Но каждый собирал ещё и Наживина

Но каждый собирающий был ещё и Наживин.
От нажить-заработать на продаже.
Реально был такой писатель.
 
С началом Гражданской войны Иван Наживин примыкает к Добровольческой армии и принимает участие (как И.Бунин, Е.Чириков, С.Кречетов и др.) в деятельности Освага (отдела агитации и пропаганды при Особом совещании).

 В 1920 году вместе с семьей эвакуируется из Новороссийска в Болгарию, затем проживает в Австрии, Югославии (Новый Сад), Германии и с 1924-го до конца жизни в Бельгии.

В своих «Записках о революции» (Вена, 1921) он оценил революцию как «банкротство левых деятелей»:
 
«Мы представляли себе нашу роль в истории, как какой-то триумфальный марш по вершинам веков в поучение всем народам. Мы ошиблись. Нам предстоит не светлое торжество победителей, а уныние и позор… и тяжелая работа по исправлению наших страшных ошибок».

Творчество в эмиграции:
Книги, издаваемые Наживиным в первые годы эмиграции, носят глубокую печать лично им пережитого, что обычно акцентируется их неизменными подзаголовками: «Среди потухших маяков:

 Из записок беженца» (Берлин, 1922); «Обломки: Роман из жизни русского беженства» (Париж, 1924);

«Фатум: Беженский роман» (Париж, 1927). Раскрывая название первой книги, Наживин писал: «Наше время… – время крушения утопизма, всякой социальной фантастики.

 Утопизм рухнул в пучину голода и крови»; большевизм – «это только заключительный аккорд тысячелетнего безумия».

 «Потухшим маяком» стали для писателя и надежды на спасительный Запад.
«Главный трагизм нашего положения, – писал Наживин, – мы не знаем, что делать, куда идти».

В эмиграции писатель создал десятки исторических романов, пытаясь осмыслить истоки событий, свидетелем которых ему довелось быть. Среди сочинений этих лет роман «Распутин», призванный доказать, что в социалистической революции в России виновно бездарное правление Николая II.
 Эта книга о России была переведена на европейские языки и оценена многими писателями. Томас Манн, классик немецкой литературы, писал Наживину: «Ваш «Распутин» — монументальное произведение и был для меня во всех отношениях – в историческом, культурном и литературном – большим откровением».

Идеи «народности и православия» Иван Федорович развивал в исторических романах «Перун. Лесной роман» (1927), «Глаголют стяги… Исторический роман из времен князя Владимира» (1929), «Кремль. Хроника XV-XVII вв.» (1931).

 Он написал также несколько религиозных романов: «Евангелие от Фомы», «Иудей», «Бес, творящий мечту».

 Наряду с документальной прозой писатель издал большое число беллетристических произведений – повесть «Четверть века спустя» (1922), рассказы для детей «В деревне», сборник рассказов «Перед катастрофой» (1922) и др.

В публицистике 1930-х Наживин осуждал промонархистское движение в среде эмиграции. В книге «Национальная слава и национальный позор. О Николае II» (1933) он писал о последнем царе как о личности, «которую хотелось бы вырвать из нашего прошлого», осуждал его как виновника небывалого разорения страны, вызвавшего революцию.

 Более того, он приходит к мысли об общей ответственности за происшедшее с Россией, как с той, так и с другой стороны: «Психологический перевал и революции дома, и эмиграции здесь пройден уже, позади,— наступает медленная, тяжелая и страшная ликвидация безумств, содеянных нами, не одними большевиками, но всеми нами».

Неудавшееся возвращение на родину
Понимая свою бесперспективность пребывания в эмиграции, Иван Федорович стал мечтать о возвращении на родину.

 В 1926 году он через советского консула ходатайствовал о предоставлении ему возможности возвратиться на родину. В 1934 году Наживин с той же просьбой обращался к Сталину.

Его ходатайства не были удовлетворены, и вернуться на родину писателю так и не довелось.

На страницах романа «Распутин» есть описание места вблизи Буланово под названием Заячий Ключик, где писатель когда-то любил охотиться. Здесь он мечтал поставить дом для семьи, посадить сад, выкопать пруд. И потом упокоиться здесь же, на местном кладбище, рядом с могилами предков. Не сбылось.

Иван Наживин умер эмигрантом в Бельгии в апреле 1940 года. Предположительно был похоронен на кладбище в секторе для бедняков. Но писатель вернулся в Россию в своих книгах. Иван Федорович – часть истории нашей области.

 И кто знает, может быть, когда-нибудь в селе Буланово откроется музей имени Ивана Наживина.
Эту специальность-Наживин запатентовал Лёня Ямпольский. Сам он был большим специалистом по приключенцам.

Отсидел,как работник мебельного магазина около 6-ти лет.После отсидки он устроился работать в хлебное место "Мосметаллоремонт".

Помог ему Виктор Михайлович. А Лёня Ямпольский ввёл Виктора Михайловича в мир книг и антиквариата.

А собирать Наживина(к стати был такой писатель)значит купить что- то,чтобы нажить.
 Ведь для того,чтобы собирать коллекцию нужны большие деньги.
 Вот их и зарабатывали на интересах других людей.
Каждый книжник знал,кому и за сколько он может продать редкую книгу.

Раз в день книжники собирались в обед и впиливали «наживинский товар.»

При этом продавший сам что- то покупал у других. Книги по живописи,детективы,классика распределялась по продовольственным магазинам,парикмахерским,театрам за билеты,мясникам и колбасникам.
Читать и собирать книги тогда было престижно и выгодно. -

А начал я с того,что: Летом 1973 года, на Калининском проспекте , в Москве , там где высятся книжки- небоскрёбы , в которых располагались почти все Союзные Министерства появился таинственный незнакомец.

Вторая моя встреча с ним произошла так- же случайно. Отдыхая на тёплом парапете подземного перехода , который выходил к входу Дом книги,я заметил своего таинственного незнакомца. Он был опять весь в чёрном,наглухо застёгнут, невозмутим.

Мне показалось,что у него имеется какой- то не мелочной интерес ко мне. Создавалось впечатление,что человека интересую именно я , а не случайная книга. Любопытство перебороло,я привстав с парапета подошёл к нему. -Извиняюсь,но мне кажется Вы что-то хотите спросить меня?

-Да ,ответил незнакомец.

-Но я хотел -бы отойти куда нибудь для разговора.

Беседа может оказаться обоюдно интересной .
Продолжение.2