По следам Булгакова

 Стихи написаны после прочтения нижеследующего.
 Текст публикую в редакции автора, лишь поразившее выделила заглавными буквами.


"До Нового года оставалось совсем немного времени. Женщины  ждали поздравления генсека и слегка волновались. Но не из-за этого. Лучше бы водку купили, и открывать умеем, да и привычней как-то - бурчала Дмитриевна. - Так ведь тебе же Шампанского захотелось, ворчала  Фиса -  А ты взяла бы, да и отговорила. Да ладно не мину же, в конце концов, разряжаем. Голос у Дмитриевны стал тверже, она бывший военный и совсем неважно, что медицинской службы-
         Ты держи ковш, а я потихоньку буду откручивать пробку.
Сначала всё шло нормально, но скоро пробка стала неуправляемой,  с громким хлопком выскочила  из бутылки  и попала точно в ковшик, но только посудину от неожиданности, Фиса выронила, и  эта шипящая влага  очень быстро оказалась у неё за пазухой.- Ты бы хоть рот открыла что ли, всё бы что-то попало. Попало-перепало, ты лучше  скажи,  почему оно сухим зовётся,  какое же оно сухое, если у меня даже носки промокли, - так может быть и  не от шампанского вовсе, не ведро же на тебя вылилось. Благородного напитка осталось совсем немного, но всё равно  было приятно. Наступил Новый год.
           И опять они глядели в окно,  падал снег,  СЛУЧАЛИСЬ ЛЮДИ, это ненадолго веселило, НО СЛУЧАЛИСЬ РЕДКО. Тогда они просто  молчали,  о чём-то думая".

Олег Моисеев 2 (проза.ру)

Эпиграф:
"И скучно и грустно
 И некому руку подать
 В минуту душевной невзгоды".
         М. Ю. Лермонтов

***

Человек, написавший ЭТО, обозвал меня дурой. А с дуры и спрос небольшой.
В качестве дуры я бы написала примерно так: "Случалось, под окном проходили люди, но это случалось редко".

Ещё одна ремарка: этот господин обожает "Мастера и Маргариту" М. Булгакова. И вообще сообщает, что он очень начитан. Но вот у кого он перенял культуру общения с женщинами, я пояснить не могу.

На этом сайте он публикуется под именем: Олег Моисеев-Створский.

Итак, поскакали-поехали, друзья мои, по кочкам орфографии, грамматики, синтаксиса и других необузданных и неопознанных элементов нашего терпеливого и бесконечно яркого языка - великого и могучего! 

***

Не так это было давно:
Мужик насмотрелся кино.
Летали в нём голые бабы,
А кот говорил, пели жабы.
Там Аннушка масло лила…
Смотрел эту дурь дотемна.

И так его всё вдохновило!
Вернулся мужик наш на виллу.
Открыв нараспашку окно
Решительно взял он перо.
К чему это всё привело?

А вот и смотрите – к чему.
Вам это ни «Ася» с «Му-му»!
Две бабушки – две героини –
Неслабый сюжет замутили.
Итак, приступаем к картине.

***

Снежок за окошком кружился,
На слякоть брезгливо ложился,
Хлюптело у всех в сапогах.
Погодка конкретно ни «Ах!»
На Патриарших прудах.

С курантов сгонял сторож галку,
Подглядывал Брежнев в шпаргалку,
Декабрь уносился уж прочь.
Была Новогодняя ночь,
И каждый тут выпить не прочь.

Сидели в квартире старушки.
Сухи были рожи и кружки.
Старушки, конечно, скучали…
А вы бы с такого торчали?!
Но это всё было вначале.

И вдруг старушенция Фрося
Воскликнула: «Жребий мы бросим:
Как будем с тобой развлекаться
И чем в лоскуты набираться!»
И стали они обуваться.

Пошаркали бабки в лабаз.
На водку упал Фросин глаз.
Вторая ж старушка – Матрёна -
Сложения дюже ядрёного,
Смолившая трубку из клёна,

Сказала уверенно так:
«Щас, лярва, получишь в пятак!
Палёнку жрём ночью и днём
С бомжами в компаньи,  вдвоём!
На тыщу бутылки сдаём!

Ты хочешь испортить мне праздник?»
Притих за прилавком лабазник.
Он страха от пукал, потел
И выжить ужасно хотел
Меж рьяно метущихся тел.

Когда был лабаз раскурочен
И драться уж не было мочи,
Вскочили они в ритме твиста.
Одёрнув исподнее быстро,
Решили отведать игристого.
 
Вручил им бутылку в семьсот
Лобазник – известнейший жмот!
Чтоб часть компенсировать порчи
Содрал три цены. Морду скорчив,
Сквозь зуб материлась Матрёна,
Хоть тихо, но лихо, ядрёно.

Но быстро забылись раздоры!
Прекрасные наши Авроры
В подсобке жмота придушили,
С игристым домой поспешили.
Довольны и счастливы были.

Сняв валенки в тесной прихожке,
Дав пенделя дохленькой кошке,
Присев на скрипучую лавку,
Терзали бутылку две бабки,
Не ждавшие с фонда прибавки.

Долбили они в дно и в пробку,
Грозили ей мылом, верёвкой.
Бутылка всё это терпела,
Поить, хоть убей, не хотела!
Такое вот гиблое дело…

Тут Фросе всё это обрыдло.
Воскликнув: «Мочёная тыдра!
Игристого ты захотела?!
Чтоб вместе ты с ним околела!
Я б водку пила и балдела!», -

Она над ядрёной подружкой
В бутылку стучать стала кружкой,
Трясти её вправо и влево,
Давить её левым коленом.
Бутылки тут хрякнулись нервы.

Все знают, как это бывает...
Тут Кот-Бегемот не канает,
Под лавку забьётся Иешуа,
Ведь этот парнишка нездешний
И нравом он хлипкий и нежный.

У Мастера и Маргариты
При этом хлебала раскрыты,
Ручьями в них льётся поток,
Вначале помыв потолок.
Князь Воланд спешит на горшок.

А меткий стрелок Азазелло
В сторонке бамбук курит нервно.
Садюга же Понтий Пилат
На голову тянет халат –
От выстрела спрятаться рад.

Рванулся фонтан из бутылки,
Смыв начисто ложки и вилки,
Обдав пеной лавки рогожу,
Умыв изумлённые рожи.
Но малость осталось, похоже...

Но малого всё же хватило,
Чтоб этих бабулей накрыло.
Им видеться стало ТАКООООООЕ…
Не выдержать без алкоголя
Иль рюмки крутого люголя!

И тут предо мною дилемму
Поставила скользкая тема:
Как точно мне всё описать,
Но всё же прилично сказать
И пи-пи-пи-пи избежать?

Ну, сами судите: читается,
Что люди идут и случаются.
Им некогда остановиться –
Так срочно стремятся случиться!
Да кто там в окошко стучится?

Что с вами случается, люди?
Случаетесь в чашках, на блюде.
Сношаетесь прямо на лавке,
Забыв впопыхах сбросить тапки.

Вот это всё видели бабки.

***

Я всех призываю: терпите!
Либидо в узде содержите!
Я тоже порою иду
У похоти на поводу…
Но я же с ней парк не иду!!!

Да хватит так громко стучаться!
Со мной может приступ начаться!
Ребята, я вам не открою!
Хватает и так геморроя!
А ну, отошли от окошка,
Сейчас натравлю на вас кошку!

***

И скучно и грустно и некому
Подать руку бледному веку...
Великий наш, Милый, Могучий!
Прости, что свалили всё в кучу…
Прости. Не суди ты нас строго.
Хотя… по нам плачет острога.