После

                После
     Ле возвращалась после летних каникул на пятый курс. Никогда еще она не была такой опустошенной и потерянной, как в эти прошедшие два летних месяца. Ощущение было, словно все ее эмоции кто-то взял и вытряхнул из нее, как ненужный хлам, и ей казалось, что вся полнота жизни навсегда ее покинула. За два тоскливо-томительные летних месяца М. вымотал ее, словно вынул душу и забрал, забыв вернуть.
     Эту душевную маету, которая была на грани с беспросветным отчаянием, замечала только мама. Но ничего не спрашивала, ждала, пока Ле сама не поведает, в чем дело. И Ле однажды просто и почти без эмоций рассказала всю весеннюю телефонную эпопею. Мамочка, выслушав с невероятным спокойствием и пониманием, мудрая и любимая, дала ей - своей неуемной дочке, очень важный и необходимый совет. Она тихо, но настоятельно убедила Ле, что нужно расставить все-таки все точки над "i":
- Тебе нужно увидеть его и все рассказать...
- Как рассказать? Разве это возможно? - перебила Ле.
- А вот так, как ты мне только что рассказала. Сделай это, сразу станет легче.
- А если он прогонит..., - не успела договорить Ле.
- Попроси у него только пять минут, а потом пусть прогоняет, если сможет, - с улыбкой сказала мамочка и добавила, - пять минут тебе, надеюсь, хватит?
- Хватит... Конечно, хватит! - воскликнула Ле и с большим воодушевлением прибавила чуть со смешком, - за пять минут я могу сделать ему "хорошо."
- Ну вот и ладненько, действуй, - подытожила мама весь разговор.
     Теперь Ле знала, что сделать, чтобы безысходная и постоянная тоска, наконец, отпустила ее. Она размышляла: "Ну и пусть, пусть прогонит, даже ударит… Ну это, конечно, вряд ли. А мне пяти минут хватит, чтобы объясниться. В конце концов, ему нужно только будет пережить шок от моего появления и все! Ну а потом - шок от моего признания... Надеюсь, уже более приятный. Решено, еду, а там - как бог даст." С такими мыслями и с таким настроем она сидела в салоне самолета, глядя в иллюминатор на взлетную полосу.
     Город, ставший для Ле родным за прошедшие четыре года учебы, встретил во всей красе начинавшейся золотой осени. В эти две первые недели сентября, уединенно гуляя по паркам и скверам, она, наконец, почувствовала некоторое успокоение, даже умиротворение, позабытое ею за прошедшие полгода. Очевидно, этому способствовало окончательно принятое решение по поводу предстоящей встречи и объяснения с Митей. Несмотря на флер безответности, как ей казалось, с его стороны, она нисколько не сомневалась уже в правильности принятого решения: признаюсь, повинюсь, любой исход все равно будет лучше выматывающей душу неопределенности.
                ***
 Листья шуршат под ногой -
Осень...
Мне б не встречаться с тобой
Вовсе.
Мне б не заметить тебя -
Впрочем,
Не затушить мне огня
В ночи.
Слишком он буйно горит,
Ветер
Яростно гонит и мчит
Пепел.
Я на костре том сгорю,
Даже
Если на миг утолю
Жажду.
Если и вымолю дар
Звездный,
Не потушить тот пожар -
Поздно!
Но сокровенность мечты
Гложет,
Вдруг, запылаешь и ты
Тоже?               
     У Ле не было адреса Мити, она только знала город, и это все. Но предположив его возможное место работы, Ле решила, что просто придет в музыкальное училище и спросит о нем, нисколько не сомневаясь, что найдет его в любом случае. Свой предстоящий разговор она также пока мало представляла и ничего не планировала заранее, надеясь, что интуиция выведет ее куда нужно. Только пять минут, первые пять минут нужны ей были для того, чтобы он не развернулся и не ушел после неожиданного шока от ее появления. За пять минут успею сказать все, а там, как Бог даст. Пусть прогонит, пусть сам уйдет, но объяснюсь так, что точно не забудет в любом случае. С таким настроем она пришла в общежитие, еще не предполагая, что человеческая подлость бесповоротно разрушит ее планы.