Во время похорон

В унылом дворике с кадилом рваных туч –
Гирлянды траурных венков да лент атласных.
Под стать монахиням, противны, но прекрасны,
Воркуют женщины о том, как был могуч
Умерший. «Господи! – поёт одна из них, –
Доколе будешь ты творить свои загадки?..
Чем не угоден был тебе наш друг закатный,
Добропорядочный и честный гражданин?..»
По чёрным платьям преломляются лучи
Дешёвых брошек, блёстких пуговок и бусин.
Мужчина в шляпе возмущается: «Допустим…»
Другой одёргивает: «Слушай, помолчи…
Проблемы с сердцем… Но ведь бабка у меня
С двумя инфарктами пошла за девяносто…
И мыслит вдумчиво, и видит крайне остро…
К тому ж ещё и аппетит, как у слона».
Тревожно. Ветрено. И запахи духов,
Что ветер смешивает в терпкое зловонье,
Теченье мысли делегирует невольно
К объекту тления. «Не знаю я, каков
Он был учёный, токмо он уже не здесь,–
Душа его, поди, далё-о-око отлетела…
Опять найдёт она какое-нибудь тело…
А это, вон, иди на вешалку повесь», –
Беззубо шамкая, играя бородой,
Где пальцы цепкие выискивают смыслы,
Вещает старый господин с брезгливо-кислой
Физиономией. Украшенный тесьмой
Выносят гроб и… отправляют в катафалк.
Ударил реквием замёрзших музыкантов,
Что явно думали о выделенных грантах…
И валторнист перетянул диез на «фа».
И вслед процессии, под частый кашлячок,
Мелькнула фразочка с крючочком вместо точки:
«А дом с машиною отписаны не дочке,
Раз претендует на недвижимость внучок».