В гостях у егеря

      - Шумел сурово брянский лес... - напевала я негромко, шагая под дубами, прутиком вороша опавшую листву, отыскивая последние грибочки.

      - А почему сурово шумел лес? - удивляется моя молодая соседка по подъезду.

      - А потому, что на Брянщине вековые леса и болота. Во время Великой Отечественной войны там было много партизанских отрядов. Вот и песня сложена про эти отряды и про то, как лес помогал в борьбе с немецкими захватчиками. Он и кормил, и согревал, и прятал партизан.

      - Понятно. Но наш-то лес дубовый. Да и какой-то не серьёзный. Разбит на кварталы, будто в тетрадке разлиновано.

      - А это потому, что сажали его немцы. Народ довольно педантичный: всё по струнке, по линеечке. Мне об этом рассказала моя няня из детского сада. Конечно, не сами немцы этим занимались, а выгоняли жителей деревень. Лес ещё совсем молодой, стволы дубков не толстые. Но разве что этот сторожил, - и я показала на большой, ветвистый дуб, которому, наверное, лет сто.

      - Какие! - восклицает Наталья. - Небойсь, собирались основательно  обосноваться на нашей Украине - леса сажали...  А Вас не смущает, что не слышно птиц, не видно зверушек? Ведь это же всё-таки лес? Такая тишина. Я бы сказала зловещая.

      - Наташа! У Вас какое образование? Слышала: Вы педагог. И, кажется, биолог. Вам ли не знать всё о природе родного края? Поработать успела по специальности или, как говорится: уж, замуж, невтерпёж, - съязвила я. И тут на её косынку сверху звучно что-то шлёпнуло. - Ну, вот! А Вы говорили, что птиц нет. Это Вам привет от кого-то из пернатых, - ухмыльнулась я. И сразу же закуковала кукушка. - Вот и ещё доказательство того, что наш лес населён и птицами, и животными. Лосей Вы уже видели, а также косуль, кабанов. Не говоря уж о мелких: ежей, белочек и пр. И снова закуковала кукушка.

      - Кукушка, кукушка! Сколько мне лет жить? - громко спросила моя напарница.

      - А это, смотря, как будешь себя вести! - услышали мы и одновременно обернулись на голос. Перед нами стоял мужчина в какой-то форме, но не военной. - Вы пришли собирать жёлуди? А законом запрещено. В этом году неурожай на жёлуди. Мало кабаны едят, а теперь и люди собирают, - угрожающе глядя на Наташу, проговорил незнакомец.

       И я взглянула на Наталью. На её ушах висели жёлуди, как серьги. На груди тоже жёлуди, прикреплённые, как брошь. И в корзинке было с горсть.

      - Ну, если они Вам очень нужны?... - виновато проговорила моя соседка. И она стала снимать жёлуди.- Я набрала для сынишки Светланы. На уроках труда пригодились бы для поделок.

      - А Вы, собственно, кто такой? - спросила я.

      - Я-то - местный егерь. Давно иду по вашему следу. Любопытно:    что можно в эту пору отыскать? Грибы кончились. Ни сегодня-завтра снег пойдёт. Ну, разве что ягодки набрать на варенье? Вон слева кусты рябины и кизила.

      - Ну, так мы пошли,.. - неуверенно проговорила я и потащила за рукав Наташу.

      - Может, не стоит, может, он пошутил? - заикнулась моя соседушка.

      - Смешная Вы! Не дрейфьте! Ведь этот егерь сам нас натолкнул на то, чтобы мы ягод набрали. И мы принялись рвать гроздья рябины (не совсем спелые) и кизила. И опять подошёл егерь:

      - Ну, что набрали? Молодцы! Быстро управились. И он взял наши корзинки. - Ну, ещё один заход и хватит. Довольный мужик поставил перед нами пустые корзинки. У нас глаза полезли на лоб от объёма этих "корзиночек". Они были раза в три больше наших. Но нам ничего не оставалось, как наполнять эти корзинищи ягодой. А на небе такие облака, что, того гляди, пойдёт дождь или снег. И снова явился этот хамовитый егерь, отодвинул корзины и схватил нас за руки мёртвой хваткой. Мы не ожидали такого, а то бы "рванули" от него.

      - А вы - молодцы! Шустрые! Вот бы и шли в наше лесничество работать. Я  уж не обидел бы вас в денежках, - проговорил егерь. Он привёл нас к большому дому, стоящего посреди леса. Поодаль виден был вскопанный огород, слышалось гоготанье гусей, хрюканье, мычание. Вот в хлев, к корове, и затолкал нас этот "добрый" человек. А потом приоткрыл дверь и сунул  в щель детский горшок.

      - Не портите мне коровий помёт! - засмеялся этот стервец и крепко прикрыл дверь.

      - Вот скот поганый! Ещё и насмехается! - не удержалась я. Я нашла щель в стене, стала оглядывать всё, что можно было увидеть. Начало темнеть на дворе. - Наташа! Вы хоть осознаёте, что мы - пленники, или заложники? Давайте, стучать, вон сколько кирпичей на полу.

       И мы принялись кричать, долбить стену кирпичами - всё напрасно. Нас никто не слышал. И вдруг мне показалось, что мимо проехал наш "Бобик". Так мальчишки городка окрестили машину, возившую их в школу. Мы, с ещё большим усердием, принялись орать и долбить стену хлева. И вижу, что наша машинка возвращается к дому задним ходом. Может,  были услышаны наши вопли? Мне было видно, как сам хозяин вышел на крыльцо, пригласил приехавших военных в дом. Корова тоже не оставалась безучастной к нашей беде. Она принялась громко мычать, топать по жиже, отчего вонь стала нестерпимой. Дышать становилось нечем. И тут открываются двери. хлева. Хозяин самым учтивым образом берёт нас за руки и ведёт в дом. И мы оказываемся перед шикарно накрытым столом. И сидят за ним наши военные, очевидно, разыскивавшие нас. Наверное, мы источали такое "амбре", что наши мужчины поотворачивались, прикрывая носы рукавами кителей. Нас препроводили в ванную комнату, мы привели себя в порядок насколько было возможно и присоединились к сидевшим за столом. Мы что-то ели, что-то пили, были  рассказаны и анекдоты. Куда же без них? Вспоминали про каверзные случаи из жизни на "точке". Но всё когда-то кончается. Мы с Наташей усаживались уже  на сидение в машине. Подошёл егерь - Иван Васильевич. Он сунул нам на колени  корзинки.

      - Простите, девчатки! Я же не знал, что вы - охвицерши. Ходите в наш лес. Вам можно.

        Машина тронулась и мы поехали, наконец-то, домой. Машина подпрыгивала на ухабах, а, проезжая мимо столетнего дуба, вовсе остановилась. Мужчины вышли на перекур. Я же решила поинтересоваться: что в наших корзинках, почему они тяжёлые и прикрыты тряпицами. Удивлению нашему не было конца. Оказывается этот несносный егерь умеет быть и благодарным. В корзинках оказалось по бутыли постного масла, сколько-то яиц,  по доброму шмату сала, насыпано орехов и по баночке маринованных грибов. Лично я пришла просто в восторг! На радостях, очевидно, мне припомнилась весёлая история и я прокричала:

      - Виктор Иванович! Не правда ли: памятное местечко и этот дуб?..

        Капитан Задорожный Виктор Иванович обернулся, улыбнулся и, в который раз, мы услышали его историю. Вот у этого егеря он когда-то гостил, да задержался. Нужно было уже быть на дежурстве. Но привычка курить, порой, сильнее нас. Вот под этим дубом он и решил остановиться, прикурить. Под дубом были собраны ещё по осени небольшие укладки хвороста. Вот Виктор Иванович и прислонился к такой укладке, покрытой снегом. Он чиркнул спичкой, чтобы прикурить, и вдруг под боком что-то заворочалось, хрюкнуло. В общем: наш капитан добежал до работы минут за десять. Он утверждал, что за ним гналось много кабанов. Но это вряд ли. Как говорится: у страха глаза велики. Позже он зарекался не пить и ходить по гостям только с супругой.

      - А что, Наташа? Не плохо мы сходили в лес за грибами? - спросила я. - Может и ещё сходим, если, конечно, поход останется незамеченным нашим начальством.

      - Нет. Скорее всего не сходим, - печально ответила она. - Ведь нас переводят.

        На этом мы расстались. Через неделю я провожала Наташу на новое место   жительства. Такова жизнь была у военных и их семей.