к автотрассе.
      -- Стой! Вернись! -- крикнул свёкор ей вослед. -- Ишь, гордая какая!..
  А когда та вернулась, молвил:
      -- У меня только семьсо тысяч... на карточке -- может, хватит?
      -- Должно хватить, -- потупясь отвечала Настя. Павел Фетисыч прикашлянул:
      -- Значит, говоришь, к полудню должны той девке деньги вручить... Гм. Ладно... Я карточку с собой не ношу, так что -- идём к нам! Только чтоб бабке про Гришку -- ни-ни! Она у меня слабенькая...
         Не стала Настя есть деревенское печенье, даже от чая с малиной отказалась -- так торопилась она, и уже через четверть часа стояла на трассе в ожидании автобуса, последнего в эту пятницу. Было очень холодно, но молодую женщину грело чувство обладания банковской картой свёкра. Старик попросил только не снимать всё, на хлеб-соль маленько оставить. Пообещала... Провожал её Павел Фетисыч, головою сокрушённо качал.
                *   *   *
         Григорий приехал утром следующего дня. Приехал весёлый, возбужденный. В избу не вошёл -- влетел. В печи потрескивали дрова, на лавке сидел кот Петруха, о чём-то бубнило радио, а старики сидели печальные.
      -- Что, заболел кто-то? -- с тревогой спросил Григорий.
      -- Да вот, -- мать показала на отца, -- занемог чтой-то со вчерашнего вечера, а с чего -- бог его ведает. Молчит, будто воды в рот набрал. Может тебе что скажет?
      Павел Фетисыч изподлобья взирал на своего отпрыска. Вот встал.
      -- И скажу! -- молвил угрюмо. -- Без свидетелей только. А ну-к, выйдем на улку, Гришка!
      Только хлопотливые куры да весёлый скворец-пересмешник видели какую затрещину влепил пожилой человек молодцу; даже скворушка от удивления присвистнул, а молодец старцу: "За что, батя!" А тот ему:
      -- Ты что ж, сучий сын, позоришь нас и семью свою позоришь! Отродясь не бывало у нас насильников, а ты...
      -- Отец! ты про что? Что произошло? -- возопил гость.
      -- Что произошло?! Это у тебя нужно спросить, что с тобой произошло, какой бес в тебе взыграл?..
      -- Отец, отец! -- Григорий взял отца за плечи. -- Да объясни ты толком... я нифига не врублюсь!
      -- Врубился бы, кабы на нары годков на пятнадцать направление дали... Откупился хоть? Семьсот тыщ отвалить -- за кого, за что?! Тьфу!
      -- Семьдесят, батя, семьдесят -- не семьсот! За сапожки... За обыкновенные финские сапожки.
      -- Какие на хрен, сапожки?.. Ты что с девкой сделал, а? с сотрудницей твоей... А я за тебя откупайся, да?
      И Григорий всё понял... "Так вот, Настёша, какую струнку ты задела! Но это ведь жестоко! Боже, какая ты глупая!.. И зачем я согласился сыграть с тобою в эту дурацкую игру, зачем?" Он заторопился:
      -- Прости, отец, но мне нужно срочно уехать; и вот что я тебе скажу: никакого насилия ни над кем я не совершал; и ни перед кем не виноват, клянусь! всё это -- проделки нечистых сил... Отец, мне некогда; я тебе потом обо всём поведаю... и брось хмуриться -- мамка этого не любит! Давай! Пока-пока!
         И тут к их калитке подкатывает жёлтое такси и из него выходит  Настя. Бритоголовый крепыш таксист вопрошает: "Вас обождать?" -- "Нет-нет, поезжайте." отвечает клиентка и направляется к стоящим у крыльца мужчинам. Молодой идёт ей навстречу    Она что-то ему говорит... Павлу Фетисычу слышатся только обрывки фраз: "... не сняла ни рубля... покупать передумала..." А тремя минутами позже он выпытывал у сына:
      -- Что просила она у тебя?
      -- Просила побить её, -- грустно усмехнулся тот.
      -- Так побей, коль просит -- не отказывай... Эх, детки-детки, когда вы уже наиграетесь? Вон, уже волосы с проседью, а вы...
         Не побил Григорий Настю -- простил.

                Владимир ХОТИН, май