Крах культуры

Поэт умирает, а муза его остаётся бессмертна,
Закат расцветает на щёках моих посмертно.
Она говорит, а я в берегах обливаюсь спиртом,
Она говорит, а я на гвоздях стою смирно.

Кто был там, в раю, тот больше туда не хочет,
Кто не был там – врёт, что был и хохочет.
Иисус мне пророчит долгую, смирную жизнь,
Я стихи сминаю и режу ножом где-то у жил.

Ты хочешь принять меня, как принимает храм,
Но тот отказал мне в служеньи небесным Богам.
Подался к земным я, на троне они сидят,
Моими стихами-салфетками после обеда блюдят.

Ты гора, на которую я никогда не взойду,
Я Сизиф, что толкает свой камень в жару.
Меня Боги давно обрекли за нелестный обман,
Я толкаю тревогу по склону по всем горам.

Мир был создан не нами, но нам его дали как дар,
Отчего там цунами? Наверное, чей-то скандал.
От поцелуев очнулись вулканы, горят города,
Война начинается там, где чья-то любовь была.

Я однажды вернусь сюда, в этот брошенный город,
Я буду один как перст, всесилен почти как Воланд.
Коринф будто в стенах заложен, блестят колонны,
Но меня этот город узнать не может, и спят балконы.

Я ошибся, возможно, а может сменили адрес,
Надо мной смеются Атланты, укрытые в верес.
Я шагал наизусть, Грибоедов кричал из лужи,
Я нырял в переулки, пока не накрыла стужа.

Я бродил, я искал дотемна среди мраморных спален,
Надо мной нависали поэты времён Николая.
Я пытался найти там в соборах себя молодого,
Начинался скандал от любви Александра Второго.

Я смотрел, как сжигали стихи, чтоб согреться,
И я плакал по Франции, плакал по солнечной Греции.
Люди жгли магазины, книги летели в мусор,
У меня выжигалась душа, но никто не слушал.

Маяковский вещал на Арбате, как лучший оратор,
Лиля жжёт его письма, чтобы никто не плакал.
Я буду читать наизусть лучших поэтов мира,
Тогда люди сожгут и меня вместе с квартирой.

Вся культура в упадке, книги теперь – бумага,
Красота только внешне, огонь полыхает ярко.
Я приехал в тот город, чтоб увидеть себя молодого,
Но поэзия рушится вместе с пустыми колоннами.

Этот город пустынный, здесь нет ни капли величия,
Где же Спас на кровИ, где же Исаковский с птичками?
Где дом Ахматовой, где же на стенах записки Бродского?
Неужели лучше ваши хрущёвки скотские?

Я стихами своими латаю рану от пули в груди,
Все поэты погибли давно, я теперь тут один.
Мрамор блещет камнями белёсыми, как перламутр,
Во мне умер Пушкин, качая свои златокудри.