Монпансье

Сашка стоял во дворе и, задрав голову, кричал:
– Юля, выходи!.. Юля!..
Из открытой форточки донёсся голос Юли:
– Нет! – но её самой не было видно.
– Ну Юль!
– Меня заперли!
– А ты через форточку. Ну! Как раньше…

Саша и Юля жили в одном подъезде двухэтажного сталинского дома. Он – на втором этаже, она на первом. Саша переехал с родителями в этот дом, когда Юля училась во втором классе, а он в пятом.

Каждый день он провожал Юлю в школу. Не обращал внимания, когда девчонки язвили: «Тили-тили тесто, жених и невеста». Ему это даже нравилось. Нравилось и то, что Юля краснела то ли оттого, что дразнили, то ли оттого, что он крепко сжимал её тонкую ладошку; и что мальчишки смотрели на него с уважением: они тайно восхищались гордой рыжеволосой, лёгкой, как стрекоза, Юлей, а Сашку побаивались – у него первый юношеский разряд по боксу. Но больше всего ему льстило, когда Юлина мама, взъерошив его белокурую макушку, с теплотой говорила: «Спасибо, Александр, ты – рядом с Юлей, и я за неё спокойна».

Теперь Юля – пятиклассница. Вытянулась, слегка округлилась, движения стали сдержанней, как будто она немного себя стеснялась, и Сашкина душа ещё больше таяла.


Вчера было первое сентября, но ни вчера, ни сегодня Юля в школу не пошла, вот Сашка и кричал под её окном:
– Юль, ты чё, обиделась? – он нервно переминался с ноги на ногу. – Понимаешь, я вчера проспал. Ну не услышал я будильника!.. Сегодня ждал-ждал тебя… Молчишь? Ну, держись.

Сашка в два прыжка оказался у стены дома. Подтянул брюки. Плюнул на ладони, растёр их, взобрался на цокольный карниз под окном. Вытянул шею, пытаясь заглянуть в комнату. После яркого солнца было трудно что-либо разглядеть, и он, уцепившись за деревянную раму, ловко подтянулся, встал на железный отлив и просунул голову в открытую форточку.

Юля сидела за шторой на корточках. Вжалась в угол, уткнулась лицом в подол ситцевого халатика. Сашка осмелел:
– Щас пролезу. 
– Нет! – воскликнула Юля, не поворачиваясь к Сашке, резко задёрнула штору и убежала из комнаты.
Он остолбенел:
– Ты чё?..
Из коридора послышалось:
– Уйди!
– Ладно… А, может, так поболтаем?..
Не дождавшись ответа, он спрыгнул на землю.

Спустя короткое время Юля снова услышала хрипловатый голос:
– Выгляни в окошко, дам тебе горошка…
«Дурак! – с отчаяньем подумала она. – Не хочу!.. Смеяться будешь…»
– Я скучаю… У-у! – по-собачьи завыл Сашка. Потом – серьёзно: – Не могу ждать, выгляни!
– Подождёшь, куда денешься, – неслышно прошептала Юля.

Что-то звякнуло о стекло. Возле форточки Юля увидела висящую на тонкой верёвке небольшую жестяную коробочку. Быстро взобралась на широкий подоконник, дотянулась до подарка, улыбнулась: на крышке с леденцами были нарисованы белокурый мальчик и рыжеволосая девочка. Мальчик прижимался губами к щеке девочки. Вокруг них летали разноцветные бабочки…

Прошло две недели. Сашка не давал о себе знать. Сначала Юлю это устраивало: она первого сентября заболела свинкой. Потом забеспокоилась, но решила, что он сорвался на очередные соревнования, а предупредить не смог, – она же сама пряталась.

Юля выздоровела, собралась в школу, но Сашка так и не пришёл, и она спросила маму, не уехал ли он.

Мать крепко обняла дочь, прижала её голову к своей груди и тихо ответила:
– Да, но там... ты болела... боялись сказать... машина сбила... его больше нет...

Юля застыла. Только мамино дыхание жаром растекалось по затылку. Слёз не было. Она до хруста сжала в кармане школьного платья жестяную коробочку – почти пустую, с двумя леденцами – белым и рыжим.

09.02.2024