Дорожное

                Дорожное
     Однажды Лена М. - милая и приятная "тургеневская барышня" и сокурсница Ле пригласила ее к себе домой на ноябрьские праздники, дабы та не скучала в одиночестве несколько дней в общаге, которая пустела на этот период. Ле с удовольствием приняла приглашение и на три-четыре дня уехала в Пермь, вернее в Краснокамск, городок краевого значения в Пермском крае. Вот так она неожиданно очутилась в теплой домашней атмосфере, где замечательная мама Лены М. баловала девчонок разными вкусностями, как будто стараясь накормить их по крайней мере на месяц. В отношении кулинарных изысков даже произошел курьезный момент. Накормив девчонок сытным обедом, основным блюдом которого было тушеное мясо, просто таявшее во рту, мама Лены М. сказала, что вечером их ждет деликатес, ее фирменное блюдо, просто настоящий праздник живота. " А пока, - сказала она, - давайте-ка, дуйте в музыкальную школу заниматься!" И она выпроводила двух Ленок за дверь.
     О таких условиях на праздники можно было только мечтать: мама Лены М. была директором музыкальной школы, и девочки могли беспрепятственно заниматься столько, сколько нужно, да еще и на приличных инструментах. Ле за эти четыре дня выучила Сонату Бетховена для скрипки и фортепиано (четвертую), вряд ли она смогла бы это сделать в неуютной общаге.
     Придя домой после трехчасовых занятий, они сразу же окунулись в тепло и уют, особенно остро ощущаемый Ле, поскольку она была по полгода оторвана от своего собственного дома. На ужин было обещанное фирменное блюдо: малюсенькие по размеру варенички с разной начинкой: капустой, картошкой с грибами. Ле, поглотив первую порцию как нечего делать, вдруг спросила:
- А что, мясо осталось от обеда? Это все прекрасно, но я бы повторила обеденное меню.
     И Лена М., и тем более ее мама были в шоке, понимая, что их семейное деликатесное блюдо потерпело фиаско. Хозяйка тут же выложила на тарелку такую порцию мяса, которая бы удовлетворила трех-четырех парней половозрелого возраста. Уже после этого ноябрьского визита в Пермский край Лена М. с упоением и юмором рассказывала историю с варениками и мясом всем, кто знал и даже не знал Ле, говоря, что ее мамочка была, мягко говоря, в растерянности, усомнившись в своем фирменном угощении.
     Ле уезжала в Свердловск раньше своей подружки, остававшейся дома еще на неделю. Поезд был ночной, и Ле должна была приехать к нему на автобусе, преодолев сорок километров от Краснокамска до Перми по заснеженной трассе, по обочинам которой чернели высокие ели зимнего мрачного леса. Она получила подробные указания, где и когда нужно выйти: на второй остановке после моста напротив городского драмтеатра, откуда уже на трамвае проехать еще две остановки по городу до железнодорожного вокзала. У Ле в голове особенно ясно отложилась фраза - выйти на второй остановке, после моста, вторая половина про театр и трамвай как-то прошли мимо. Лена М. вместе с мамой посадили Ле в рейсовый автобус уже вечером.
     Погода испортилась: началась метель, снежная поземка мгновенно заметала следы. Ле, нагруженная целой кипой пластинок, которые нужно было кому-то передать в общаге, устроилась возле окна, помахав рукой своим провожающим. Автобус был полон, все сидячие места были заняты, а в проходе стояло человек двадцать молодых парней с рюкзачками за спиной. Это были ребята-призывники во главе со старшим лейтенантом, как выяснилось позже, они направлялись на сборный пункт, находившийся где-то в лесу километрах в пяти от основной трассы. Ле в глубокой задумчивости смотрела на разбушевавшийся за окном автобуса буран, на черный массив сурового зимнего леса вдоль дороги, и какая-то внутренняя тревога неизвестно почему одолевала ее.
     Проехали одну остановку, этот факт Ле отметила в своей голове. Кто-то из пассажиров за ее спиной проговорил, вглядываясь в темноту: "А вот и мост..." Услышав эту фразу, Ле встала со своего места и пристроилась сзади парней-призывников. Один из них повернулся к ней и спросил:
- Вы тоже здесь выходите, у кольца?
Ле утвердительно кивнула головой, на секунду поймав на себе немного удивленные взгляды сидящих рядом пассажиров, никто из которых тем не менее не уточнил, куда и зачем выходит ночью эта девчонка, как будто чуть отстраненная от реальности.
     Старший лейтенант нажал на кнопку, скомандовав своим ребятам выходить. За ними следом выскочила и Ле, помня, что выйти надо на второй остановке, после моста. Было только одно немаловажное обстоятельство: Ле не была предупреждена о том, что мостов было два - маленький и большой, и после маленького моста была остановка по требованию, вот почему офицер нажал эту кнопку возле двери. Команда призывников резво выскочила из автобуса, и за ней так же стремительно выпрыгнула и Ле. И только через мгновение, когда автобус уже тронулся, у Ле буквально оборвалось сердце: она поняла, что вышла не там. Впереди простиралось зимнее шоссе, справа от дороги - большие железные ворота с надписью "Городское кладбище," а вдоль трассы, заметаемой метелью, черный суровый лес с вековыми елями.
     Адреналин ударил в голову, сердце затрепыхалось, и ее накрыла волна страха. Ле торопливо начала догонять ускорившуюся колонну призывников, с трудом преодолевая снежную порошу. Один из мальчишек, тот, что задал ей вопрос еще в автобусе, спросил на ходу:
- Девушка, а вы куда?
- Я с вами, - запыхавшись ответила Ле.
- Ну мы же в лес, тут километров пять до сборного пункта.
- Ну и что, я с вами. Не бросят же меня ваши командиры ночью в лесу.
- Давайте сюда, - сказал парень, перехватив у нее сумку с ненавистными пластинками.
     Ле стало гораздо проще идти без лишнего груза, бьющего по ногам. Теперь оставалось только не отстать от ребят, поскольку движение было в темпе presto. Ле почти бежала, хватая ртом падающий снег. Парнишка, проявивший участие, поторапливал и поджидал, когда она не поспевала за ними. В полном молчании прошли километра два по трассе, после чего колонна свернула на небольшую просеку в лес. Ле, с тоской глядя, как пацаны пошли по снежной пороше, буквально проваливаясь по колено, остановилась и сказала своему попутчику:
- Все, давай сумку, спасибо тебе. И хорошей службы!
- А как же ты? - с тревогой спросил он, перейдя на ты.
- Ничего, как-нибудь... Даст бог, не пропаду, - ответила она на отчаянном кураже и помахала рукой.
     Парень побежал догонять своих товарищей, беспрестанно оглядываясь на одинокую фигурку, выделяющуюся в свете луны на фоне непрекращающегося бурана. Ле в полном одиночестве осталась на зимней трассе, продуваемая со всех сторон ветром и осыпаемая бесконечным снегом. Она решила просто идти вперед по шоссе, понимая, что в любом случае оно должно привести ее к населенному пункту. Самый страшный момент был, когда она провожала взглядом удаляющуюся цепочку, шагавшую друг за другом след в след, и на шоссе в течение десяти-пятнадцати, как ей показалось, минут не было ни одной машины ни с одной, ни с другой стороны. Ле, стараясь успокоить пульс, определила вслух для себя задачу: "Спокойно, идем прямо по дороге, она куда-то да выведет... Главное идти, чтобы не замерзнуть..." И она пошла вперед, не представляя, где находится и сколько километров до города, даже приблизительно.
     Наконец, из снежного бурана высветились фары легковушки, которая двигалась по ходу движения Ле. Она лихорадочно замахала рукой, пытаясь остановить машину. Это, наверное, было небезопасно, но еще страшнее для Ле было остаться на одинокой зимней трассе. Машина, затормозив, остановилась метрах в двадцати от нее. Она что есть сил побежала, с трудом преодолевая снежные заносы. Но когда Ле с колотившимся сердцем уже практически была у машины, водитель вдруг резко нажал на газ, видимо, передумав брать невесть откуда взявшуюся пассажирку в двух километрах от городского кладбища. Ле в отчаянии остановилась, с трудом переводя дыхание. "Так, что же дальше? - спросила она себя вслух, - так, пожалуй, и любой другой водитель будет пугаться меня... Слишком уж ситуация невероятная."  Ле решила, что выход у нее один: бросаться под любую проходящую машину, а лучше встать на середину дороги, как она это делала в детстве для воспитания воли, и стоять до последнего, пока водитель не остановится. Так Ле и сделала.
     Завидев свет от приближающейся машины, Ле выскочила на середину обледеневшего шоссе и встала, сжав кулаки. Машина, резко затормозив и проехав юзом несколько метров, остановилась буквально метра за два до отчаявшейся девчонки, водитель выскочил из машины, подлетел к ней, заорав как ненормальный:
- Ты что, тебе жить надоело?
- Не надоело! Возьми меня с собой! - закричала она на таком эмоциональном градусе, что шофер беспрекословно открыл переднюю дверь машины:
- Садись, быстро!
     Ле, стуча зубами то ли от холода, то ли от возбуждения, забралась в машину. Пока ехали до города, она лихорадочно рассказывала водителю свою историю, выслушав которую, он сказал:
- Черт, но ведь тебе же сказано было - драмтеатр, остановка трамвая... Где ты увидела это, хотя бы в пределах досягаемости?
Ле ничего не смогла на это ответить, сказав, что мост и вторая остановка сыграли с ней злую шутку. Насколько нужно было находиться в своих мыслях, думать о чем-то, и выйти в пятнадцати километрах от города возле кладбища, проигнорировав драмтеатр и трамвай!
     Пережив сильный стресс, Ле все же успела на свой поезд до Свердловска, чуткий водитель подвез ее прямо к вокзалу. Ле, сев на боковое место в полутемном вагоне, прислонившись к стеклу, нервно и тихо засмеялась, привлекая внимание соседей по купе. Но у нее не было ни сил, ни желания делиться с кем-либо сегодняшней историей. После того, как она рассказала свои пермские приключения Лене М., а та в свою очередь - своей маме, только после этого очередной непредсказуемый случай из жизни бедовой Ле стал достоянием общественности.
     Помимо дорожных историй, Ле притягивала к себе часто не всегда безопасные ситуации, не совсем адекватных людей или собак и всякого разного рода происшествия. Маргинальные личности: алкоголики, цыганки, бомжи, городские сумасшедшие, просто странные люди цеплялись к ней периодически и иногда надолго. Происходило это, видимо, потому что она всегда отвечала, когда что-то спрашивали, не игнорировала никого. И эти люди, привыкшие к тому, что их постоянно не замечают, часто с отвращением отвергают, цеплялись к Ле, как к источнику общения, которого им так не хватало в жизни. Зачастую она потом долго не могла отвязаться от подобных знакомых.
     Однажды к ней привязался странный парень, трудно определимого возраста и статуса, очень худой и длинный, под два метра, фигура нескладная, диспропорциональная: длинные конечности и не соответствующая росту маленькая голова. Одет он был довольно неряшливо, в руках - замызганная тряпичная сумка. Ле он представился Борисом. Поговорив с ним о чем-то малозначительном, Ле и представить не могла, во что выльется это странное знакомство. На следующий день Борис уже поджидал ее на вахте общежития. Он обратился к ней с просьбой, сказал, что написал музыку, играет ее на фортепиано, но записать нотами не может, поскольку не знает нотной грамоты, и потому просит помочь записать его шедевр нотами. Ле, по наивности, не разглядев в нем не вполне адекватного человека, согласилась. И что же тут началось! Спустившись в подвал к инструменту, Ле уже через пару минут импульсивной игры Бориса, подергивающегося как в конвульсиях, нещадно лупившего по клавишам, поняла, что она, мягко говоря, влипла. С трудом остановив извергающийся из-под пальцев возбужденного игрой Бориса дикий поток музыки, Ле, стараясь говорить как можно мягче и тише, произнесла: "Вы знаете, Борис, Ваша музыка настолько необычна и сложна, что она должна звучать только в оркестровом исполнении. Здесь нужна именно партитура оркестровая, а я всего-навсего пианистка, Поэтому Вам, конечно, лучше всего обратиться к кому-то из композиторов. А я должна бежать, извините!" С этими словами Ле выскочила в коридор репетитория и рванула наверх в темпе presto. Борис, видимо, не ожидал такого поворота и тоже выскочил за ней, что-то крича вслед.
     Но это, увы, был не конец истории. В течение месяца непризнанный гений каждый день караулил Ле у вахты. Это было настоящим испытанием. Ей все время приходилось высматривать и выспрашивать, не ждет ли кто ее на выходе из общаги. Если это было так, то приходилось прибегать к ухищрениям: выходить с толпой, либо просить кого-то, чтобы Бориса отвлекали. Как-то раз она спросила шедшего навстречу Митю:
- Мить, ты сейчас шел мимо, там на вахте никого нет?
И тут же коротко рассказала ему о своих злоключениях. Митька сразу же начал подкалывать ее:
 - Так это же твой поклонник! Борис... Может, это твоя судьба! Он будет музыку сочинять, а ты ее будешь записывать нотами. Такой творческий союз!
 - Знаешь, мне не до смеха! Он меня уже достал, - ответила Ле со слезами в голосе.
- Давно это продолжается? - сразу посерьезнев, спросил Митя.
- Да уже недели три, как ни больше... Проходу не дает этот гений.
- Ладно, давай сделаем так: сейчас ты спустишься в реп, окна там открываются легко, а я с улицы вытяну тебя наверх. Давай, быстро! -скомандовал он повеселевшей девчонке, - а Бориса я нейтрализую завтра.
Они так и сделали: Ле, встав на стул, влезла на высокий подвальный подоконник, а Митька со стороны улицы легко вытянул ее на свободу. С этого дня Борис больше ни разу не появился в общежитии. Ле так и не узнала, каким образом Мите удалось это сделать.