Шестнадцатое февраля

                Моей юности, принесенной
                в жертву любви и первому
                незрелому браку,
                посвящается.



Бабу снежную катал лет так пять.
С бабы что потом мне грешнику взять?
Десять лет мотался, мыкался, жил!
Даже «горькую» с друзьями запил.

Глазки – угли, вместо шляпки ведро.
Не летает на метле, всё в метро!
Смех холодный, ледяная насквозь,
Про любовь мне говорит, - Не морозь!

Мне бы бросить, да уйти по весне,
Только дальше, как в дурном липком сне.
Стала таять на глазах, вид терять,
А с больной то бабы – снегу не взять!

Ворожил ей и метель и любовь!
Разгонял, как мог, конечно, ей кровь.
И морковку ей носил и ведро…
И врачи сказали: вам повезло!

И хоть было белым-белым лицо,
Стала чаще выходить на крыльцо.
Ну а там всё как в считалочке той:
Царь, царевич, …королевич, портной.

Я видать был из портных на крыльце
И судьба была иголкой в яйце…
Баба каменною стала, – Вот, б…ядь!
Даже Фрейду ничего не понять!

В женской психике такая пурга
(Тёща тоже колдовала, – Карга!).
Бабу жалко, но отнёс я во двор,
Дверь квартиры я закрыл на запор.

Сердце тоже от неё я закрыл,
Хотя помню – в феврале так любил!
Так ваял её я образ, берёг,
Осторожно раздувал уголёк…

Стал я жить, да поживать без потерь!
Нет квартиры той, где заперта дверь.
Я простил её, но буду ль прощён?
Алгоритм прощения не упрощён.

Снег летит, а я катаю шары!
Наши истины, похоже, стары…
И постскриптум: в горле горечи ком,
Бабы снежные – лет десять потом!

16.02.2022