Филармония

                Филармония
     Филармония для студентов консерватории была практически вторым домом. Они были вхожи туда и с черного, и с парадного входов. На все текущие концерты их пропускали по студенческим билетам, а на более престижные - попадали по-разному, кто как мог, в основном со служебного входа заходили толпой с кем-нибудь из оркестрантов.
     Ле могла продуктивно заниматься на рояле только при дневном свете, поэтому, как только начинало смеркаться, она направлялась в центр города, где практически в одном месте располагались филармония, учебный театр театрального института, музыкальная комедия и несколько кинотеатров буквально в двух шагах друг от друга. Недалеко, чуть выше по ходу движения трамвая, был театр оперы и балета. Посему, всегда можно было куда-то попасть: не получалось пройти со служебки на какую-нибудь столичную знаменитость, значит она шла либо в театр, либо в кино. Последнее даже было предпочтительнее, Ле была страшной киноманкой, не пропускала ни одной премьеры и ни одного фильма с полки, которые обычно показывали в Доме кино.
     Каким-то удивительным образом ей удавалось попадать на самые знаковые, престижные концерты. Иногда она бывала на них чуть ли не единственной из всей консерваторской публики. Так было с оркестром под управлением Геннадия Рождественского и с Юрием Башметом, и еще со многими столичными артистами, приезжавшими на гастроли. Почему так происходило, она и сама не знала. К примеру, на концерт известной и модной в то время певицы Елены Камбуровой она попала совершенно случайно, как сама считала. Уже за целый квартал до филармонии царила суета, лишний билетик спрашивали у всех, идущих по улице. Это не был классический концерт оркестра, хора или солиста. Поэтому со служебного хода не зайти, однозначно. В кассе никаких билетов не было и в помине. Народ возле главного входа суетился, нервничал - это, конечно, касалось только отчаявшихся найти лишний билет. Счастливые же обладатели гордо и неторопливо шествовали мимо неудачников. Ле, понимая, что вряд ли попадет на концерт, стояла чуть в сторонке от всеобщей суеты и размышляла, куда же двигаться дальше - в кино или в театр оперетты.   Неожиданно к ней подошел невысокий парень приятной интеллигентной наружности:
- Извините, Вам случайно не нужен лишний билет? - спросил он Ле, немного смущаясь.
- Конечно нужен! - воскликнула она.
 - Вот, у меня есть... денег не нужно, - торопливо добавил он.
- Как? Почему? - еще больше изумилась она. Он только жестом ответил ей на это. Ле только и пролепетала:
- Спасибо большое! - а после все-таки успела спросить его, - скажите, а почему вы подошли именно ко мне? Ведь здесь так много желающих...
На что он, уже улыбаясь, ответил:
- Просто Вы не суетились, а стояли и ждали свою судьбу.
- Короче, плыви мой челн по воле волн, - добавила она уже себе самой.
     На сегодняшний концерт пропускали по студенческим билетам, играл филармонический оркестр, солировал тогдашний ректор консерватории М. Марианов. Возможно, Ле выбрала бы боевик, но уж больно заманчивая была программа: Третий фортепианный концерт Рахманинова. Ле любила его даже немного больше Второго. Публика в основном была степенная, филармоническая: пожилые тетеньки в костюмчиках двадцатилетней давности, явную старомодность которых оживлял либо белый крахмальный воротничок, либо газовый шарфик, либо старинная брошь. Как правило, эти интеллигентные дамы ходили по парам, знали всех местных и заезжих артистов, всегда были в курсе всей филармонической жизни.
     Глядя на них, Ле думала, что неужели когда-нибудь и в ее пока еще далеком будущем наступит такой момент, когда посещение подобных концертов станет единственно светлым и ярким пятном в ее одинокой жизни. Она почему-то представляла себя именно одинокой и никому не нужной в таком возрасте. Одно только она знала точно - не будет никаких белых воротничков и старинных брошей. Кроме этих завсегдатаев концертного зала, конечно, было много консерваторских знакомых - студентов и преподавателей, в основном общающихся небольшими группками.
     Ле стояла возле колонны в огромном холле филармонии и думала о сегодняшнем разговоре с Митей, взгляд ее как будто был погружен внутрь себя. Вдруг из-за угла этой самой колонны, буквально как черт из табакерки, на нее выскочил он, Митя, словно мысль ее материализовалась в одно мгновение.  От неожиданности Ле вздрогнула и внезапно произнесла: "Привет!" И он также нежданно ответил ей: "Здравствуй!" Это были первые слова, сказанные ими друг другу после того злополучного собрания.  Митя тут же полетел дальше, а Ле почувствовала, что ноги в один миг стали ватными, и она прошла в зал, заняв место в последнем ряду с самого краю. Она частенько садилась именно на это место, поскольку с него был великолепный обзор всего зала и сцены.
     Пытаясь утихомирить пульс, она сделала пару-тройку глубоких вздохов, одновременно как бы ненароком высматривая в зале Митю. Наконец, узрела его немного впереди себя, чуть сбоку. Она непроизвольно устремляла свой взгляд в его сторону, тут же отводя его, как только он чуть менял позу или слегка поворачивал голову. Мягкая и задушевная, словно невзначай напетая мелодия первой части концерта, простая и пленительная в своей простоте, удивительно созвучна была теперешнему настроению Ле, главной составляющей которого была неизбывная грусть, меланхолия, даже - тоска, видимо, возникшая из-за этого зацикливания на одном человеке и на ситуации, которую чем дальше, тем труднее можно будет разрешить без сердечных потерь. Находясь в плену эмоционального строя гениальной музыки, в ее глубокой искренности и чувственности, Ле, исподволь глядя на Митю, мысленно проживала все этапы своего необычного общения с ним, интуитивно понимая неизбежность будущего расставания. Другого финала она не предвидела, такими непреодолимыми ей казались для этого препятствия.
                ***
Два полюса полярных – я и ты…
Но не пойму, кто минус, а кто плюс.
Среди долгов и вечной суеты
Тебе навстречу всё же тороплюсь,
Хоть чувствую, что пробегу я мимо
И сознаю, что трачу силы зря –
Так далеки и несоединимы
Два полюса полярных – ты и я…
     Митя шестым чувством ощущал, что за ним все это время неотрывно наблюдают."Здесь она, здесь... - мысленно говорил он себе, как в нирвану погружаясь в обволакивающее и глубокое звучание фортепиано и оркестра, -… тоже любит Рахманинова... невольно выдала себя, значит сейчас здесь, в эту минуту со мной вместе слушает то же самое. Проявись, ну проявись же! Где ты?" Такие мысли кружились в его голове, и он очень осторожно, исподволь начал потихоньку осматриваться вокруг: сначала пробежал глазами по рядам впереди, потом через довольно длительную паузу, медленно повернув голову, посмотрел направо и налево. В пределах возможного обзора он не увидел никого, на ком ему бы захотелось хоть немного задержаться взглядом, тем более - ничего не почувствовал. И вдруг неожиданно, как будто даже против своей воли, он резко обернулся назад, взглянув чуть исподлобья, нечаянно, буквально на одно мгновение, ухватил взгляд Ле, сидящей где-то сзади и сбоку от него. Ле молниеносно отвела глаза на сцену. А Митьку словно шарахнуло молнией: "Не может быть! Нет... Показалось, наверное! Сюр какой-то... " Еще в огромном холле филармонии, когда он неожиданно столкнулся с Ле у колонны и непроизвольно ответил на ее приветствие, он почувствовал, как у него на секунду перехватило дыхание. Но он списал это на то, что впервые столкнулся вот так, нос к носу, с Ле, с которой он с таким остервенением вел диалог на том злополучном собрании и с которой ни разу не общался после него. Митя даже и не понял, почему он ответил на ее внезапное: "Привет!" Сейчас же, сидя в зале, он делал безуспешные попытки еще раз, дважды повернувшись назад, перехватить взгляд Ле, чтобы понять или окончательно убедиться в своих предположениях. Все было тщетно! Ле слушала музыку, казалось, в глубокой задумчивости, несколько отрешенно, и ни разу больше не посмотрела в его сторону.
     Ле решила сделать паузу. Она должна была хоть немного утихомирить чувственную бурю, которая бушевала у нее в душе весь прошедший месяц: проанализировать, понять, что происходит, и, по возможности, усилием воли обуздать это наваждение, происходившее с ней впервые и потому - пугавшее ее, когда она на короткий миг приобретала хоть какую-то способность мыслить. После вчерашнего почти провала, как она думала, в филармонии, она все больше приходила к мысли, что в этом любовном помрачении, ей уже пришло время выходить из состояния, зависимого и разрушительного для нее. Как ни больно и ни горько ей было от предвидения будущей потери, она, несмотря на все ее внутренние порывы и нелепые надежды, была почти уверена в том, что окончание этого, во многом непредсказуемого романа -только неизбежное расставание. Оставалось постепенно привыкнуть к этой мысли, смириться и принять. И еще нужно было подумать, как красиво уйти. Уйти ей все-таки хотелось таким образом, чтобы Митя (Митенька) помнил об этом всю жизнь, несмотря на грустный финал.
     Митя тем временем раз за разом прокручивал вчерашний рахманиновский концерт в филармонии, пытаясь вспомнить и проанализировать все малейшие детали стремительного, почти на уровне подсознания, краткого зрительного контакта с Ле. Первоначально сама мысль об идентификации незнакомки, ставшей ему уже довольно близкой, с Ле показалась ему настолько дикой и нелепой, что он просто отогнал ее, как ему думалось, бесповоротно. Но постепенно идея этого отождествления двух разных людей в одного человека становилась все более приемлемой и реальной.
     Митя, предельно используя свои аналитические способности, начал сопоставлять имеющиеся у него в наличии факты. Итак, имя - Лена у обеих; возраст - точно не знаю, но по голосу явно молодой, и Ле вполне подходила по возрасту; место дислокации - консерватория, это ему было понятно и про одну, и про другую. Голос... У Ле был довольно звонкий голос высокого, но не сопранового тембра, речь - ясная, бойкая, часто на уровне стеба. Телефонная девчонка обладала голосом тоже высокого тембра, но у нее была взволнованная, часто с мягкими придыханиями манера говорить, которая так  необъяснимо завораживающе действовала на него, как бы слегка усыпляя его разум. Нет, нет... Не совпадают. Наконец, характер... Вот тут Митя задумался еще больше, поскольку налицо была уже совсем явная нестыковочка. Ле, на его взгляд, несколько шальная, авантюрная, упрямая, временами вредная особа с довольно язвительным языком, остроумная и часто с непредсказуемой реакцией. А эта девочка - Леночка - в телефоне казалась ему очень застенчивой, несмотря на ее первоначальный смелый порыв в общении, мягкой и ранимой. Такую хотелось уберечь, защитить ото всего мира. Ле сама была способна защитить кого угодно, ему сразу пришла на ум та незабываемая драка на улице Московской. Таким образом, в этом, самом главном, они явно не совпадали. Тогда почему? Почему вчера его так задел вроде бы совсем мимолетный взгляд Ле, перехваченный всего на одно мгновение? Что за самообман? Или нет? Впрочем, Митя припомнил еще один, раньше не осознаваемый, а сейчас довольно многозначительный момент. Однажды в один из вечеров, когда он сидел на вахте общежития и ждал звонка от своего неизвестного абонента, мимо него стремительно пролетела Ле, как будто не видя ничего вокруг. Он еще подумал тогда, куда это она так побежала на ночь глядя. Ну мало ли какие дела могут быть поздним вечером у этой оторвы. А минут через десять Митю позвали к телефону. Совпадение? Мозг у него, что называется, взорвался. Грубо, но точно.