Русь бунтарская

Хочу поднять одну я тему,
Хоть эта тема не нова, -
Как освятить событий схему,
Что донесла до нас молва?
Как отнестись нам к тем героям,
Понять природную их суть,
Страниц истории, с проворя –
Назад, чуток перелистнуть.
 
Были люди, в свое время,
Сей смысл пытались разгадать:
Откуда, как людское семя –
Взрастало так – ни дать, ни взять.
Забитый и не просвещенный –
Мужик, казак, сословия другого
Являл себя царем реченым,
В глазах имущих, становясь изгоем.
Неужели мать-природа наделяла
Непокорных чад пластами дара,
Бразды правления вручала,
Толкая их в огонь пожара.

А если, ближе приглянуться
Когда и где, с каких вестей,
Мужик сей, так мог развернуться
Став во главе уездов, волостей.

На это есть свои причины –
Размах свободы, степь, приволье,
Когда мужик в покое чинном –
Тогда ему уж не до кольев.
Это там, в России, много стону,
До всех бед – один ответ,
Что касаемо до Дону,
А с Дону, выдачи то нет.

И бегли, текли страдальцы –
Вольным духом подышать,
А поймают; ноздри, пальцы
Им будут с корнем вырывать.
Сколько этих калик бедных,
Отверженных в земной веси,
Из помещичьей, из бездны
Искали счастья на Руси.

Жестокий век и нравы те же –
Самодурство бар, дворян
И послаблений им все реже, реже –
Бесправный люд из всех мирян.
И вот на этой – житнице донской
Искали для себя приют –
Хоть малый уголок, но лишь бы свой
И, может, улыбнется счастье тут.

Со всей Руси, здесь необъятной –
Сбежал, притек сюда народ -
Смерд, холоп и стражник ратный
Одним словом – беглый сброд.

На этом жирном черноземе
Вольный ветер, дух степной,
Казак всегда бывал на «стреме»
Своей службы основной.
Дух свободы пьянил души,
Развернися молодца рука.
На круге атаманом выбирался лучший
И чтобы лошадь в пору седока.
На этой вольнице донскою
Хлебопашцы-косари
Где все есть, живи в покое,
Но и здесь рождались бунтари.

Возьмем, к примеру, Разина Степана –
Казак и атаманил по чуть-чуть,
Тут то ли с дуру, то ли с пьяну
Решил по боле вольницы хапнУть.
Собрал таких же оголтелых –
Бражников, любителей покуролесить,
Сам от природы дюже смелый
И айда ломать устои весей.
Дон слишком малым показался,
Душа рвалась все на простор.
Со временем на Волге оказался,
А это, извините, другой уж коленкор.
И пошел налево и направо –
Судна грабить и купцов.
Всколыхнулась тут держава,
От этих дерзких молодцов.
 
Не было тогда плотин в помине –
Течет, бежит свободная река
и  горят помещиков усадьбы и овины,
и от барщины – свобода мужика.

В зад, вперед он поскитался,
Снарядил свои челны
И до Персии подался –
Шахеризады слушать сны.
Дух свободы опьяняет,
Накопил с избытком сил,
Челны товаром наполняет
И персиянку прихватил.
Что и как, а то – далече,
За этот самый, за разбой
Вдруг поникли Стеньки плечи
И простился с головой.

Все в истории бывало,
Но вопрос сейчас в другом –
Как толпа людей за ним сновала,
За этим, в общем, мужиком.
Иль так нужда сиих приперла,
Что стал постылым уголок?
Знавали ведь – возьмут за горло,
Раз так – дохнуть свободою денек.
А там – все порастай бурьяном –
Живешь один лишь только раз
И бедокурили с изъяном –
Везде, где видел только глаз.

Вопрос в другом, драгие други –
Все вертится вокруг одной реки –
Как подбивалися на круги,
От вольной жизни казаки?
Казалось, им везде есть счастье,
Поймали журавля за хвост.
Случалось, так что в одночасье –
«Сарынь на кичку» - в полный рост.
А ведь себя обособляли –
«Я казак», а он мужик
И нагайкой лупцевали,
Если находил какой-то бзик.

Дома, что ж вам не сидится –
Свобода, степь, своя река
И есть чему здесь подивиться –
Взять того же Ермака.
Давно сие происходило,
Быльем уж поросло за столько лет
И того же Ермака туда-сюда водило,
Аж в Сибири он оставил след.

Что до российского крестьянства –
Одна сплошная мгла,
От помещищева чванства –
Их жизнь до боли тяжела.
Народ стенал, все безысходно,
Гнет боярский все крепчал.
Черни жизнь, для жизни не пригодна,
Как тут надежды лучик заблистал.

Народ с молвою все носился –
На речке Яик, что в степях,
Царь мужицкий объявился
К нему холопы повалили впопыхах.
Все эти толпы, в чудо веря,
Что бы облегчить жизнь свою
Свободу мысленно лелея,
Что с батюшкой им будет, как в раю.

И возгорелся край державы –
Заполыхало так, что с Царского видать
Мужицкий царь, не ради славы –
Пришел холопам «землю дать».
И понеслись здесь манифесты,
От батюшки-царя в народ –
Земля, леса и благ окрестных,
У вас никто не отберет.
И вот оно – свершилось чудо,
Жребий выпал – не поднять
И со зверством – толпы люда,
Накинулись добро кромсать.
Что им сирым, благ не ведав,
Когда такая благодать,
Их эта малая победа,
Способна в пасть расплаты засосать.

Нужно нам остановиться,
Уловить восстаний эхо,
Сразу здесь определиться –
Как Он вдруг пошел на это?
Вроде видный был служивый,
Фридриха бодал он, словно вол.
Может быть в полях «завшивел»,
И пошел на «самовол»?
Сермяжным духом вдруг проникся,
Сам то ведь из рядовых,
Иль мечте сужденной сбыться
И бар покоцать столбовых?
Здесь до подлинно известно –
Встал, возглавил он народ,
Но не знаю – было ль лестно –
С головой уйти в такой круговорот?
А вот народ ему поверил
И встрял надежа-государь.
Не везде, конечно, открывали двери
И все не так, как было в старь.

На зад откроем мы страницу,
А как там, на Руси, до ига?
Поди и там былИ станицы
Может там была интрига?
Как- то жили же миряне
И был у них такой же гнет?
Все эти разношерстные славяне
Кто сейчас их разберет.
Тогда откуда тут деленье –
На холопов, богатеев,
А может все от просвещенья,
Чем темнее, тем и злее?
Но ведь были летописцы
И монахи Азы знали,
Не было бумаги писчей,
Аль учением себя не утруждали?

Что-то мы полезли в дебри,
Вернуться надо нам к герою,
Но в душе саднит и свербит –
Как отнестись к нему порою?
Все же было государство,
Все же был какой-то строй
От злодеяний, может барских,
Возникал порой разбой?

На этом остановимся, пока.
Сейчас другие думы всплыли –
Выходит, что для первых ЧВК,
Уже тогда все предпосылки были.
Звались они совсем иначе –
Шайки, банды и злодеи.
С нынешних времен, тем паче,
На них мы по-другому лице зреем.

Что ж выходит, братцы,
По нынешней трактовке,
Они должны – создателями зваться,
Но как-то не привычно в нашей обстановке.
По сему, Пугачев здесь – основатель,
Костяк ему создали казаки.
Всегда найдется мнимый воздыхатель,
У зависти, известно, руки коротки.

Но это так, вперед мы забежали,
Так сказать, с позиций наших дней.
Тогда об этом в думах не гадали –
Была просто смута, а также, иже с ней.

Но ведь как, какая сила воли,
Чтоб подчинить себе такую рать,
Вольных оторвать от дома и от поля –
Психолог был – ни дать, не взять.

Смуты на Руси всегда бывали,
Где искать нам корень зла?
Несправедливо, когда другие жировали –
Несправедливость – этим корнем и была.
Не любит наш мужик нечестность,
Да и когда его обносят стороной,
А если это кому-то интересно,
Со «стороны», понаблюдайте за собой.

Здесь сделать надо отступленье –
Всегда, во все, во веки
Пил народ до «отупенья»
И пойла этого – нескончаемые реки.
Всегда, во все времёна –
Винокуренье -
 Отрасль золотая
И, если, встал ты под ее знамена –
В кабалу навечно залатают.
В основном, такие люди,
Проморгавшие свою зарю,
В надежде – поднесут им все на блюде,
За этим шли все к батюшке царю.
Обиженных там было много,
Каждый нес печаль свою.
Соединила их одна дорога,
Чтоб встретились они опять, уже в раю.

Возьмем того же Емельяна –
Боль их принял всей душой,
Бесхитростный и в деле рьяный,
Не углядел крамолу за собой.
Богатый казачок уже с червиной,
Такой продаст и за понюшку табака,
Меч, мол не сечет, головушки повинной
Глядишь – и встретят дома казака.

Сам Пугачев имел ли думу,
Какую ношу на себя взвалил?
Может рассуждал разумно –
На сколько хватит своих сил?
Толпу поднять – беды начало,
Как справиться с ней впредь?
На лаврах этих Емельяна укачало –
Он перестал вперед смотреть.
Пере доверился своей опричне,
Расслабился, а может быть, устал?
И окруженье, не смотря, на личность –
Шатать уж стало пьедестал.
А что, заныкали златишко,
Пути отхода проторили,
Сдать Пугача, без всякой там отрыжки,
Одним словом – прохиндеи были.
Эх, не было тогда контрразведки
И стучать, похоже, не стучали,
Во истину, здесь случай редкий –
Когда такое и – не подсказали.
А, может, все осточертело,
Пугач уж плюнул на себя.
Раз рассыпаться стало дело,
Что это даст, зря душу теребя.

И вот, что очень, интересно –
Идет бунт, а где полиции чины?
На подавленье отправляют всем известных,
В добавок, все Суворова «сыны».
Армия у нас универсальна
Да и тогда она такой была
Во всех событиях печальных –
Подавительницей шла.
Печально кончил Емельян
Благих целЕй не за имея.
Для государства был большой изъян,
Но вывод сделать не сумели.

Ну, а как же смуты,
Смуты, нет нет, да и бывали,
Не ослаблялись рабства путы
И холопы, по-прежнему, стонали.

В час лихого испытанья,
Восемьсот двенадцатого года,
Когда грозило им кровопускание –
Было единство бар и ихнего народа.
А после, побывав в Париже,
Во отчую увидев их свободу,
Даже офицеры стали ближе
И по-другому отнеслись к народу.
И вот новое восстание,
Их назвали – декабристы
И по этапу, в наказанье –
Сослали их тропой тернистой.

Минуло несколько годков,
Точнее быть – столетие.
Залп Авроры и чуть ли из портков,
Не скаканули злыдни мракобесия.
Не стало больше бар, дворян,
Власть своя – народная,
Но жуть, как гложет всех мирян,
В обличье новом, змеюка подколодная.
И подорвались мужики,
Гремят восстания в России –
Тамбов, Кронштадт и даже остяки –
Восстали против нового насилия.

Чем кончилось, мы знаем –
Хлебнул горюшка народ.
Старый опыт, почему не познаваем,
Ждем, когда наступит, новый оборот?
И почему, в России только это,
Чем народ то свой не угодил?
Есть «своя» власть, но власть с секретом,
Понять ее не хватит сил.
Последний случай был наглядный –
Понять пытался бизнесмен.
От ныне он всегда нарядный
И неизменный, на фоне перемен.

Старо все в этом мире, други
И как не перекрашивайся власть
На все народные потуги –
Власть привыкла все с прибором класть.

Мораль:
Когда власть воротит свое рыло
И за быдло держит свой народ.
Режим весь этот опостылый –
На смуты снова подтолкнет.













Сентябрь, октябрь, 2023г.