Жар-птица

Константину Бальмонту


***

Коптит.

Коптит.

Пыль под подошвой.

Поэт, одичавший, треножит пустое.

Здравствуй, прощай -

Дорогая, хорошая.

Звонкое - сердце.

Звонкая - песня.

Звонкое - время - напускное.

Эоловым

              праздником в

сердце горошина.

Сомнения прочь утекают из

         бренного.

Здравствуй, прощая,

Дорогая, хорошая! -

Я повторяю из мира нетленного.

Ветр крутИт, и

                немеет рассудок,

чувства то гаснут, то снова

восходят.

Будет любовь - и бъется посуда.

Чувства находят, находят,

 отходят...

ШугАрлей -

                форм огнедышащих в моде

острым ботинком пинает по

сколу

прошлого времени, знают в народе:

что хорошенечко станет не скоро.

Ночь оковала

потемками  интро -

шу-у-у-у -

щебетание птиц над забором;

вот мы шагаем спокойно на утро,

все потому что случится не скоро,

не скоро, не скоро, не скоро, не

 скоро,

ах! сколько, ах! сколько, ах! сколько,

ах! сколько,

умора, умора, умора, умора! -

и только.

Тюльпановым саженцем сердце

цветочек -

сорвать огнедышащий остов с

росточка.

И вымолвить несколько

чувственных строчек.

И точка.

Распадом безропотным небо

взверзилось.

Хохочет печеночной болью

в усталом

поэте сомнение : "что же

случилось? "

"А вот что? " -

ему отвечает махало,

слюна дерзновенно

плеснула на платье -

смеется у барышни рот

до безволья.

"На благо! " - вопит 

словоблуд и предатель.

И топает ножкой,

что слышно в подполье.

Сидят:

две тарелки, посуда,

и утварь -

молчат тараканьим успехом -

уснут через час, а проснутся

под утро,

как барышня - лютик и

он - словно пудель.

Махаловой рифмой стихи

 заплетаю,

сную и беснуюсь - упрямо, упрямо,

и тоже встаю, и летаю, летаю,

как птица,

то косо, то прямо.

Чую. Чу... Слышу... Ревную...

Сотней согбенных рифмованных

строчек...

Как же достали вы с рифмами!

Ую -

поставлю -

и хватит с меня,

дорогой паренечек.

Я обесточен.

Душа словно грядка.

Насажено в ней откровение

вровень.

А так - для себя, для

лихого порядка -

то тих, то нескромен.