Моя граница 11

      ( повесть-воспоминания)

      глава 10

      ВЕРБОВКА В "НЮХИ"

- Подъееем, бандерлогиии! - в очередной раз скомандовал наш залетевший в кубрик сержант и быстрым шагом прошел от входа к окну: - У вас, ровно минута, гоблины! - выпалил оглушительным, разъеренным голосом суровый "временный наставник" и, засучив рукав кителя обратил свой взор на наручные часы.
Снова по всему "кубарю" раздавались громыхания, скрипы и телесные столкновения в проходах между шконок. Сейчас это походило на борьбу за выживание, где никто из соревнующихся не обращал внимания на то, чьи штаны или сапоги попали ему под руку. В голове у каждого пчелиным роем гудела всего лишь одна мысль "уложиться в норматив этой проклятущей минуты".

После команды "Время вышло!" мы столяли в узком центральном проходе между наших казённых "металических построек".
- Ну, что... сегодня уже лучше, гораздо лучше! Но, ох как далеко до соверешенства! Ну ничего, я из вас сделаю терминаторов! - проговорил сержант, осматривая торчащие из под нашего обмундирования "белуги" и хлястики узких, поясных ремешков: - Выходим строиться, форма одежды номер два, построение возле казармы! Бегооом, гооблины! - топот кирзовых сапог содрагнул  стены нашего расположения.

- Бегом, запахи! Догоняй дедушку! - и подобно конному табуну, загромыхали сапоги по немецкой брусчатке.

Спустя месяц нашего прибывания в учебной части, когда волосы на наших новобранских головах вновь придали нам очертания узнаваемых лиц, мы снова встретелись с прежним "боевым", дававшим клятву "стоять друг за друга горой, братством.
 За этот срок прибывания в "учебке" мы многое познали и со многим смирились. Уже профессионально научились подшиваться. Каждый разработал для себя  "план действий" при отбое и подъеме, что способствовало избежать различных травм и неприятностей со стороны бдительного "наблюдателя". Давно остались позади бирковка обмундирования, сборка и разборка оружия и, уже подобно кремлевской караульной роте, мы научились тянуть носок и слаженно чеканить шаг на, впитавшем кровь наших мозолей и пот измученных, все еще дышаших тел, плацу.
 
После привычной, стандартной утренней пробежки, где уже никто не извергал из своего чрева ужины, не "выплевывал" легкие с выпученными из орбит глазами, мы приняли водные процедуры. Выстроились в две шеренги на длинной пролетке казармы на утренний осмотр. Сейчас это происходило так:
- Первая шеренга, два шага вперед! - раставив ноги на ширину плечь, наш "воспитатель" вертел на шнурке небольшую связку ключей: - Крууугоом! Выставить правую ногу вперед! - торжественно, сверкающий глазами, он начал движение вдоль шеренги. Вскоре остановился.
- Опять Елистратов! - не поднимая глаз проговорил сержант.
Наверное, за месяц нашего обучения, суровый "Коняй"( так мы его называли между собой) уже выучил наши фамилии по тупым мысам кирзовых сапог, на которых не всегда затирались все пятна и земляные, сухие оскомены.
- Как ты заебал! Шаг вперед! - скомандывал Коняев
 Тот, выполнил команду.
- Правый сапог снять! - суровый взгляд неотрывно одаривал "залетчика" холодом.
Сержант поднял за голенище сапог и со всего размаху, запустил его через всю пролетку мимо тумбочки дневального к выходу. Сапог ударился о деревянные двухстворчатые двери, рухнул на бетонные ступени.
- Бегоооом маааарш, обезьяна!- звериный рев прокатился по расположению.
Потом, когда Витя Елистратов снова вернулся в строй, мы немного пооджимались. Потом осмотрели подворотнички, начищенные бляхи наших партупей, наличие иголок и ниток вналобном клапане шапок, ногти и многое другое. Наверное, медицинский осмотр перед полетом в космос бледно выглядит в сравнении с тем, что происходило сейчас на затертом линолиуме пролетки.
- Значит так, гоблины, после завтрака, никаких нахуй перекуров. Все заходим в лен-комнату и сидим как кроты в норе! Придет командир части с командирами подразделений, будут вас вербовать! - как то взволновано произнес уже совсем не суровый "Коняй" и осмотрел свой внешний вид перед зеркалом: - Ясно?
- Так точно! - последовал хлесткий, громкий, точно выстрел "СВД", ответ.
- Пошли жрать, сынки! - улыбнулся "Коняй и в наших сердцах во время похода на завтрак зародилась маленькая, но теплая радость.
 Через пятнадцать минут после веселого похода в столовую мы снова заходили в расположение части.
- Кто не шарит, тот ***рит! - проговорил Серега, и втоптал короткий окурок в брусчатку. Я подмигнул ему в ответ и швырнул такой же за угол казармы.

- Школа смирно! Дежурный по школе, на выход! - донеслось бодро со стороны дневального.

Через минуту Ленинскую комнату осветили большие позолоченные звезды сияющие с погон полковника и двух майоров. Среди них серьезным видом полыхало румяное лицо Семеныча.

- Здравствуйте, товарищи курсанты! - проговорил командир части и положил на парту толстую кожанную папку.
- Здравия желаю, товарищ полковник! - на одном из весящих портретов на глади стекла промелькнула тоненькая трещинка.
- Вольно, садитесь!

"Вот она - "вербовка" - одновременно читалось в наших глазах. Но сейчас мы не понимали содержания и последствий этого интересного слова.

Около двух часов, вежливый полковник Авилин (так он представился) рассказывал нашему классу о значимости  Российской, могучей, доблестной, несокрушимой и бдительной армии, и элитного рода войск, в котором нам предстояло нести суровую службу.
С трепетом и патриотизмом вслушивались мы в слова серьезного командира, изредко позёвывая, прикрывая рты ладонями.
- А сейчас слово предоставляется старшему прапорщику Соболю, заместителю начальника Учебной Заставы Инструкторов Служебных Собак.
И снова в румяном знакомом лице шевельнулись густые усы.
 И полилась из уст прапорщика интересная история о важности и необходимости  такой науки как кинология. За час Семеныч многое рассказал о собаках, о значимости инструкторов на границе:
- Поймите, инструктор (кинолог) на заставе  второй номер после начальника!

Будучи еще на гражданке, мне попадалась
в руки книга "Записки следопыта" автора, которой не раз упомянул за час лекции Семеныч. Меня действительно она заинтересовала. И сейчас, слушая большого и потеющего прапорщика, интерес к этой знаменитой фигуре пробудился во мне с новой силой.
Да и сама мысль, по поводу "второго номера", как-то по особенному остро засела в голове. Еще бы..."начальник а потом я!"  Сразу поплыли в ярком сиянии перед глазами "отличники" всех степеней и, как-то по особенному, сверкали в моем представлении позолоченные сержантские лычки и медаль "За отличие в охране государственной границы". И когда Семеныч произнес заключительную фразу:

- Итак, товарищи курсанты, кто желает, прошу поднять руку, я внесу вас в список!? - я без колебаний согласился.

Сразу, после лекции и опроса, свернув свое постельное белье в рулоны и забросив на плечи вещмешки, мы покинули этот "муравейник" и переселились в соседнею казарму, с более просторными кубриками. Тридцать  "патриотов" сейчас застилали свои одноярусные, свежепокрашенные кровати, раскладывали принадлежности по тумбочкам. А я, выполняя те же функции, бежал в своих мечтах с автоматом на груди и с верным псом на поводке, по лесам и болотам за нарушителем границы.

Утром следующего дня усатый Семеныч развел все мои мечты:
- Итак, детушки! Форма одежды номер пять, выходим строиться! - скомандывал Семеныч, разминаясь на пролетке нашей "УЗИСС":- Кто на заставе номер один? - весело спросил он снова, и усы его колыхнулись под ярким освещением подразделения: - Правильно, это розыскная собака! А потому, сам здохни, а пса накорми! Чем мы сейчас и займемся! - недоумевающе мы выходили строиться в бушлатах, крепко подпоясанные ремнями. Сейчас мы походили скорее на самоварных баб с юбками, чем на доблестных и отважных пограничников. Из соседней казармы выбегали другие школы и веселым строем, с песней, держали направление на столовую. Проходя мимо нас кто-то успел выкрикнуть: - Фу! Нюхи!

- Бегооом, марш! - скомандовал прапор и земля под ним содрагнулась. Ворота КПП распахнулись и мелкий снежок безрадосто искрился в желтых облаках фанарных столбов.

"****ный ты мудак, Вова!" - думал я, весь обливаясь потом, во время четырех киллометровой пробежки на другой конец города. Сейчас, стоя перед вытянутыми в длинную полоску кирпичными вальерами, из которых раздавался собачий скулеж и лай, и сверкали в свете фонарей отнюдь не улыбчивые оскалы, мне вновь захотелось вернуться назад во вчерашний день. В Ленинскую команту, где старший прапорщик Соболь вел свою скучную и не интересную лекцию по кинологии.

"Дааа уж, вот это я заработал медальку!" - думал я теперь всецело осознав значение слова "ВЕРБОВКА".
А собачек предстояло кормить два раза в день.

(продолжение следует)