Мастер. Москва. Меа Шеарим

Прощай, ты умерла. И мне пора, голуба.
Была добра и зла. А иногда сугуба.

Читала много. Прятала лицо.
И  настояла, чтоб смотрел кинцо.

Роман был дик. Увязан с Иисусом.
Перерожденье ленинской Москвы.
Аля-улю. А несомненным плюсом
явилось отрезанье головы.

Гораздо интересней на Стопани.
Мой пионерский дом с генсеком. Уинстон.
Есть белая жена и дети в этом плане.
Мой папа коммунист. Еврррей... Трамвайный звон.

Меня возьмут а Артек. А папу на работу.
Косится бабушка.  И пёрхает Сандра.
Да нет, Лизбета.  Всем пока в пехоту.
Тогда и грянет в комнатках ура.

А фильм? Что фильм? Жизнь и была такою.
И повестью. Бессовестно. И сном.
Недодала? Так я тебе открою:
Предсмертный спазм поставит точку в нём.

Вот у ворот Цветочных в Ерсалиме
Молодочка. Жидовочка с ружьём.
Вокруг арабы. Несть числа. И злыми
гусями щиплют... А она их бьёт стволом.

А где подмога? Парни все на фронте.
А тут шебаб. Без баб. Лишь я один спешу.
Лечу, раскрыв над Иудеей зонтик.
И сыплю полной горстью анашу

™™™™™™™™™™™™™™™™™™™™™™™™™
Разъяснения

Московский городской дом пионеров на улице Стопани.
Приехал генеральный секретарь компартии США, полуслепой негр Генри Уинстон с женой Ферн и с детьми.
Можно было ехать на метро, но мы ехали с Сазонычем на трамвае.  Зайцами. У Сазоныча водились американские журналы с картинками.
Словарей не было.

В Артек не взяли. Отличника. Но отца всё-таки приняли в Управление капитального строительства Мосгорисполкома, где он и отбахал 20 лет.

Сандра -- сестра отца тётя Соня.
Елизавета -- младшая сестра отца.

Цветочные ворота в турецкой стене Ершалаима.
Блондинка в израильской форме.

Шебаб (арабское) -- молодые арабы. Их очень много. Толпы. А она их не боится. Вот это девчонка!

Меа Шеарим. "100 ворот". Квартал соблюдающих евреев в Иерусалиме.