Тыква

     Дождь неистово хлестал в окна, и городское освещение размывалось до состояния разноцветных аморфных клякс. Стук капель о крышу и стёкла то усиливался, то почти исчезал, повинуясь порывам ветра, настолько сильным, что тяжёлый служебный автомобиль представительского класса то и дело покачивался из стороны в сторону, и даже внутри салона, ощущалась проникающая под воротник леденящая сырость. В десятом часу пятничного вечера, хотя вернее будет сказать, что вечер переходил в ночь, директор Игорь Иванович Булкин возвращался на съёмную квартиру из ресторана. Время после работы он провёл за ужином со своей помощницей Ольгой Михайловной Филипповой и рассчитывал как обычно на продолжение в более интимной обстановке, но в этот раз всё пошло вопреки многократно обкатанной схеме. Отсюда настроение у директора было самое что ни наесть прескверное, подстать разыгравшейся непогоде. Что-то настырное и злое точило самолюбие и не позволяло расслабиться. Может быть, неряшливый и невразумительный отказ Филипповой, а может разговор с управляющей компанией о не впечатляющих результатах работы предприятия в заканчивающемся году, прятать которые становилось невозможным за тщательно редактируемыми отчётами.
     Булкин был обычным нанятым по срочному контракту директором, призванным для улучшения финансовых показателей предприятия, менеджером, какие тысячами развелись теперь по нашей стране, и какие с периодичностью в три-пять лет, завалив очередное дело, уходят на повышение, открывая новую строчку своих безупречных резюме. Нет, это был совсем не бесталанный человек, наоборот, на своём месте он когда-то ярко проявил себя, но с тех пор, с одной стороны, прошло, много лет, а, с другой, череда повышений слишком отдалила его от назначенного места, и, казалось, что только удивительная работоспособность, самоуверенность, да ещё какое-то врождённое умение представлять события с наивыгоднейшей стороны спасали карьеры в её самые критичные моменты. Соглашаясь на перемены три года назад, он оценивал их как открывающиеся возможности, новые направления развития, и выход из поднадоевшей рутины, но этот поворот судьбы сейчас отчётливо становился похожим на ошибку. Именно такой человек сидел, раскинувшись, на заднем кресле и размышлял о том, с какой целью он в этом участвует и ради чего оставил в Москве жену, двух дочек, стариков родителей и игривого лабрадора – лучший антидепрессант прошлой жизни. Мало того, что поставленных задач он никак не мог выполнить, так и семья откровенно разваливалась. Уже несколько месяцев он ясно осознавал, что созданное им до того благополучие трещит по швам, а впереди не видно ничего, что могло бы прийти на замену: ни в плане карьеры, ни с точки зрения личной жизни. Так обычно на перекрёстках не видно, куда ведёт улица, и тупики обнаруживаются лишь, когда упрёшься лицом в стену. Но даже в этом случае какое-то время мы продолжаем искать в стене дверь или пытаемся обойти её. Булкин то искал выход, то пытался вспомнить мотивы прошлого. Деньги… Денег стало более чем достаточно, настолько, что они сами превратились в обузу, как их выгоднее пристроить. Парадоксально, но единственным средством отвлечься от бесконечного потока проблем становилось работа. Он достал из кармана телефон и отыскал в истории недавно набранный номер. Раздались длинные гудки, а затем невнятный голос на том конце.
     - Сергей! Что с отгрузкой в Томск? Выполнили.
     - Ну, я не уточнял, Игорь Иванович! Должны были. Считаю, что наверно… не звонили.
     - Ну ты понимаешь, да?.. Если сегодня не ушло, значит, имеем понедельник, это ещё три дня, плюс дорога - семь. Там это будет в лучшем случае к концу месяца. Что докладываем в следующую пятницу?
     - Ну подождите, Игорь Иванович, давайте я уточню.
     - Уточняй! Ты слышал, что сегодня на оперативке сказали…
     - Ну Игорь Иванович, им легко рассуждать. Я сейчас узнаю по отгрузке и наберу. Вам ещё не поздно звонить?
     - Звони, я только выехал.
     Булкин нажал на кнопку окончания вызова и небрежно бросил телефон рядом на сидение.

     Сергей Иванович Шутиков в этот пятничный вечер уже успел сходить с женой и двумя детьми в парк аттракционов, как давно им обещал, но всё не мог выбраться и теперь только вернулся домой. Он не успел раздеться и разговаривал в прихожей с директором, заместителем которого являлся. Теперь, повесив куртку, Шутиков набрал ведущего специалиста Маркина и, сидя на табуретке, принялся стягивать с ноги ботинок. В квартире было тихо, домочадцы давно привыкли, молчать, когда глава семейства общался по рабочим вопросам.
     - Лёш, что с отгрузкой сегодня? Ушла машина?

     Алексей Маркин работал за другого парня, в том смысле, что за себя он работать не успевал. На предприятии были директора, руководители проектов, начальники смежных служб, но по любому вопросу, как самому информированному, ответственному и безотказному, звонили именно ему. В семнадцать-ноль-ноль пятницы Маркин превращался в тыкву, не потому что его крёстная была феей, а из-за того, что соображать более он физически не мог и, отдав последние силы и эмоции работе, впадал в крайнюю степень отчуждения. Услышав вопрос Шутикова, Маркин, который уже рухнул на диван и тупо уставился в телевизор, ценой невероятных усилий пытался вернуться в сознание. Это было сродни попыткам предельно пьяного человека, заблудившегося в своём дворе и пытающегося перелезть через забор.
     - Так я же сегодня в Стройпроекте был по Вашему указанию, задача стояла сегодня отправить, письмо написал вчера. Бумаги все согласовал...
     - Хорошо, что в Стройпроекте. Отгрузкой, кто у тебя занимается?
     - Логистика занимается отгрузкой, я-то тут при чём?
     - Епть, - слово-паразит Шутикова, являющееся первым признаком нарождающегося раздражения, - Кому это надо? Чей проект? Ты ведущий специалист!
     - Сергей Иванович! Это только мне надо? Мы свои задачи не успеваем…
     - У тебя зам есть.
     - Тоже без дела не сидит, поверьте мне!
     - Это не разговор. А кто без дела сидит, скажи мне.
     - Не знаю, только давайте каждый своим будет заниматься?
     - А это чьё, дорогой? Не твоё?
     Спорить было бесполезно, и после непродолжительной молчаливой паузы Маркину пришлось согласиться.
     - Сейчас узнаю.
     Он сбрасывает и набирает другой номер. «Кто без дела сидит? - Ворчит Маркин, - Те, кто заколебал в ночь на субботу».
     Дозвониться не получается, череда гудков так и не сменяется голосом. Тогда он набирает ещё один номер, но результат оказывается аналогичным.
     «Да гори оно синим пламенем!» - раздражается он.
     Маркин валится на диван и включает звук телевизора, но проходит не более минуты и раздаётся звонок.
     - Спасибо, что ответил, Олег. Извини, за беспокойство. Не скажешь, уехала секция? Не знаешь? А кто сейчас там? Хорошо, спасибо!
     Маркин набирает новый номер и, выяснив ситуацию, сообщает Шутикову, что погрузка продолжается.

     Дождь то стихал, то снова усиливался. Булкин смотрел в окно и размышлял о том, насколько в сущности комфортно он сейчас расположился и насколько тягостно возвращаться в пустую и чужую квартиру. Можно было попросить водителя свернуть в одно из безлюдных мест на набережной и оставить его в одиночестве на какое-то время, но... Хотелось часок посидеть в тишине, в теплой машине и смотреть на реку, жуткую и почти безжизненную теперь и лишь изредка переносящую бог знает куда спешащее ржавое судёнышко. Булкин вспоминал, как в детстве однажды отец взял его на рыбалку с ночёвкой, как точно также полил дождь и он, спрятавшись в палатке, через узкую щель наблюдал за отцом, продолжавшим забрасывать закидные и то и дело вытаскивать похожих на сковородки лещей. Насколько сильно ему тогда хотелось быть взрослым и походить на отца, настолько теперь легко он отказался бы от всего, чтобы вернуться в детство. Видимо, никогда людям не суждено надолго оставаться удовлетворённым настоящим, и все различия их заключаются только в том, живут ли они воспоминаниями безвозвратно ушедшим или наоборот верою в будущее.
     Автомобиль въехал под мост и остановился на светофоре. Булкин смотрел, как табло отсчитывало секунды, когда вибрация телефона отвлекла его от воспоминаний.
     - Игорь Иванович! Производство ещё грузит, – сообщил голос Шутикова.
     - Сегодня отправят? – голос директора звучал спокойно, устало и почти равнодушно.
     - Ну, конечно, должны.
     - Мы на своей машине транспортируем или заказываем услугу?
     - Да, честно говоря, не уточнял, Игорь Иванович. Давайте узнаю.
     - Напиши мне сообщением!
     Булкин сбрасывает звонок и кладёт телефон во внутренний карман пальто. Водитель тем временем уже вывернул на его улицу и готовится заехать во двор.

     - Лёш! Игорь Иванович интересуется какой машиной отправляем груз?
     - Зачем это ему нужно? - Четырёхколёсной. – в своё личное время Маркин имел свойство проявлять признаки дерзости и агрессии.
     - Слушай, да я тоже не понимаю, зачем он спрашивает. Не знаешь, сами везём или наняли перевозчиков.
     - Не знаю, Сергей Иванович!
     - Слушай, ну уточни и отпишись Игорю Ивановичу.
     - Хорошо, - произносит Маркин недовольно.
     - Ну спокойной ночи, дорогой!
     - Надеюсь! До свиданья!

     Булкин поднялся к себе, бросил на стул портфель, разулся и повесил слегка намокшее пальто. Часы в прихожей показывали без четверти десять. Телефон коротко провибрировал.
     «Секция транспортируется логистической компанией ООО «Транстех», двухосная газель, грузоподъёмность 1,5 тонны, синего цвета. Срок доставки 5-7 дней. Выехала с территории предприятия сегодня в 22-35», - прочитал он сообщение.
     «Совсем оборзели», - подумал Булкин. И затем, неожиданно переключившись для самого себя, произнёс уже вслух: «Уволю её к чёртовой матери».

     А в это самое время где-то в другой одинокой квартире, освещённой только сменяющейся телевизионной картинкой на своём диване, скрестив на груди руки, лежал Алексей Маркин и без конца крутил в голове одну и ту же мысль: «И чего Филиппова не может занять Булкина, что он вечером продолжает интересоваться рабочими вопросами. Зачем она ему тогда вообще нужна?» Он думал таким образом не подозревая, насколько близок он был к ответу, и, не догадываясь, что сам в свою очередь стал последней каплей, переполнившей чашу терпения директора и решившей судьбу Ольги Михайловны.