Эдик из Хашури. 17. У тёти Кэто

У тёти Кэто было трое детей, все младше  Эдика.  И все девчонки.  Муж тёти Кэто  ещё с осени сорок первого был на фронте. И она одна управлялась с хозяйством. Да ещё на ферме дояркой работала.  Ни свет- ни заря убежит на утреннюю дойку. А после дойки остаётся на ферме с телятами управляться. Потом дневная дойка. После неё домой прибежит, по хозяйству чего-то поделает и снова на ферму,  вечерняя дойка, как её пропустишь. А от маленьких девчонок какая помощь? Разве, что только самая старшая Нуца.  Она и в доме приберёт,  и обед немудрёный сготовит, и за маленькими сёстрами посмотрит.

Теперь всеми мужскими делами занимался Эдик. Дров  нарубит, печь затопит, воды принесёт, в хлеву почистит,  козе и овечке корма даст. Тётя Кето нарадоваться на него не могла.
- Какой у меня теперь помощник! – говорила она женщинам на ферме, - золото-ребёнок!
-Это сынок Марии? – спрашивали её.
- Да, Марии, Царствие ей небесное! Хорошего сына воспитала.

По деревне упорно ходили слухи, что здесь завёлся некто нечистый на руку.  То козу у людей выдоит, то корову, то курица пропадёт, то из кладовой кукурузу или фасоль утащит. Слухи-то ходили, а поймать никого не могли. И время когда он, а скорее всего даже они,  придут и к кому придут не предугадать было. Кражи происходили то днём, то ночью, поди-ка вычисли.

В один из дней тётя Кэто подменилась на ферме с другой дояркой и собралась по делам в город. Нуцу и Эдика она решила взять с собой. Двух младших Кето отвела к родственнице мужа, а с Нуцей и Эдиком  пошла по дороге в сторону города.  При выходе из деревни их нагнал колхозный газик. В нём сидели шофёр и три женщины – председатель  колхоза и  двое бригадиров  направлялись в районный центр.
В машине было единственное  свободное место.  Поэтому на ходу всё переиграли и  Кето поехала  одна. А  ребятишки отправились домой.  Дети, конечно, немного расстроились, но они прекрасно понимали, что Кето сэкономит уйму времени, уехав в райцентр на машине. Они пошли домой, но решили идти не по деревне,  а короткой дорогой, через пригорок  сразу к огороду, а там через плетень и уже дома.

Накануне очень дымила печь, еле-еле смогли её растопить. Тётя Кето сказала, что скорее всего надо чистить дымоход от сажи и копоти. Вот  Эдик с  Нуцей и  решили его почистить.  А надо сказать, что печка в доме у тёти Кето была вовсе не буржуйка, а настоящая каменная – пристроенный  к стене очаг-камин  с широким дымоходом.
 
Дети, само собой, не знали как чистят печи-камины. Но решили, что надо взять веник и скребок, залезть по верёвке внутрь дымохода и соскрести копоть со стенок. Так они и сделали. Залезли на крышу, привязали к трубе верёвку и спустили в дымоход. Затем по этой верёвке спустились в дымоход сами. Дети были худенькие, тонкие, а дымоход широкий, так что они свободно в нём уместились и немедленно стали соскребать сажу со  стенок. Конечно  в дымоходе было душно, пахло гарью и они время от времени  спускались по верёвке вниз, спрыгивали  в топку, выбегали на улицу, отдыхивались и вновь по верёвке спускались в трубу.  Дело помаленьку двигалось. И дети уже представляли, как обрадуется Кето.

В какой-то момент дверь в дом приоткрылась,  и в комнату крадучись пробрались две фигуры.  Одна из фигур  открыла ларь к котором хранились фасоль и кукуруза и стала выгребать их в мешок. Другая фигура рылась  на полках платяного шкафа.
И вдруг из камина  выскочили два чёртика. Худые, небольшого росточка, чернющие с головы  до  ног.  У  одного из чёртиков торчали в разные стороны два  рога, а у другого рожки, видимо, были маленькие и затерялись среди  всклокоченных волос.
Фигуры вначале оторопели, они словно приросли к полу.

 Чёртики уставились на них и один из чёртиков писклявым голосом  произнёс:  «Гости!» и двинулся в сторону фигур.

Фигуры  издали дикий умопомрачительный рёв, огласивший всю округу и плавно перешедший в нескончаемый визг.  Запинаясь за собственные ноги фигуры ринулись к выходу и стали ломиться в дверь, но та  не поддавалась. Фигуры охватила паника.  К тому моменту как к дому Кето сбежались люди  фигуры с отчаянными воплями ломились в дверь, но дверь прочно держала оборону.  Фигуры что есть силы  бухались в неё с разбегу, но только поотшибали себе бока и плечи.

А дверь, надо сказать,  была толстенная, дубовая и очень прочная.  Она сама словно нокаутировала долбящихся в неё. Стукоток  стоял страшенный, но всё без толку, дверь проявила стоический характер и чудеса героизма! Фигуры поняли, что в яростной схватке «они и дверь» победа осталась за дверью и  стали метаться по дому в поисках другого выхода. Наконец они сообразили, как ещё можно выбраться из ловушки и вывалились друг за другом в разбитое окно.

И вот что интересно испугаться-то испугались до умопомрачения, а вот мешки с награбленным из рук не выпустили. На этом-то и погорели.  У одной из фигур в мешке оказалось ожерелье из  бирюзовых бусин, старинный перстень и кусок ткани.  Все  тотчас узнали ожерелье  и перстень тёти Кето,  которые до войны она  носила по большим праздникам.

Так совершенно случайно были пойманы воры, несколько месяцев обворовывающие своих односельчан. Ими оказались два брата-пьяницы, которым каким-то образом удалось не попасть в армию.

Чего же они так напугались воры объяснить не смогли, а только не переставая кричали «Черти! Черти! Черти!»   Воров увели и местный участковый запер их до приезда милиции. Позже, когда у них дома провели  обыск, то  обнаружили много чего краденого.  Хозяева этих вещей, конечно  же,  тот час опознали свои вещи.
 
Старшие ребята, комсорг  колхоза и трое представителей комсомольской ячейки,  подошли к дверям толкнули их внутрь и двери распахнулись.
- Так вот оно что, двери-то вовнутрь открываются, а они  в них ломились! – сказал один из комсомольцев.

Когда комсомольцы вошли в дом Кето, они увидели двух чумазых ребятишек, мальчика и девочку, которые старались под рукомойником отмыться от сажи и копоти.  У девочки  две тугие закопчённые косички торчали кверху,  как рожки.  И комсомольцы поняли всё.
- Печку чистили? – засмеялась комсорг.
- Ага! – ответили Эдик с Нуцей.

Со словами «А вот и наши чёртики» комсомольцы вывели ребятишек на крыльцо. И тогда грохнул дикий хохот.

Потом люди ещё долго судачили  о  проделках воров и все пришли к единодушному мнению, что ворюги выслеживали кого нет дома, и тогда шли воровать.  А по ночам орудовали в хлевах тех, у кого не было собак. Вот и оставались непойманными. Вечером, когда Кэто вернулась из города и шла по деревенской улице домой, каждый встречный считал своим долгом рассказать ей эту историю. Причём в лицах и красках.

Через несколько дней Эдик сказал тёте Кето, что хочет вернуться в Хашури, потому что вдруг пришло письмо от папы. Тётя Кето, конечно, расстроилась, но отпустила мальчика домой, при этом взяв слово, что если ему будет трудно, то он обязательно к ним приедет. Они его всегда очень ждут.