Оленевод

«Смотри, а вот и наш оленевод, –
На створки двери, что вдруг обнажили вход,
Кивнул своею головой седой Айхал, –
Давненько я его, однако, не видал».
И вымыв кружку под проточною водой,
Он полотенце взял с крючка другой рукой
И начал полотенцем кружку протирать,
Чтоб на её поверхности следов воды не оставлять.
Сидевший супротив него за стойкой парень молодой
Через плечо своё взглянул на человека за спиной.
Вошедший был мужчина, не высокий, но при этом коренаст,
С его ботинок белых осыпался на полы холодный наст,
Всё тело от ботинок и до головы скрывал комбинезон,
Зеленоватого оттенка, словно в цвет еловых крон.
На голове его был шлем, скрывавший под металлом бородатое лицо,
Напоминавший формой то ли шар, а то ли яйцо.
Войдя в две створки, что разъехались, впустил он за собой
Холодный ветер с улицы, что завывал за металлической стеной.
И только лишь когда две створки снова стиснулись как зубы,
Он снял свой шлем и вытер чуть вспотевший лоб и губы.
По возрасту он был в рассвете сил, не молод, и не стар на вид.
«Опять… – сказал он, – термоизоляция на шлеме барахлит.
Конечно, хоть не холодно, но иногда немного припекает,
И пот в глаза, бывает иногда, со лба слегка стекает».
«Проверил бы её, – взяв чайник, дал ему совет Айхал, –
Да и вообще, давно бы снаряжение своё и транспорт поменял.
Уже пять лет, не дай соврать, летаешь ты на старой всё модели.
Коллеги все уже на новых. Ой, заглохнет как-нибудь среди метели».
«Э, нет… – мужчина взял из рук хозяина приюта кружку,
В которую налил тот кипяток, – я верный, я не брошу уж свою старушку.
Моя машинка выручала много раз меня, ты не поверишь, из опасностей каких,
Её не брошу я, как и она меня. Судьба у нас одна с ней на двоих.
А ты, смотрю я, тоже консерватор?» – гость усмехнулся, указав рукой.
Айхал взглянул на чайник, что держал за ручку пред собой.
Да, он любил его и тоже не хотел с ним расставаться,
И только в нём он воду кипятил. Хотя, признаться,
Все чайники давно уж вышли из простого обихода.
Виной тому технологический прогресс, не мода.
Теперь чтоб воду за мгновенье вскипятить,
Достаточно к сосуду было на мгновенье приложить
Устройство, что размером было с зажигалку иль брелок.
Одно нажатие на кнопку – и в сосуде кипяток,
Нет больше ожиданий и томительных мучений.
Но чайник он хранил из ностальгических соображений.
«Ну как там на дороге? Сверху видно?» «Снег засыпал склон.
А что хотел ты? – усмехнулся гость. – Здесь не Анапа, Оймякон.
Когда летел, я краем глаза видел – скоро будет непогода,
Поэтому решил здесь переждать…» «А почему назвали вас оленеводом? –
Его спросил сидевший рядом парень молодой. –
Я думал, двести лет назад последний был олень живой,
А нынче их не то, что не разводят, а вообще их нет нигде».
«О… то занятная история, пожалуй, расскажу тебе, –
Айхал с улыбкой радостно взглянул в глаза мужчине, –
Ты ведь не против, что я так тебя зову? Ведь есть на то причина».
«Не против, – тот губами отхлебнул немного кипятка из кружки, –
Ведь в этом доля правды есть… всё дело ведь в моей старушке,
В моей машинке, на которой над лесами местными летаю
И за лесами с воздуха, чтоб всё в порядке было, наблюдаю».
«Так вот… – Айхал наполнил снова гостю кружку кипятком, –
В былые времена наш Джулустан здесь был бы лесником,
Но в наше время лес уже совсем не тот, что раньше был,
Немало он людей, что в чащу забрели по делу или нет, сгубил.
Теперь никто не ходит и не ездит по земле, все это понимают,
А егеря… так те подавно, только по небу над кронами летают.
Зовётся их подразделение “Отдел Летучих Егерей”.
Возможно, видел аппараты их, что с надписью “ОЛЕ” летают средь ветвей?»
Мужчина палец вверх поднял: «“Объединение Лесничеств и Организаций
Народного Хозяйства Оймякона” за поддержку инноваций.
Нас обеспечили всем нужным снаряженьем, чтоб летать
И сверху за лесами, чтобы всё в порядке было, наблюдать.
У каждого из нас есть номер, у меня – шестёрка по порядку,
Хотя, – мужчина усмехнулся, – если сделать бочку, то девятка».
«Вот только аппарат его уже настолько стар, – сказал Айхал, –
Что цифра эта стёрлась в верхней части. Ты б наклейку поменял,
А то твоя шестёрка – не шестёрка, словно мягкий знак какой,
И вместо “ОЛЕ№6” читается “ОЛЕ№Ь”, когда летишь ты над землёй.
Вот потому-то мы его оленеводом в шутку и прозвали,
Когда впервые эту надпись стёршуюся в небе над собою увидали.
Летает по небу туда-сюда над местностью он каждым днём
И каждый раз он на своём “олене”, как в седле верхом».
Хозяин рассмеялся вместе с гостем и плеснул ему ещё немного кипятка.
«Спасибо», – кружку снова поднесла к губам его рука.
«И как сейчас дела в лесах?» – спросил с улыбкой парень молодой.
«Да как тебе сказать… не всё в порядке в глубине лесной,
Всё чаще мне приходится, летая, сверху наблюдать,
Как люди в чаще жгут огонь и начинают лес под корень вырубать.
И там, где раньше были хвойные леса, теперь прогалины одни,
Среди которых из земли торчат оставшиеся от деревьев пни.
Нам поручили тех, кто злодеяния в лесах творит, ловить,
Но дело то опасное – с земли нас эти люди всё стремятся подстрелить,
Всё чаще попадаются нам группы, что не только с топором или пилой
По лесу ходят, но винтовки носят боевые с оптикой с собой.
Один раз мой напарник, пролетая над поляной, натолкнулся на таких,
Они в него, не разбираясь, начали стрелять с винтовок боевых».
«Он выжил хоть? Не ранили его?» – Айхал испуганно спросил.
«Да, выжил, – Джулустан вздохнул, – но руку один выстрел всё же зацепил».
«И что за люди это?» – парень молодой задал вопрос.
«Да кто их знает… – почесал мужчина пальцем нос, –
Недавно появились, начали рубить леса, копать и корчевать.
А судя по оружию, с которым ходят, в пору им не лес валить, а воевать
В какой-нибудь стране далёкой…» «Может быть, какое ЧВК?» –
Пустую кружку кипятком наполнила опять хозяина рука.
«Скорей всего... не местные они уж точно, и скажу вам даже,
Они не из страны из нашей, потому что на их чёрном камуфляже,
Когда я пролетал над их разбитым лагерем, мой очень зоркий глаз
Смог разглядеть какую-то эмблему с буквами латинскими “ABAS”.
Ну, всё… – мужчина шлем надел, – спасибо вам за воду и приют,
Но мне пора лететь спасать леса, они меня зовут…»