Несовершенная каденция

                Несовершенная каденция
     В день своего последнего выпускного экзамена Митя получил роскошный букет белых пионов, который, по словам Юраши, ему передала какая-то неизвестная девица. Юраша -  малоприятный, непонятного возраста и сомнительного вида тип, свои бессменные обязанности общежитского вахтера выполнял всегда очень хорошо. Он знал, кто, куда и с кем пошел; поручения от коменданта общаги, передача разного рода информации: записок и писем в отсутствие мобильной связи - все это он выполнял аккуратно ис необъяснимым рвением. Поэтому, если девица была ему незнакома, то это было действительно так, Митя в этом нисколько не сомневался.
     В букете он обнаружил конверт и, еще даже не вскрыв его, вдруг почувствовал, как у него сладко и одновременно тревожно защемило сердце. Он порывисто схватил букет и рванул в свою комнату, на ходу разрывая конверт. В обнаруженном письме он прочел следующее...   
                ***
Хочу окружить тебя маем,
Заполненным тишиной,
Густым ароматом цветов…
И мысли свои подарить,
Как чаек испуганных стая
Летающих над водой
В один из таких вечеров,
Когда можно только любить!
Отдать  тебе раннюю свежесть
И в небе - мерцанье звёзд,
Таинственный шёпот ветра,
И  бросить к ногам, расстелить
Нарциссов глубокую снежность
И паутину берёз,
И грусть прошедшего лета,
Когда можно только любить!
Туман серебристый моря,
Обрывистый плёс реки…
Отдать тебе всё! Всё, - кроме
Бескрайней моей тоски…
     Он понял, это прощание... Его как будто накрыло лавиной: дышать стало тяжело, на какой-то миг - даже невозможно. Заметавшись по комнате, он в смятении вслух проговорил себе: "Нет, нет, нет! Почему, зачем? Только не это, не так!" Раз за разом перечитывая письмо, он как будто надеялся прочесть между грустных строк нечто, что его отвратило бы от этой накрывшей с головой горечи безвозвратной потери, от заполняющего душу всеобъемлющего и черного отчаяния. Чтобы хоть как-то унять это, он схватил с подоконника, на котором красовалась целая батарея спиртного, приготовленного на выпускной, бутылку водки и прямо из горла, не отрываясь, залил в себя почти половину, после чего в изнеможении рухнул на кровать.
     Ле в это время уже два часа кряду лежала как будто в оцепенении в своей комнате, переводя взгляд с пятна на потолке на косую трещину возле самой стены. Это пятно, как и трещина, появились там в одну из новогодних ночей, когда сумасшедший Коротов по-гусарски выстрелил бутылкой шампанского в потолок. "Почему она сделала это? Почему так испугалась этого всепоглощающего чувства, накрывшего ее этой весной яростно и неотвратимо, как цунами? Не проще ли было все объяснить ему и признаться?" И сама же себе отвечала, нет - пыталась ответить: "Нет, нет... Я просто заболела, нельзя так зависеть от него, это невыносимо... Где твоя воля, характер, гордость в конце концов? Растеряла? Просто у меня сейчас весеннее обострение, это пройдет, должно пройти, иначе - невозможно... жить. Все правильно! Все ты сделала правильно! На таком градусе быть - опасно, нельзя!" Но эта мысль не приносила ей ни малейшего облегчения.
     Уже под утро, на исходе короткой летней ночи, Ле, потерявшуюся в тревожном, неспокойном сне разбудил резкий и неожиданный шум: крики, доносившиеся в открытое окно откуда-то с верхних этажей общаги, потом немного глуховатый звук ударов о землю, вернее, об асфальт каких-то тяжелых, похоже, металлических предметов и звон разбившегося стекла. Они с Ларой подскочили к окну, но в дымке едва начинавшегося рассвета ничего не разглядели.
 - Что это было? - спросила Лара, обращаясь в никуда.
- Не знаю, наверное, пятикурсники перепились, празднуют диплом, - ответила Ле, у которой слегка захолонуло сердце от подступившей тревоги, - может, узнать?  - Ле вопросительно посмотрела на подругу.
 - Сиди, не дергайся, а то как раз найдешь приключений на свою голову, утром выясним, а сейчас - досыпать! - тоном, не терпящим возражений, произнесла Лара.
Ле подчинилась, но сон больше не пришел, до самого утра она проворочалась в постели, пытаясь отогнать от себя самые невеселые мысли.
     Утром же выяснилось следующее. Ночная попойка, начавшаяся еще с вечера на пятом этаже и имевшая вроде бы достаточно уважительный повод, а именно - окончание консерватории, завершилась грандиозным погромом. Митька, находясь в состоянии полного и скорбного бесчувствия, с непонятным остервенением выбросил огромные и тяжеленные мусорные бачки, стоявшие на общей кухне, прямо в окно этой самой кухни. При этом, видимо, уже совсем ничего не соображая, чуть было сам не сиганул за ними. Слава богу, дружки-собутыльники успели его вовремя перехватить за штаны, надавав по физиономии. Все это рассказала Лара, на пять минут вышедшая в умывальник. Выслушав, Ле порывисто спросила ее:
- И что теперь?
- Что? - не поняла Лара.
- Ну, что с ним теперь? Где он?
- Да спит... В отрубе, парни вроде пасут его. Надо же, так пить до помутнения рассудка.
     На Ле обрушилась дикая волна жалости, сострадания и небывалой и одновременно горькой нежности. "Боже мой, боже мой, боже мой! Я ведь могу, могу утешить его: взять его руки в свои, заглянуть в глаза, согреть, успокоить, спросить - как ты? Кто я для тебя и кто ты - для меня? А потом..." Ле с  большим трудом усилием воли стряхнула с себя это наваждение.
                ***
Кто ты? Безумный и прекрасный,
Фальшивый, цельный, жуткий, ясный...
Кто ты? Доверчивый, развратный,
Жестокий, светлый, непонятный...
Кто ты? Беспечный и практичный,
Неверный, сильный, нелогичный...
Кто ты? Бездарный, гениальный,
Несовершенный, идеальный...
Кто ты? Загадочный и скучный,
Усталый, чуткий, равнодушный...
Кто ты? Обидчивый, далекий,
Надежный, лживый, одинокий...
Кто ты? Желанный и постылый,
Кто ты? Наверно, мой любимый...