Болышев

                Болышев
     Вокальные классы в консерватории находились на промежуточном этаже между первым и вторым этажами. Через небольшой лестничный пролет все попадали с первого этажа на этот полуэтаж, где царили вокалисты, всегда шумные, артистичные, темпераментные. Здесь не было той внутренней сосредоточенности, серьезности в лицах, какая отличала инструменталистов или теоретиков. Разговоры и смех в этом пространстве были звучными, яркими, поскольку и в обычной жизни вокалисты говорили поставленными голосами, общение часто бывало эпатажным, с элементами театральности, на публику.
     Ле обожала этот полуэтаж, поскольку сама была склонна к сценическому поведению, будучи очень неравнодушной к театру. Здесь же, ближе к огромному окну в довольно длинном коридоре, находилась и вокальная кафедра, которой руководил Н.Н. - яркий, харизматичный, остроумный, начисто лишенный какого-либо налета профессорства, к тому же обладающий великолепным по красоте и мощнейшим по силе баритоном. Ко времени поступления Ле в консерваторию Н.Н. находился в самом расцвете своего певческого и мужского обаяния, был заведующим вокальной кафедрой и одновременно солистом Свердловского театра оперы и балета. Ле никак не была связана с вокальной кафедрой и лично с Н.Н., наблюдала его лишь со стороны и главным образом - на сцене, где впервые услышала Н.Н. в опере Б.Гибалина"Товарищ Андрей."
     Но в один из дней ей пришлось столкнуться с неугомонным и легким в общении профессором сольного пения буквально нос к носу, вернее, нос к ногам. Ле, цокая высокими каблуками, резво, уверенной поступью шла через фойе первого этажа в направлении лестницы, ведущей наверх. В фойе практически никого не было, только уже возле самого лестничного пролета на широкой скамье у подоконника в полном молчании сидели трое парней- духовиков, бесцельно, скучающе поглядывая на всех, кто проходил мимо. Когда Ле попала в их поле зрения, она физически почувствовала на себе их провожающие взгляды совершенно определенного свойства. Придавая своей походке как можно больше непринужденности и свободы, Ле не смогла преодолеть тройного раздевающего взгляда и непроизвольно начала спотыкаться на непривычных для нее высоких каблуках. Стараясь удержать равновесие и уже ступив на короткую лестницу к вокальному этажу, она вдруг сделала какой-то невероятный кульбит ногами в воздухе и, опровергая все законы физики, вместо того чтобы скатиться вниз, полетела вверх, раскинув руки. В ту самую минуту метрах в двух от проема на своем этаже стоял и разговаривал с коллегой своим бархатным баритоном неотразимый Н.Н. И Ле, проехав на пузе два метра, буквально пала перед ним, уткнувшись лицом прямо в ноги.
     Все произошло так быстро и так неожиданно для всех участников мизансцены, что эффект был просто ошеломляющим. Трое ребят-духовиков, видевшие только мелькнувшие в воздухе ноги девчонки, не сразу сообразили, какая инерционная сила вытолкнула ее вверх, распластав перед не ожидавшим такого поклонения Н.Н. Преподаватель-вокалист, стоявший рядом с ним, несмотря на катастрофичность ситуации для Ле, не смог сдержаться от неуместного в такую минуту смеха, просто впал в истерику. Ле, лежа лицом в пол, поняла, что сама она вряд ли сможет подняться из такого положения, поскольку коленки были просто снесены, разбиты до крови, и поначалу пронзительная боль превратилась в жгучую, дергающую. Н.Н., спохватившись, тут же начал поднимать ее из горизонтального положения, обхватив руками со спины. Ле, превозмогая боль, кое-как поднялась, с ненавистью взглянув на смеющегося вокалюгу, но попытавшись сделать шаг, тихо ойкнула, продолжая висеть на Н.Н. Тот просто подхватил ее на руки и легко донес до деревянной скамейки возле своего класса. Увидев разбитые в кровь колени, он, покачав головой, произнес как-то по-отечески:
- Надо чем-то дезинфицировать... Срочно!
- Чем? - со слезами в голосе спросила Ле.
- Найдем, чем... Давай-ка, ко мне в класс!
 И Н.Н. помог ей докондылять до класса, подхватив у своего собеседника, уже прекратившего неуместный смех, сумку Ле, отлетевшую на два метра во время падения.
     Усадив ее в кресло, Н.Н. достал из массивного шкафа бутылку "Арарата." Обильно смочив носовой платок коньяком, он собственноручно начал протирать колени пострадавшей девчонки, которая слегка дернулась то ли от боли, то ли уже от неловкости ситуации.
- Сиди смирно, я потихоньку, - сказал Н.Н. своим обволакивающим тембром, промокая ссадины, легонько дуя на раны, чтобы уменьшить боль. Ле благодарно пролепетала:
- Простите, пожалуйста, и... спасибо...
Н.Н. взглянул на нее уже чуть насмешливо и сказал:
- Ну, спасибо понятно, а простите?
И он посмотрел ей прямо в глаза снизу вверх из своего склоненного положения. Ле, растерявшись, ляпнула как-то не совсем к месту:
- Вы мне очень нравитесь... Ну, в опере... "Товарищ Андрей," ну... в смысле, я - Ваша поклонница...
Она совсем запуталась и, смутившись, замолчала. Н.Н. ответил довольно игриво, приподняв за подбородок ее опущенное лицо:
- Я так и понял! Еще ни одна поклонница не падала ниц предо мной, как подкошенная - это впервые. Ле хохотнула, потихоньку приходя в себя. А Н.Н. вдруг, плеснув в чайную чашку коньяка, поднес ее прямо к лицу Ле и настоятельно произнес:
- Давай-ка, выпей пятьдесят грамм одним глотком, как лекарство.
Она безоговорочно подчинилась, немного задохнувшись от обжигающей жидкости. Н.Н. удовлетворенно кивнул, после чего налил себе в эту же чашку добрую порцию и залпом выпил. История вроде бы ничего и не значащая, но запомнилась на всю жизнь.