На покосе

      Дядя Миша Шеломенцев, сын того самого «кулака и мироеда», а по жизни — трудяги и умельца на все случаи жизни, вскоре после смерти отца перебрался из Беспятовки в Кыштовку. Стал работать конюхом в подсобном хозяйстве при пищекомбинате, а разве при лошадях останешься равнодушным… Вот, время от времени, по мере роста травы на заливных лугах, и выезжал он на покос и, по неясным для Бориски счастливым причинам, всегда брал племянника с собой.
     Гнедой конь Савраска, запряжённый в телегу через оглобли, дугу и хомут, ровным шагом ступал по пыльной июльской дороге. Жерди высоких бортов сдержанно поскрипывали, коса позвякивала, дядя Миша помалкивал… Бориска, лёжа на спине, глядел в высокое звонкое небо и не находил ни одного облачка. День будет жарким…
      — Приехали! — объявил дядька и стал выпрягать коня. — Пусть пасётся, ему ещё телегу назад тащить…
      Бориска не возражал и согласно кивал головой, Савраска тоже.
      Бориска огляделся. До зарослей тальника у берега Тары простирались высокие травы с крупными белоснежными соцветиями, так цветёт таволга, источая нежный цветочный аромат. Бориска шагнул и скрылся с головой в луговом разнотравье. Перед ним нехотя расступаются тугие стебли желто-синего цикория, вербейник же прямо к лицу склоняет большие жёлтые соцветия, будто здороваясь. Белые цветы ромашки с яркими пуговичками-солнышками посередине, нивяник, тут и там васильковые прострелы будто дневные звёзды вспыхивают только им присущим цветом.
Весь в пыльце с ног до головы Бориска продолжает погружаться в беспредельность. Тимофеевка, клевер, лисохвост, мышиный горошек, овсяница… и чёрная смородина! Неширокой полосой кусты с незрелой ещё ягодой спрятались от любопытных глаз. Пчёлы гудят непрерывно, но временами, когда мальчик оказывается у очередного скопления пахучих метёлок таволги, гудение заглушает зычный голос знатного запевалы дяди Миши.
      — Где ты, Бориска? Не теряйся! — весело смеётся он. — Станет скучно, к нам приходи!
      — Я скоро! — кричит в ответ Бориска.
      Разве тут соскучишься? Некогда скучать мальчишке, когда вокруг столько всего. У самой земли голубыми звёздочками с жёлтой сердцевинкой посверкивают незабудки. В густом переплетении корневищ, надломленных стебельков прошлогоднего сухостоя, ползает, снуёт, отдыхает, почёсывая лапками брюшко, всякая живность, которой и названия ещё никто не придумал. Серо-зелёные кузнечики ловко подпрыгивают на гуттаперчевых ножках до небес, с небес же по серебряной нити спускаются паучки. За ними ныряют птицы и снова исчезают в голубом, волнующемся от жара воздухе.
      Рабочий конь делит своё сказочное имя с другим Савраской. Тот, статный и резвый возит кошевку с директором комбината. Но Бориске милее этот скромный трудяга. И сейчас, лёжа в густой траве, мальчик, закрыв глаза, слушает, как гнедой бережно берёт зубами очередной пучок травы и, поднимая верхнюю губу, жуёт долго и тщательно. Волны счастья накатывают на укромный островок, затерянный в заливной излучине Тары.  Всё вокруг Бориски поёт, жужжит, шуршит, сливаясь в единую мелодию…
      И вот, всё ближе, отчётливей и громче, нарастающий звук обретает видимую форму. Это дядя Миша, в мокрой от пота рубахе, ритмично взмахивая острой косой, неумолимо приближается к лёжке Бориски. Мальчик знает, что под сверкающим лезвием ровными рядами ложится скошенная трава. Теперь уже сено. Пахучая и вкусная еда для лошадей, да и коровам достанется. В деревне люди живут ближе к земле, но лучше разбираются в небесном уложении. «Всему своё время под солнцем, и всякий, жертвуя собой, освобождает место под этим солнцем для идущего следом», — кажется так говорит бабушка Оля, вспомнил Бориска.
      — Ну вот, племяш, сейчас накидаем в рыдван сено, да и двинем до хаты! — озарил широкой и лучезарной улыбкой и без того ясный день родной дядька, почти отец.
      Бориска граблями сгребает сено, стараясь успевать за взмахами вил. Но где ему успеть за жилистым мужиком.
      Поездка на покос всегда заканчивалась для Бориски триумфальным въездом в село. Полулёжа, как древний римлянин, на высокой копне, помощник косаря важно поглядывал вниз, туда, где, поднимая пыль, бросались вслед телеги собаки, туда, где мальчишки, щурясь от яркого солнца, с завистью смотрели на счастливчика. Бориска поворачивался на спину, подкладывал ладони под затылок и, чувствуя сквозь рубаху колкое сено, растворялся в его духмяном аромате, и бездумно постигал, что значит быть.   

20.02.2024