Обида

     Наш класс просто обожал свою первую учительницу - Фаину Акиндиновну. Мы влюбились в неё с первой школьной линейки - сразу и безповоротно. Стройная, с тёмными русыми волосами, уложенными в замысловатую причёску; всегда аккуратно и со вкусом одетая. Первое время мы, конечно, путались с отчеством, но она терпеливо поправляла нас, и к концу первой четверти мы научились уверенно произносить  - Фаина Акин-ди-новна.
Девочки старались во всём подражать наставнице: копировали её походку, красивым жестом поправляли джемпер...
     Она была доброй, терпеливой, порою строгой, но всегда - справедливой. Умела поддержать в трудную минуту, ободрить, помочь.
     В конце второй четверти я серьёзно заболела и попала в больницу. Фаина Акиндиновна несколько раз навещала меня в палате, приносила вкусный компот из слив, конфеты, печенье. Аппетита не было, есть не хотелось, и все свои вкусняшки я складывала в прикроватную тумбочку, а потом играла с ними. В серых больничных буднях в компании взрослых женщин это было интересное развлечение. Вместе с любимой учительницей мы повторяли буквы, составляли  слова. Она читала мне сказки. И я всегда с нетерпением ждала её прихода, складывая на кровати буквы из конфет.
     К концу третьего класса наша Фаина Акиндиновна ушла в декретный отпуск, и мы не на шутку загрустили. На смену ей пришла пожилая женщина, раздражительная и всегда чем-то недовольная. Вот тогда-то и произошёл в моей школьной жизни случай, оставивший горький отпечаток на всю жизнь.
     Я любила русский язык, училась хорошо. Открывая новую тетрадь, всегда старательно выводила слова на первой странице. Писалось легко и красиво. Может, потому, что под рукой плотно лежала бумага, а, может ещё почему-то. Но первая страница в тетради у меня всегда  была в идеальном порядке.
     В начале урока учительница раздала нам тетради с проверенным домашним заданием. Мы с нетерпением ждали оценки. Открыв обложку, я увидела "четвёрку" и свою ошибку - частицу "не" надо было написать раздельно. "Ох, какая же ты ворона!" - поругала я себя за невнимательность. И тут же заметила внизу страницы надпись красными чернилами: "Писала не сама!" В недоумении подняв глаза от тетради, я встретила холодный взгляд педагога. "Прочитала, что написано?" - жёстко спросила она. Я в ответ кивнула головой. Слёзы сами закапали  на тетрадный лист... Я так старалась, писала красиво и - нате вам... Не помню, как отсидела урок. На перемене одноклассники окружили мою парту, запись учителя вызвала интерес. Все были в шоке. "Да пусть она сличит все наши почерки!" - горячились одни. "Да, ну её, психичку! Не плачь!"- утешали другие.
     Домашние тоже были ошарашены. Старший брат предложил взять для экспертизы свою тетрадь и записи родителей, но я отказалась: "Я ни в чём не виновата и ничего не буду доказывать."
     Вот так под покровом недосказанности и закончился учебный год... А в сентябре мы все вздохнули с облегчением - наша любимая Фаина Акиндиновна вернулась на работу.
     Я даже не помню имени той учительницы, что была на подмене. Пролетело более пятидесяти лет. Но обида, как заноза, сидит в сердце, не даёт покоя. Что взбрело в голову взрослому человеку, педагогу с огромным стажем, что ею двигало, чтобы вот так запросто растоптать, унизить, оскорбить ребёнка?
И, пожалуй, я соглашусь с героями кинофильма "Ирония судьбы, или С лёгким паром!"
     - Ошибки врачей дорого обходятся людям.
     - Да. Ошибки учителей не столь заметны, но в конечном счете они обходятся не менее дорого.