Бродского Венеция

Бродского Венеция.

Бродского Венеция как воздушный шарик,
но не из лёгкой тонкой резины,
а из тяжелой резины текстов,
тяжело и медленно плывущих вверх.
А в подвешенной корзине -
замешанный на кошмаре
медленный фейерверк.

В ночных лабиринтах
вдоль вонючих каналов               
раньше двигались факелы
искры бросая вниз.
Воры и гондольеры на дело канали,
на итальянской фене
вслух проклиная жизнь.
И целовали кончики пальцев
возле порога какой-нибудь Санта-Марии
у Большого канала, каналов, канальцев         
Марию благодарили
речь приправляя сальцем.

Многих не исцелили
и Fondamentо покоится               
не только на дереве, но и на костях.
Там, внизу, они держат в горстях,
то, что вверху держит святая Троица.

Кошки, сигареты и кофе
на пятачке у моста Академии.
Кофе так себе,
зато полно времени.
Домам у Канала не привыкать,
терпение –
их конёк,
а мимо Марин, Марусей и Кать –
поток.
А он и не был никогда одинок,
всегда вокруг всяких Кать пяток.

Его закопали, потом откопали
и в Венеции закопали снова.
Очень похоже на муки слова.
А шары всё летят, летят вереницей,  как птицы.
Итальянские голубицы?
Нет, снегири
военной флейтой споют к финалу.          
На счёт три
начнём с начала:
адмиралтейский канал,
Гудзон,
и вапоретто причалы.
И дряхлые причиндалы.
Зато без скандала.
кричать – последнее дело.
Да и к чему оно – тело.