Медитирует бюст

Не по собственной воле
появившись на свет
из известного места,
я не помню той боли;
разглядит ли здесь Фрейд
новый комплекс Ореста,

не порочу судьбу.
На положенном сроке,
без пупа в скорлупе
и ларец на дубу,
враг любых апологий,
не ищу по себе.

В общем,к мокрому делу
я веду свою жизнь,
не держа в руке циркуль.
Форму жидкого тела,
чей объем - организм,
всю изводишь на стирку

чистых в детстве вещей,
лишь растущих в размере
с истечением лет.
Как иссяк тот ручей,
только глазом проверишь,
свой увидев скелет.

Весь утиль под остаток:
самотоп кустаря
с утлым слабеньким килем;
как меняла фарватер
жизнь,стремясь и творя,
то и будет мерилом

не души - глубины.
Что не сделалось гущей,
убегает с водой.
Начиная с весны,
как закапает - слушай
то,что было тобой.

Умозрительный образ,
место, где я сейчас,
здесь гримасу состроил,
означает, что скорость
жизни, схвачена раз,
размножается роем.

Так ступнями следят,
месят ноги по снегу -
внять ли тут размазне?
Удаляясь, как взгляд
от рефлексии к флегме,
без клешни по лыжне,

ибо - таковость,данность
плюс "что отдал - твое,"
я прижег бы глаголом,
раз не вылизать, рану;
но молчанье - рыжье
для простывшего горла.

Цепкость - это смотреть,
за свои признавая
одиночество, рознь,
верный шанс умереть,
на бродячую стаю
и приказывать "брось!"

Пусть команда беззвучна,
а собаки - внутри:
обстоятельства ада.
Не опаснее жучек,
Цербер смотрит на три
стороны, сам триада.

Видно, как ни крути,
смерть доставлена на дом.
Не преследует нас
и не ждёт впереди.
Друг, она в наших взглядах.
Пусть пока про запас.

Так Медуза Горгона
превращает в абсурд
свою функцию, тоже
каменея без стона.
Человек - абажур,
себя сжившая кожа.

Не смолкает тик-так.
Ровный свет дает лампа.
В поле зренья зеркал
вещи,дай только знак,
появляются залпом.
Я сугубо попал

в их среду,ту и эту.
Но сказать, где здесь центр,
не могу. Чем я цепче,
тем подвижней предметы.
Тем внезапней акцент
раздающейся речи.

Может, смазана цель
или смысл зауряден.
Или вспомнил на миг
и подумал "Шинель",
на заглавия глядя
ополчившихся книг.

Хват, героем эпохи
накопительства став,
раздает на орехи,
не коленный горохом
истязая сустав,
а культю у калеки.

Что увечит людей?
Время. Увековечить
может только творец.
Жизнь, являясь ничьей,
бюст ваяет по плечи.
Так сказать, наотрез.


    2015