Первая любовь или я дарю тебе жизнь 1 часть

Роман написан в соавторстве с
Моим замечательным совтором
Михаил Сборщик
http://stihi.ru/avtor/michelmon


     Что-то сильно заболела голова.  Резко и зверски мучительно. Так защемило в висках, что Михаил скорчился от боли. Он занервничал, - такого у него никогда не было. Ну, раньше, бывало, конечно, болела голова, и всё, - это быстро проходило. Миша, спортивной комплекции, мускулистый молодой человек, тренированный и подтянутый.  Он занимался в спортивной Школе Олимпийского Резерва, в группе по бегу на длинные  дистанции. Рыжие, коротко стриженые волосы, он никогда не носил великолепные шевелюры, как сейчас модно у парней его возраста. Да, да! Ему исполнилось восемнадцать. Школа за плечами. Экзамены сданы - отлично. Он, получив красный аттестат и золотую медаль за отличную учебу, уже собирался готовиться к поступлению в вуз. Ребята, одноклассники, решили отметить выпуск на любимом месте, на заброшенной лодочной станции в двух километрах от их городка. Город-то у них маленький, он находился на берегу маленькой речушки. Здесь можно было ходить на лодках, да, и то, не везде - речушка была мелкой. Маленькой, за то растительности на её берегах было много. Леса  густые, по берегам речки красовались молодые березки, ивы и тальник. В десяти километрах от городка расстилалась  тайга с кедрачом, соснами, багульником и елями.  Иногда, лисы выходили к домам, искать себе пропитание. Но на людей не нападали, боялись. Дома в городе двухэтажные, из кирпича. Деревянных зданий становилось всё меньше и меньше. Правда, как везде в городах, был частный сектор, тут то и жил Миша со своей матерью Светланой. Мать у него была женщиной тонкой, даже тощей. Наверное, было в кого, у них в роду все были худые. У неё были длинные волосы, заплетенные  в косу, и она обматывала её вокруг головы. Постоянно поношенные домашние платья. На слова сына: «Ну, что ты мать? Ты бы, правда, последила за собой», — она  всегда отмахивалась: « Мишка, для кого мне наряжаться?». В детском саду, где она работала, служили одни женщины, и резвились малые дети. Только сторож дядя Витя, но тот для неё староват. «Тебя надо выучить, - твердила она, - потом, о себе думать». Мать была доброй, но строгой. Она его одна воспитывала. Миша ей как то сказал: «Мама, с первой своей зарплаты я куплю тебе шикарное платье и туфли. Я хочу, чтобы на тебя все мужчины мира смотрели с придыханием. Хоть, я и так тобой горжусь». Муж, Григорий любил выпить да побуянить. Пришлось развестись, через пару лет совместной жизни. Отец жил рядом, в двух кварталах от Мишки и бывшей жены, но сыном не интересовался. Ходил вечно, не умытый, не обстиранный, как тот неряха, из детской сказки Корнея Чуковского. Помните? «Одеяло убежало, улетела простыня и подушка, как лягушка…. В детстве Мишка представлял  огромную жабу в виде постельной принадлежности папы. А отец так и ходил: летом в одном трико и босиком. А зимой надевал  фуфайку на голое тело и хорохорился. «Видите ли, у меня обновка». И валенки на босую ногу. «Меня водка согревает», — твердил он, существуя в пьяном угаре. Даже старушка Ефросинья, так звали Мишину бабушку, его боялась. Муж у неё давно умер, она бабулька слабенькая, низенького роста, вечно в платочке на голове, завязанном под подбородком, и в домашнем халате. Иногда ей хотелось пригласить Мишку в гости, но отец ей этого не позволял.
   — Они меня бросили, а ты его привечать будешь? Цыц, старая, умолкни,   —  старуха-мать уходила к себе в комнату, и там, закрывшись, пускала слезу. Иногда она встречала внука на улице, вручала ему гостиницы. Но, соседи, как говорится, у нас видят всё, и, обязательно, докладывают. И тогда Григорий становился свирепым, иногда даже руки распускал.
 
   — Мишка, ты идёшь с нами рассвет встречать?  - загалдели наперебой ребята, которые пришли за ним.
   — Нет, ребята, я не пойду, что-то голова сильно разболелась, — и тут, опять сдавило виски, что он закричал, и чуть не потерял сознание.
   — Мишка, что с тобой? Да, ты весь бледный, — склонившись к нему, прошептала  белокурая девушка, с большими голубыми глазами. Наташка.
   —
Да, наверное, просто устал, - вы ребята идите, а я немного отдохну.
   — Пошёл бы с нами, вместе отдохнули. Как раньше, большой компанией, — не отставал, стоящий рядом «Коротышка», Генка. Он был в классе самым маленьким, поэтому ребята ему дали прозвище, - «Коротышка».
   — Ладно, ребята, вы идите, я сегодня тоже не пойду.  Я не могу оставить Мишку в таком состоянии, - произнесла Наташка.
   — Конечно, Натали, - сказал Геннадий. Все ребята, конечно, знали, что у Мишки с Наташей был роман. И, не дай бог, кто-то не так посмотрит на неё, или слово плохое скажет. Но сегодня он думал по-другому.
   — Да, что ты, Наталка, из-за меня будешь праздника лишаться. Это ведь и твой праздник тоже.
    — Нет, — твёрдо стояла на своём девушка. — Я останусь с тобой, и…  точка. Тем более, что ты сегодня будешь один дома.
   — Ну, я же не первый раз остаюсь дома один.  Я не маленький.
    Да, мать часто уезжала в гости к сестре, а жила она на другом конце города. Сестра просила помочь ей с детьми, когда они с мужем работали во вторую смену. Сегодня тот самый день, когда тётка Вера со Степаном ушли на работу, и матери пришлось остаться с племянниками. А потом, останется ночевать у них, поздно, автобусы ходить не будут. Ну, оно и понятно, – смена заканчивается в час ночи, пока хозяева приедут домой, на заводе есть дежурный автобус, который развозит рабочих. Ну, а куда ехать домой, если не на такси. Мама была экономная, дороговатое удовольствие было кататься на такси. А вот Вера была молода: Вере было всего-то двадцать пять лет.  Молоденькая, рыжая, курносая девушка, - поздний ребёнок. «Девчонка с веснушками» любил называть её Миша. Степан был старше её на пять лет, но это им не помешало завести хорошую дружную семью. И у них уже было две славных девчонок. Катьке было четыре года, а Галке - три.

   — Ну что, Миша, решили, — спрашивала Наташа.
   — Хорошо, оставайся, — Наташка широко расширила глаза от удивления, и расцвела в улыбке. Не всегда можно уговорить Мишку, вот так, с первого раза.  Но, посмотрев в глаза Мишки, она поняла, что парень сам хотел этого.
    Ребята галдя, вышли на улицу, и удалились отмечать свой первый и единственный в жизни выпускной.
   — Что, Мишка, как голова?
   — Спасибо, милая! Просто, наверное, перезанимался. Завтра всё пройдёт. Что ты решила? Со мной ехать поступать в медицинский институт?
   — Я не знаю, опять, что-то боюсь. Да, и оставить бабушку одну. Ты же знаешь, кто мне бабушка. Она меня одна растила, всю душу отдала. Это ты у нас отличник с золотой медалью, а у меня четвёрка одна. На бюджет могу и не поступить. Да, в медицинском институте, по-моему, всё равно, экзамены сдавать, проходной бал большой.
    И, действительно, Наташку бабушка растила одна. Правда, ещё дед помогал, но, он давно умер. Зинаида Петровна, теперь седовласая старушка в очках одевалась всегда строго: юбки ниже колена, кофта глухая, без выреза. Она работала в школе преподавателем, учителем русского языка и литературы, была слишком строга к ребятам. Миша ходил у неё в любимчиках. И, когда он приходил в гости к Наташке, всегда его в пример ставила, и то, что он писал свои стихи о любви в раннем возрасте. Зинаида Петровна предлагала Михаилу, - иди в педагогический институт, на учителя.
   — Я тебе помогу.  Тебе и помощь-то, не нужна, хорошо учишься, на медаль тянешь
 
     Наталья встала возле окна, с улицы веяло прохладой. Окно выходило на палисад. Квартира у Михаила маленькая,  всего-то две комнаты: гостиная и спальня. Спальня - Мишкина комната, она была мизерная, но уютная. Мишка всегда сам в ней убирался, иногда, Наташка помогала. В комнате стоял мини диван, да старенький  письменный стол. Над ним весела полочка, на которой аккуратно расставлены книги. Обстановку спальней довершали две табуретки, и шкаф, в котором хранились Мишкины вещи.
   — Миша, ты помнишь свой первый стих? Ну, не самый первый, а тот, что мне посвятил?
   — Конечно, Наталка.  Я все стихи помню, особенно, те, что писал тебе. Они у меня в блокноте записаны. Дай-ка блокнот, тот, красный, на полочке. Хотя, я наизусть знаю.
 
Ты для меня, как ветка клёна,
Что под окошком шелестит.
А я в тебя….
   — Мишка, Мишенька! Что с тобой? — напугавшись, резко закричала она, стала трясти парня за плечи, и бить по щекам. Поднять его, упавшего, не пыталась, куда ей, хрупкой девчонке, справиться с великолепно скроенным и спортивным парнем. И….  О, чудо, Мишка открыл глаза.
   — Наталка, ты что это? Что случилось, ты почему ревешь, —  он попытался быстро подняться, но, у него это получилось не сразу. Она обняла его за шею, и ещё больше разрыдалась.
   — Да, всё, родная, просто устал я, экзамены, да ещё, и подготовка в вуз, дают о себе знать. Не переживай, я перед тобой, моя малышка, живой и здоровый, —  и она в это мгновение улыбнулась сквозь слезы.
   — Не зря я осталась, как чувствовала, что что-то произойдёт, — вдруг он притянул её к себе и нежно поцеловал в губы. Она даже не отстранилась, как это бывало иногда, когда они оставались одни.
   — Может, позвонить твоей маме, всё рассказать?
   — Нет! Не надо, зайчонок, ведь ничего страшного не произошло. Погода, жара, наверное, дали о себе знать.  Зря ты не пошла веселиться с ребятами. Но, мы с тобой устроим вечер на двоих. Надеюсь, Зинаида Петровна тебя не потеряет. Она-то думает, - ты с ребятами.
   — Но, знает, что ты там тоже находишься, ведь мы друг без друга никуда. Если что, я ей позвоню… позже. Так что, отдыхаем? Тем более, до поступления время ещё есть.
   — Знаешь, Наталка, я ведь уже отправил документы и жду, что мне ответят. Зря ты не хочешь поступать, поступили бы на один факультет. На педиатрию. Ты же любишь детей. А педиатр профессия нужная. Выучимся, поженимся, свои дети пойдут - будут расти здоровыми. Так, как папа с мамой, отличные врачи.
   — Нет, Мишенька, я здесь останусь, буду в педагогический институт поступать. Буду, как бабушка, учителем русского языка и литературы. Тем более, ты знаешь, что бабушка решила больше не преподавать, —  Зинаида Петровна была заслуженный учитель со стажем, и давно на пенсии. Но, она так любила своё дело, что не хотела уходить. В этом году здоровье у неё пошатнулось. Хочешь, не хочешь, придётся оставить пост учителя. Как раз класс выпустила. Ученики у неё попались очень добрые и хорошие. Но как это бывает в любом классе, в любой большой семье, за исключением некоторых.
   — Так что, —  продолжила Наташа. —  У нас будет семья: папа врач, а мама педагог.
   — Ну, хорошо, на том и договорились.
   — Я буду ждать тебя, когда ты приедешь на каникулы, но, ты же будешь мне звонить.
   — Конечно, буду, каждый день, обещаю.
   Они одновременно посмотрели друг на друга, и он опять прижал её целуя. Ей совсем не хотелось от него отходить. Ей хотелось стоять и слушать, как бьётся его сердце, и мысленно считать его стук. Тук, тук, тук. Они ведь давно дружат с Мишей, но такой переполох у себя в душе она почувствовала в первый раз. Неужели, это настоящая любовь, о которой она читала в книжках. Не зря Михаил писал стихи, посвящая их ей. Да и бабушка говорила, что Миша тот человек, который ей нужен. Он никогда не подведёт. Хоть у него отец редкостная свинья, но характером Мишка в мать пошёл. Так что, внучка, ты обрати на него внимание, не только, как на друга.
   — Ну, баба! - отнекивалась она ещё в младших классах.
   — Я тебе плохого, внучка, не посоветую. Посмотри на Саньку, чернявый мальчишка из их класса. — Что с него взять? Весь в папашу, такой же, ни дать, ни взять, учится плохо. Ему только грузчиком работать, на большее он не способен. Хоть бы, школу смог закончить, — и, правда, Саня отучился до девятого класса, и мать его в училище отправила.
 
   — Ну, что, Наталка? Будем праздник отмечать? - прервал её размышления Михаил.
   — А что? Конечно,  будем! Только уже без стихов, ты мне их ещё, как-нибудь, прочитаешь. Это будет в другое время.
   — Хорошо, договорились, - он нежно обнял её за плечи, и у неё опять всё встрепенулось, с ещё большей силой. Голова закружилась, Тело впервые не слушалось её, мышцы ослабли,
но она была молодой девушкой, недотрогой. Это и определило дальнейшее действие. «Права была бабушка, он будет моим, никому его не отдам. Только бы всё было у него хорошо», - подумала она.
   — Натулька, там, в холодильнике, есть шампанское.
   — Ты что? Тебе ведь нельзя?
   — Да, я так, только пригубить. Ведь сегодня наш праздник. Мы входим во взрослую жизнь, позади одиннадцать лет тяжёлой учёбы.
   — Тебе, Миша, всё легко давалось. Любой предмет, как орехи щелкал.
   — Подходи к столу.
   Стол ломился от разнообразия еды, закуски и обилия  фруктов в вазочках.
   — Тебе что, яблоко или грушу? - спросил он, открывая шампанское. – А, может, виноград будешь?
   — Можно. Из твоих рук, - с придыханием, и немного, рисуясь, промолвила она. Потом своим постоянным голосом, который Мишка так сильно любил. —  Ты только аккуратно шампанское открывай, я боюсь.
   — Не бойся, я тихонько, — он моментально открыл бутылку игристого полусладкого шампанского, и разлил в бокалы.
   — А тётя Света ругаться не будет?
   — Нет, конечно, она ведь знает, что я не пью, а это, так стоит, для случая. Вот сегодня и есть тот самый случай.
   Вдруг, в это время за окном ужасно громыхнуло. Наташка выглянула на улицу, и попыталась закрыть фрамугу. На улице дул сильный ветер, и небо потемнело до черноты. Вверху сверкнула молния и раздались сильные раскаты грома.
   — Вот видишь, даже небеса ругаются, не хотят, чтобы ты пил, — вдруг,  со звуком не сразу зажженной спички, вспыхнула особенно яркая молния, и почти сразу же загрохотало. Удар грома  был похож на биение  молота Тора по пустому колоколу, который висит у них на колокольне. Потом еще раз сильно загрохотало, словно канонада рядом с полем боя. Наташа испугалась, съёжилась в клубок.
   — Что, глупышка, боишься, - прошептал он, прижимая её к себе. А в ответ услышал:
   — Не отпускай, пожалуйста, не отпускай, —  и ей так захотелось его ласки, как она никогда ничего не хотела. И вот…. Если раньше она была  просто наивной девушкой, даже девчонкой, а сейчас, будто в одно мгновение она повзрослела. Объятия Михаила были жаркие, поцелуи сладкие, томительные, требовательные. Но, сам Мишка не торопился, он был на пике эйфории от объятий, от поцелуев.
    И тут зазвонил телефон, ему пришлось отстраниться.
    — Алло, Миша, у вас всё хорошо? Смотри, как погода испортилась, —  дождь разошелся не на шутку, он падал на асфальт прямо, выбивая из мгновенно появившихся луж, брызги, и старательно пузырился.  Ветром качало деревья, которые боролись с непогодой, яростно защищая  свою  молодую поросль. Наташка справилась все-таки с фрамугой, закрыла форточку, в дом уже налилось много дождевой воды.
    Пока Мишка разговаривал по телефону, она, блаженно улыбалась, ожидая чего-то неестественного. Того, что у неё с Мишкой не было никогда.
   — Всё хорошо, мама. Мы с Наталкой у нас дома, - но, о том, что с ним произошло, он не стал говорить.
   — Сынок, я завтра к вечеру буду, отсюда сразу на работу. Там, покушайте, надеюсь, сможешь подогреть. Наталке, мой привет. А, вообще, дай-ка ей трубку, — Миша испугался, что сейчас мать обо всем узнает. Придержав рукой трубку, он попросил Наташу, ничего не говорить матери. У неё и без того проблем хватает. Она молча кивнула.
   — Да, тётя Света, слушаю.
   — Привет, Наташа, дочка, — она иногда её так называла. — Посмотри за моим сокровищем, ты же знаешь, они, мужики, сами за собой не присмотрят.
   — Хорошо, я, конечно же, за ним посмотрю.
    — Спасибо, тебе, большое, — положив трубку, Наташа улыбнулась.
    — И за кем ты должна присмотреть, — возмутился Миша.
    — Что, моё сокровище, за тобой оказывается глаз, да глаз, нужен.
    — А знаешь, я, наверное, сегодня самый счастливый человек. В знаменательный для нас день, мы с тобою вдвоём и рядом никого.
   — Всё-таки, интересно, как там ребята? Нас, пожалуй, обсуждают, я же их знаю, особенно девчонок. Любая хотела бы остаться с тобой наедине.
   — Но, ты ведь - не любая.
    — А, помнишь, Любашу, светленькую, маленькую хохотушку? Как, она на тебя смотрела, когда ты мне записки передавал на уроке.
   — Так это когда было? Вспомнишь, тоже. Это ещё в пятом классе. Она недолго у нас училась, с третьего класса, и в шестом уже ушла.
   — У неё отец военный, его повысили в звании, направили в другой гарнизон, так они и переехали. А Валька с Машкой…. Хоть сейчас за тобой в пекло.
   —  Это кто тебе сказал?
   — Да, сама слышала, как они болтали. «Нашей Наташке, всё самое лучшее, а нам, что?» Только меня увидели, и замолчали. Ты же самый красивый в нашем классе.
   — Но, на тебя тоже мальчишки заглядываются. А ты, никак, меня ревнуешь?
   — Ой, смотри, что это? Мышь, Миша. Мышь, - и она запрыгнула с ногами на диван.
   — Трусиха, ты моя. Всего-то, маленький безобидный мышонок.
   — И это ты мне говоришь, - мышонок?! Да там целая крысища, —  испуганно проговорила она.
   — Ты всё придумала. Сейчас придёт Барсик. Кис, кис, кис, и её поймает.
   — Ты ещё надо мной будешь издеваться? — и она, сделала вид, что собирается к выходу. Михаил быстро подхватил её на руки.
   — Какая ты у меня, ещё дуреха.
   Наташа сильнее прижалась к нему, ей так не хотелось, чтобы он её отпускал. Она хотела сейчас оставаться в его объятиях. Но все равно сердце боялось.  Боялось, а вдруг, что-нибудь ещё случится, и он отпустит её.

     За окном ещё барабанил дождь, и сверкала молния, и гремел гром. Наташа ничего не боялась, находясь в сильных, крепких руках, она сгорала в яростных, жгучих поцелуях. Но ей хотелось, очень хотелось чего-то большего. Того, запретного, и, конечно, Михаил, сам понял это, прежде чем она успела что-то сказать. Он нежно положил её на диван, и, дав волю рукам, стал изучать её тело. И, конечно, Наташа не сопротивлялась. Это же было то, запретное и недосягаемое, девушка и боялась этого, и хотела. Хотела, жаждала любви. В первый раз, и с любимым  мужчиной.
   — Да, — кричала она, тело билось в судороге, Наташка что-то бормотала, стонала, но, снова искала его губы, подставляя то, к чему он добирался. Она понимала, что это кончилась её детская жизнь. Конечно, не так она себе это представляла. Сначала учёба, потом уже свадьба, но сегодня это было выше её сил. Тело не слушалось, оно трепетало от Мишиных прикосновений, а сердце готово было выскочить наружу. Позже, ей было стыдно. Она пыталась опустить вниз голову, но Михаил понял всё. И опять прижал её к себе, ласково и виновато….
   — Теперь есть только ты и я.
   — Мишка, что мы наделали?
   — Это любовь, наша любовь.  В этом нет ничего постыдного.
 
   Эту ночь они провели вместе, она заснула у него на груди. Утром ей никак не хотелось вставать, она не хотела вырываться из его объятий. Первой мыслью было, а что я скажу бабушке.  Миша её опередил, будто читал её мысли.
   — Любимая, только не надо никому ничего говорить, —  он снова с нежностью поцеловал ее.
   О, Боже! Это опять повторялось. Снова тело  сделалось чужим, голова закружилась, из горла сами вырывались не связанные слова. Но Наташа  подумала, если она сейчас не переборет себя, то останется здесь навсегда. Наконец она победила себя, встав с постели.
   — Чай будешь? - предложил Михаил. — Погоди, я быстро.
   — Нет, не надо, я домой. Бабушка волнуется, я ведь так вчера ей не позвонила. Хоть она понимает, что я с тобой, и со мной ничего не случится. Я  должна о ней заботиться, она уже старенькая, одна она у меня.
    Да, у Зинаиды Петровны, кроме Наташкиной матери, больше детей не было. Как-то не получилось. Хотя они с мужем очень хотели второго ребёнка.
 
   — Бабуль, я дома! —  крикнула Наталья с порога. Не услышав ответа, она пошла к бабушке в комнату. Войдя, она увидела, что телевизор работает, а бабушка спит. В комнате у бабушки стояла двуспальная кровать, раньше они на ней с дедом спали. Напротив кровати висел телевизор. А в углу стоял шкаф для белья. Опять уснула, не выключив телевизор. И пульт на полу валяется, чуть не наступила. Наташка подняла пульт:
   — Бабуля, ну, сколько можно! — вслух произнесла она. Бабушка открыла глаза.
   — А, внучка пришла?
   — Да, бабуль, я уже дома. Как ты?
   — Относительно, вчера немного голова разболелась, наверное, на погоду.
   — Знаю я. Ты у меня метеочувствительная.
   — Что мы обо мне? Как отдохнули? Дождь сильный, всю ночь лил.
   — Мы у Миши были, нас не замочило, вообще.
   — А ребята? Тоже с вами?
   — Нет, ребята..., — она чуть не проговорилась, о том, что случилось с Михаилом, но тут же одумалась. Обещала же не рассказывать. — Ребята? Они домой пошли. Ба, извини, что я не позвонила.
   — Можешь, не извинятся. Вот ты у меня и выросла, девочка, - Наташке совсем недавно исполнилось восемнадцать лет.
   — Скажешь, тоже, выросла…. Вот окончу институт, тогда буду совсем взрослой.
    Но самой Наташке не давала покоя сегодняшняя ночь.  Она была погружена в думки. И ругала себя, обзывала не хорошими словами,  и чувствовала какой-то стыд, лишь на минуту вспоминала Мишкины руки, и её сразу бросало в краску.  Но, тем не менее, она  со сладкой истомой, вспоминала Мишкины губы, как в тумане, трогала места, которые он целовал, как она млела от его поцелуев. Она думала, если это ещё повторится, она снова допустит его до самого сокровенного,  ведь она это очень хотела. Лишь бы это никогда не кончилось. Лишь бы Мишка её любил. Её одну.

  Лето бежало. Наташка за это время получила столько нежности, любви и ласки, сколько никогда раньше не получала. Она была от счастья на седьмом небе. Казалось, теперь всё так и будет.  Любимый человек, да–да, именно, тот человек, который ей нужен, был рядом. Все складывалось не просто хорошо, а отлично. И случай, когда Мишка потерял сознание, в тот памятный день, выветрился из памяти. Голова у Миши больше не болела, он сам не придал этому серьёзного значения. И вот, настала пора проходить комиссию, экзамены-то сдавать не нужно, а вот, то, что ты здоровый, это надо было ещё доказать. Тем более, он поступал в медицинский институт. А там ещё надо было пройти психологическую проверку. Конечно, комиссию можно было пройти и у себя в городе, что он, конечно, и сделал. Как всегда,  обойдя врачей, и сдав все анализы, осталась последняя инстанция - терапевт. Когда обходил врачей, его все спрашивали: «Ты, что, такой бледный». Терапевт, когда писала направление, переспросила, голова не кружится, в обморок не падаете. Миша, конечно, не рассказал про тот случай, а просто заявил, что всё у него хорошо. Одному не хотелось идти к врачу. Но именно сегодня Наташка была занята своими делами с поступлением в институт. И вот он снова сидит в очереди к терапевту. В коридоре было слишком душно. Конечно, на дворе лето, дождей давно не было, и жара на улице доходила до сорока. Ну, в общем, духота была несусветная. Очередь так же мучилась от жары, даже кондиционеры не справлялись с погодой. Но вот открывается дверь, и появляется молодая врачиха.
   — Синицын, — окликнула она Михаила. Миша встал, и быстро направился к двери. Но тут, неожиданно, опять сдавило в висках, и  сильно закружилась голова.  Он опять потерял сознание. Очнувшись от едкого запаха нашатыря, он увидел, что лежит на кушетке.
   — Наконец-то, очнулся, — это были первые слова, которые он услышал.
   — Это у тебя не в первый раз? Скажи, я могу поговорить с твоей мамой? — Миша в недоумении спросил:
   — А что у меня?
   — Ничего. Просто, это мои предположения. Тебе надо сдать все анализы, но, самое главное, мне нужно поговорить с твоими родителями,   — девушка повертела в руках его карточку. –  Мне срочно нужно поговорить с твоей мамой.

   

Продолжение следует

            Марина Мальцева,
       гКрасноярск,19.02.2024г