ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ГЛАВА 1
Витиеватый небоскреб находился практически в центре столицы Карантона и моделировал легкое падение в угоду пизанской моде. Его поддерживали силовые поля. На балконе овальной формы, примыкающем к квартире-студии, сидели два существа. Одно было очень похожим на человека, только остроконечные уши выдавали уроженца Амеи. Шелковое пончо струилось от плеч до пола, а его складки переливались в небольших воздушных потоках, которые специально пропускало поле, одновременно выполняющее функции кондиционирования воздуха. Второе существо явно относилось к древнейшим обитателям Галактики — драгам, или существам драконьего типа, а матовый оттенок кожи и небольшие размеры говорили о том, что перед нами представитель Ххарана. Уши его нетерпеливо подрагивали, выдавая сильное волнение. Крылья наоборот неподвижно висели в полусложенном состоянии, обнимая фигуру хозяина.
Второй опять дернул серыми ушами и, поплотнее укутавшись в крылья, произнес:
— Ну и холодина у вас, Грент. Я все никак не могу привыкнуть к этой температуре, а ходить в термокостюме слишком утомительно. Мне этого на заданиях хватает. Хорошо, что летать у вас не надо. Я с удивлением привыкал к вашей цивилизации и силовым полям. А ветра на вашей планете — нескончаемый источник энергии. Я весь в предвкушении. Вы же Координатор? Если я правильно понимаю, то такие высокие чины, как Вы, просто так не вызывают простых техников?
Амеец сухо улыбнулся и, прищурившись, посмотрел вдаль на золотые шапки гор, от солнца казавшиеся куполами церквей. Грент все так же молчал.
Ххаранец продолжил:
— Я весь в нетерпении, Грент. Мне действительно очень интересно, что за существо или какой артефакт заинтересовал Вашу королеву. Ведь Вы же координатор, или, можно даже сказать, личный советник ее Величества. И в чем взаимосвязь всей этой корпоративной заварушки с Роем и айлонгами?
Грент вздохнул, как-то совсем по-человечески грустно вздохнул, и сделал пассы в воздухе, высветив телепанно галактической сети:
— Посмотрите сначала картинку, Дарт... — Сектор Галактики под номером 49 смоделировался на телепанно и стал приближаться, увеличиваясь. Все четче вырисовывалась планетная система, и Грент остановил приближение на одной восьмой картинки. Рядом на схеме (звездной карте) плавали еще две необычные системы, возле которых виднелось множество подкрашенных точек. Одна, покрупнее, висела совсем рядом с Драгом. На точку Грент нанес надпись М-31, и, оставив изображение в этом виде, посмотрел на Дарта вопросительно. Тот еще больше занервничал и произнес:
— Неужели это то, о чем мечтает половина спецслужб Галактики? Боевой астероид шаинов с установкой Времени?
Амеец опять сухо улыбнулся краешком губ и уставился на шапки.
— И да, и нет, Дарт. И да, и нет.
— Да — по форме и внешнему виду, но по внутренней начинке — не совсем то, что хотелось бы. Это промышленный преобразователь энергии. Там, в одной из этих планетных систем, имеется некая планета, которая может запустить эту рухлядь.
— Почему рухлядь?
— Да потому что астероид шаинов настолько стар, настолько архаичен и по двигателям, и по вооружению, что единственная технология, вызывающая интерес к нему, — это комната Дворца времени инсектов, которую и считали вооружением в Галактике. Мы даже знаем приблизительно способы управления этой штукой. Но самое главное, я просто проанализировал данные о заварушках корпораций и перемещениях айлонгов и шаинов в пределах сектора. Там есть кто-то, кто очень нужен одним и другим, а вполне может быть и что-то, вызывающее такой военный ажиотаж представителей Галактики. Хорошо еще, что ничего не пронюхал пиратский Альянс. У них немаленькие силы, а дальше начинаются ничейные территории. Тогда крови будет гораздо больше, чем сейчас. Если интерес минерал — ковровая бомбардировка и каюк системам. Уж лучше бы артефакт или человек, вооружение. То есть, нет у нас полной информации. Но королевский дом Амеи уже привык поддерживать стабильность на границах Империи, и поэтому ее Величество не может не волновать происходящее.
Вы отправитесь на Драг... Там и погреетесь, на планете как раз ваши температурные характеристики, да и крылья разомнете. Главное — не допустить разрешения ситуации до ковровиков Роя.
И очень интересно получить данные о Дворце времени инсектов. Информации крайне мало. Вы же двойной агент, вот и поработаете одновременно на галакторазведку в интересах Амеи.
Никто из этих двоих еще не знал о том, что у Альянса уже были и сведения о конфликте, и даже кое-кто из непосредственных участников происходящего.
— Игра так игра... — произнес ххаранец и улыбнулся, уши уже не дрожали. Появилась какая-то определенность.
ГЛАВА 2
Какое-то странное чувство наступает, когда тебя зовут эти миры. Зовут ночью или днем, когда ты спишь или дремлешь. Грань между реальным и нереальным. Она стирается, и ты, наверное, сошел с ума или только сходишь. Самое страшное — попасть в коридор между временными потоками. То есть в полость стены «между». Ты как будто чувствуешь течение времени.
В одной комнате оно течет, как река, бежит и проносит людей, улицы, города и планеты, растворяя по дороге эмоции и чувства или заглушая их холодом течения. Но вода времени — и нереальная и реальная субстанция. Все одновременно.
В другой комнате, рядом, озеро времени. Не река, а водоем. Время стоит и только изредка бурлит в древних омутах. Лица и города застывают, эмоции и чувства спят, находятся в ровном, устойчивом состоянии.
Почти не проходит только боль. Она живет и в реках и озерах времени и постоянно терзает тебя. Словно физическая, но она другая. Она более жестокая и устойчивая составляющая памяти. А сама память находится в этой стене, полой внутри, между. Можно назвать ее боль памяти. Физика ни при чем, тело ни при чем, а боль живет. Отчего? Неизвестно и непонятно.
Человек не может определить ее метафизическую составляющую, просто потому, что не может. Нет и все. Теорий не существует. Боль — она вне времени и пространства, она одна из могил кладбища души, и даже, если умирает человек, ее испытывает душа, и вспоминает о ней независимо от места. Все равно испытывает, летая по бесконечным просторам Вселенной.
А зовут тебя призраки. Голоса несуществующего. На самом деле, они и твои и не твои, просто потому, что, соприкасаясь и на физическом и эмоциональном уровне, люди делятся призраками боли. Не обязательно при чувствах, ненависть такое же чувство, не только любовь. И призраки, живущие в стене, зовут. Зовут на неуловимой ноте потустороннего пространства, на странном и рвущем сознание стоне этой непонятной полости, в которой нет времени, нет течений, нет физики, нет ничего. Ничего вообще, и ничего не будет никогда... Но призраки и голоса живут в полости стены боли, и люди их порождают. Все равно порождают странную вселенскую величину, от которой тоже зависит состояние пространства людей. Это не происки дьявола и не хранилища Бога, это просто какое-то наивысшее по состоянию чувство, похожее на чувство обостренной справедливости. Оно и обманчивое и верное, но именно оно иногда, как окна в комнатах, кого-нибудь выводит в воздух. Не вниз, а вверх. И уводит в никуда, в полет. Это также и не наслаждение болью, ведь существуют и такие люди, это невозможность ее преодолеть, неизбежность. Воздух есть, а ты задыхаешься. Воздух есть, а ты не можешь дышать. И это не одно и то же. Это грань — это стена с голосами призраков.
Это просто другой воздух, воздух времени, застоявшийся в полости стены боли. Непрекращающейся, тяжелейшей боли людей, у которых причин миллион и маленькая тележка, от чувств до потерь. От страхов до стрессов. От тебя до меня и обратно.
Многие философы мира пытались объяснить это чувство или состояние, но никто и никогда не смог сказать главное: все взаимосвязано и переплетается. Переплетается на метафизическом уровне. Все остальное — следствие.
Стены времени существуют и давят на нас. Не всегда, но часто эта тюрьма призраков боли поет на неведомом нам языке. Музыка вневременных полостей. Симфония ужаса человеческого подпространства. Боль...
* * *
Бывает, что болеет время,
прошло ведь вроде, но болит,
что даже звездный академик
не даст надежды для любви,
не сможет вычислить по картам,
по гороскопам и луне
найти в болезни виноватых.
Осколки солнечных монет
оно минутами кидает,
секунды капают навзрыд
в весенний пух шального мая.
Прочертит огненный болид
дорогу двум сердцам навстречу
и перепутает все дни.
болеет время, нет, не лечат
луны холодные огни
звенящих струн оттенков лета
твою намеренную грусть.
Летит по прошлому планета
в желании летящих муз
купить надежное лекарство
от нескончаемой тоски,
с билетом в солнечное царство,
с туманом звездным у реки.
Нет, не вернуть ему минуты,
где счастье наполняло суть
его течения, запрудой
давно укутан старый пруд.
В качалке дней сидит старушка
и смотрит в лунный небосвод,
на нем сияющие лужи,
там спит ее любимый кот
и обнимает лапой звезды.
Прошло ведь вроде? но болит
вся суть извечного вопроса:
в чем счастье истинной любви?
Эпос Драга
ГЛАВА 3
ДНЕВНИК СОЛЬЕ
— Каррамба! Черт бы побрал тот день, когда я сел за руль этого пылесоса! — Ругался стройный, светловолосый человек, мешая итальянский и французский — наследие предков. Его земное происхождение не вызывало ни малейшего сомнения. Солье стоял на каменном острове и рассматривал разрезанный космобот, кусок которого, с рубкой и двумя каютами, был заключен в силовое поле. Большой планетарный парашют валялся возле обрубка космобота и чуть пошевеливался от легкого ветерка, пробегающего по каменной гряде. Солье поднес руку к лицу и начал нашептывать в наручный комп воспоминания. Привычка конспектировать происходящее осталась у него со времен службы в гражданской космоавиации: на каждой космояхте обязательным было вести бортовой журнал. Комп его корабля был уничтожен при падении, вот он и нашептывал происходящее в наручный комп.
«В 7.40 по корабельному времени грузовой космобот Альянса подошел к Драгу в режиме невидимости. Рядом дрейфовали пять патрульников Роя и три истребителя шаинов. (Ох и продрал меня страх при виде этих зубастых, похожих на акул, истребителей, — добавил он от себя). Все шло нормально. Пленники — в глубокой заморозке, побрякушки, отобранные у землянина, — в сейфе. Все в ажуре. Командованию доложено, орбитальные мины разбросаны. Только жди, и все. Пфуффф, и патрульники Роя, долбанные шарики, при переходе в атмосферные слои наткнутся на паутинки мин. Тут начало твориться что-то совершенно невероятное».
Cолье остановился и посмотрел на красноватое солнце. Вдали виднелись точки. Он нахмурился и продолжил.
«Я сидел в рубке и смотрел на красноватую экзопланету. Экран подчеркивал нити мин и подсвечивал круги патрульников Роя. Именно в этот момент и началось светопреставление. От планеты вверх стали подниматься стены света. Нет, не так, скорее она вся вдруг разделилась на секторы и высветила их границы. И эти грани поползли вверх, в космос, за атмосферу. Я не понимал, что это такое, и автоматика не могла определить, что происходит. Представьте себе шар, разрисованный ромбами и квадратами, которые вдруг начинают светиться по граням, а потом этот свет ползет вверх, образуя стену какого-то поля. Причем, хрен его знает, что за поле! Выползает этот непонятный силовой свет в космос и застывает, застывает, как будто все в миг остановилось. В следующую секунду вышедшие за край атмосферы грани начинают выбрасывать нити к другим граням и соединяться. В общем, через пять минут планета была окутана каким-то непонятным коконом из светящихся нитей. Затем кокон стал уплотняться и крутиться, разрастаясь все шире и шире, вращаясь все быстрее и быстрее, и в этот момент сработали мины, задетые одним из лучей. Тут и там засверкали вспышки сгорающих от ударных волн кораблей. Космос заискрился, как рождественская елка. Одна из граней, тянувшаяся от планеты, зацепила космобот Альянса и разрезала его, словно бутерброд с сыром. Краем глаза я успел отметить один стабильный ромб на планете и, пока корабль не дорезали до конца, дал ему полный рывок. Ускорения от отделяющегося и уплывающего в неизведанность движка хватило на переход через атмосферную пленку. А потом было долгое непрерывное падение, до тех пор, пока не сработали планетники (парашюты экстренного приземления)».
Он опять посмотрел на висящие вдалеке точки и неодобрительно сплюнул. Нейтропистолет был почти разряжен.
«Вот, в принципе, и все. Буду разбираться в ситуации по мере сил и возможности. Просьба немедленно выслать группу поддержки. Пленники заморожены и статичны», — и тут же выстрелил в воздух миниракетой. Через два-три часа она пройдет через пленку атмосферы и включит маячок SOS. Самое главное, чтобы какой-нибудь из кораблей Альянса проходил где-нибудь в зоне действия маячка. Остальное — дело техники.
Солье более уверенно огляделся вокруг и, заминировав корабль, отправился к виднеющемуся вдалеке леску, из глубины которого валил дым от упавших частей патрульника. Солье надеялся поживиться чем-нибудь у потомков инсектов. Точки на горизонте — два драга-наблюдателя — разговаривали. Вернее, говорил один, тот, что помоложе.
— Ничего себе туристов попривалило! — Старый дракон молчал, с тревогой вглядываясь в дымовую завесу.
ГЛАВА 4
СНЫ
Ник стоял, рассматривая работы придворного художника и удивляясь точности изображения запчастей вертолета. Мальчишка с великим мастерством и легкостью рисовал сложнейшие узлы, точно очерчивая малейшие детали. Они, собственно, и лежали рядом. Второй вертолет, ощетинившись пулеметами, стоял рядом и шумел лопастями, готовый к взлету и операции.
«Ну что же, — подумал Ник, залезая в кабину, — поехали». Машина почти вертикально поплыла вверх, раздувая одежды стоящей внизу свиты. Мелькнуло недовольное лицо племянника правителя. «Завидует... или пакость какую готовит».
Путь лежал между гор, над долиной. За горами две огромные армии стояли друг напротив друга в боевом порядке и готовились к битве. Командиры проходили вдоль строя и одергивали солдат. Солдаты вглядывались в армию напротив и молились. Пять боевых слонов мирно топтались с правого фланга одной из армий. К ним веревками были привязаны большие бревна, утыканные шипами. Шипы плотоядно блестели в предвкушении вала человеческих тел. Генералы были спокойны. Они уже не раз встречались с противником в кровавой сече, и это противостояние не было им в новинку.
С высоты полета можно было заметить, что вторая армия более темная по цвету кожи, чем первая. «Видимо, много наемников», — подумал Ник и сделал круг над долиной, в которой предстояло скрестить оружие войскам. Люди взволнованно смотрели в небо и кричали на диалекте: «Железная птица!» Он сделал еще круг и на полубреющем пошел в направлении боевых слонов. Рука плавно надавила гашетку, и смертоносный град обрушился на древних и величественных животных. Крупнокалиберные пули разрывали их на части, превращая в кровавую труху из мяса и костей. Смертоносным веером задевало стоящих рядом солдат, и они падали, как оловянные солдатики. Валились и валились.
Сделав первый заход, он развернул машину и пошел на второй. На этот раз его целью был красивый желтый шатер на возвышении. Опять хлестко застрочили пулеметы, раздирая палатку правителя в ошметки. Солдаты становились на колени и молились. Другие кричали: «Зря мы пошли против богов», — и убегали. Начиналась паника.
Последний залп Ник произвел по остаткам конницы. На этом патроны закончились. Генерал стоящей напротив армии махнул рукой, и стройные колонны пехоты двинулись в наступление. Но побеждать было уже некого. Даже видавшие виды смерти воины стояли на коленях и молились. Противник был полностью деморализован. Правый фланг бежал почти весь, за исключением стоявших на коленях и объятых ужасом людей.
Ник видел все это через окошко и думал. Но думал он не о битве, а о том, хорошо ли забальзамированы эклеты, притащившие сюда вертолет. Жить в этом времени оставалось еще десять лет. Десять лет. И это казалось совершенно невыносимым. Совершенно.
Свита тоже встречала правителя на коленях. Лишь невозмутимый мальчишка рисовал и рисовал вертолетные запчасти, потому что изображать лица правителя и свиты ему запретили. Над долиной пыль стояла столбом. Никто не знал, что там происходит, но все отчетливо понимали, что нечто ужасное уже произошло. Уже произошло.
* * *
Время Зеро. Только камни и ветер,
лунная речка бежит по долине.
Тут тишина, никого и не встретишь.
Скалы, художник. Палочки длинные.
Спит до зари победившее племя,
кости и кисти. Много убитых.
Старый вопрос постоянной дилеммы,
путь до еды с поеданием вида.
Кто он: творец или новый ученый?
Глупый солдат отступающих армий
ради утехи больного пижона —
мелкая часть нападающей псарни.
Тот, кто отбился от людо-когорты,
бросил копье и увидел надежду,
предал порядки мохнатого лорда,
и рисовал, рисовал, словно бешенный:
линии схваток людей и животных.
Краски из крови, палочки-гири.
В скалах застыли прошедшие годы,
сны и безумие здешнего мира.
Время меняло наскальные лица,
солнце вставало и снова садилось,
время писало теорию «блицев»,
время бежало историей. Вилла:
Ночью стихает назойливый ветер.
Краски и стены подземного мира.
Он привидений боялся до смерти,
но красота подземелья манила.
Там на стене облака, динозавры,
женщины, тонкие руки в браслетах,
серый, горбатый, неведомый замок,
тут же у мамонта зелень и лето.
Там на стене города и ковчеги,
сотни видений какого-то рока,
он продолжал небольшие набеги,
и на холсте делал копии. Много.
Свастика улиц, сапожное время.
Взрывы вдали у спокойного моря.
Снова смешалось кровавое племя,
снова как будто смеялась история.
Сотни рисунков закончились резко.
Сотни. Художник и «каменный бред».
Там, на последней, очищенной фреске,
кровью написан Автопортрет.
Эпос Драга
ГЛАВА 5
ДРАКОНЫ НЕ ПЛАЧУТ
Почти бордовый драг завис у шапки северных гор и весело перепевался с ветром. Цвет дракона указывал на юный возраст и мужской пол существа. Степной ветер тоже не был умудренным опытом хозяином пространства, и резвился, играя серыми облаками и придавая им необычные формы. О чем, в принципе, могут разговаривать юноши, понятно и так. Тема их беседы легко определялась по фигуркам, которые создавал из облаков молодой хозяин пространства.
Драг подбивал друга на авантюру, пока не видят старшие. Ветер понимающе кивал облачной головой, и, в конце концов, соорудил из облаков что-то наподобие зооливса, затем смотался к лесу и притащил две железные ветки, соорудив из них перекладины, как у бортов катера. Дракон подлетел к воздушному катеру-зооливсу и усевшись на него верхом, сделал до того смешную физиономию, что импровизированные конь и наездник от смеха рассыпались на облака и падающего дракона. Драг расправил крылья и вернулся к другу, который уже успел построить нового зооливса, добавив ему сиреневых тонов из других облаков, и они полетели в направлении границы временной зоны участка.
В атмосферу с визгом входили космические истребители шаинов. Восьмое крыло уцелело в нитях границ времени, и теперь выискивало себе военную жертву. Клин на сверхзвуковой скорости прошел над горами и завис, едва не столкнувшись со странным тандемом с непонятными техническими характеристиками. У самой границы светящейся зоны висел огромный сине-серый зооливс с закругленными железными рогами-бортами. На нем восседал малиновый дракон, улыбался и дружелюбно махал лапой.
От удивления командир звена завис в двадцати метрах от этой парочки и принялся ее рассматривать. Лицо шаина, видавшего много на своем веку, искривилось в острой и зловещей улыбке охотника, который любуется своей жертвой с непередаваемым восхищением. Еще один истребитель подобрался ближе и тоже застыл на антигравитационной подушке, наблюдая за происходящим.
В этот момент малиновый драг с удивительной скоростью плюнул в две приблизившиеся машины огненными сгустками. От взрывов зооливса чуть размыло в цвете, он стал почти полностью серым. И тут они пустились наутек. Хозяин пространства мчался со сверхзвуковой скоростью к менитовому, железному лесу. Шесть оставшихся псов-истребителей висели у них на хвосте, непрерывно выдавая лазерные очереди по беглецам. Спасительная роща была близка, блеснул вход в аллею падальщиков, куда они и направлялись. Надо было сбрасывать скорость и приближаться почти вплотную к земле, чтобы войти в укрытие. Лазеры все чаще задевали хозяина пространства, отрезая кусочки облаков. Звено подходило ближе. И в этот момент они нырнули прямо под двухсотметровые деревья. Малиновый драг пел от счастья, радости и удавшейся авантюры. Ему вторил ветер-зооливс, и они плыли, аккуратно лавируя между менитовых деревьев.
Две огненные вспышки пронзили лес лазерными лучами. Видимо преследователи решились и тоже нырнули под кроны железных деревьев. Преследование продолжалось, несмотря на то, что враг потерял уже четыре машины. Беглецы стали набирать скорость, что было опасно в менитовом лесу. Конец аллеи был уже близко, был виден выход. И вдруг ветер-зооливс со страшной силой выкинул драга в просвет между железными ветками, а сам резко развернулся. Оставшиеся корабли уничтожили бы друзей на открытом пространстве в мгновение ока... Зооливса рвало на куски железными деревьями, но он все сдвигал и сдвигал непослушные ветки, закрывая проход. Драг увидел яркую вспышку, а потом его накрыло взрывной волной, и он потерял сознание.
После падения малиновый дракон долго приходил в себя, целые сутки. Он не видел как изорванного на кусочки зооливса-ветра накрыло лазерной волной, и ошметки облаков вылетали из леса в потоках огня и плазмы от излучателей истребителей. Хозяина пространства очень трудно убить, но когда его разрывают волнами на тысячи маленьких кусочков, он может потерять сознание, или попросту погибнуть. Даже из маленьких горящих ветерков выжили немногие. На следующее утро один из них подлетел к дракону и начал тыкаться ему в лицо, как щенок. Драг очнулся и сел. Одно крыло безжизненно висело, второе, полуобожженое — нестерпимо ныло. Он попытался улыбнуться ветерку. Вышло как-то криво. И в этот момент ветерок принял форму головы зооливса и вопросительно дунул на драга. Почти в миг ее же и потерял, но все равно крутился у дракона, будто пытаясь что-то вспомнить. Драг все понял и отвернулся. Драконы не плачут.
ГЛАВА 6
СНЫ
Ник все удивлялся допотопным конструкциям компов. В институте биотехнологии (куда деваться), компьютер занимал две небольшие комнаты. Многочисленные экраны стояли в аудитории, а машина-матка кормила их по проводам своими знаниями. В принципе, в любом институте этого периода времени было нечто похожее. Век ноутбуков, а затем наручных компов только предстоял. Зато в этом веке был изобретен великолепный абсорбентный препарат: поколдовав над системой очистки, люди научились гнать чистейшую, как слеза валюту из технического спирта, переделывая его в пищевой.
Ник с удовольствием смотрел иногда телевизор и улыбался, наблюдая первые шаги человечества по освоению космических пространств, но и гордился тоже. Правда, кроме теорий и астрофизики, люди недалеко продвинулись в постижении собственной системы планет. Все еще было впереди. Хотя иногда, когда студентов, млеющих от волнения и напряжения, на экзамен буквально вносили, Ник начинал сомневаться в будущем человечества.
Однако, молодому человечеству нельзя было отказать в природной сметливости и тренировках в методе научного тыка... Во время обучения в аспирантуре он с друзьями-геологами ездил в тайгу, в зону падения тунгусского метеорита, и нашел удивительные вещи. Институт занимался поисками месторождений нефти, и поэтому совместные экспедиции с сотрудниками геологических институтов не были редкостью. Уфология, как наука, только зарождалась и зиждилась пока больше на слухах и некачественных фотографиях, чем на научных подтверждениях, фактах или теориях. Мир бежал по накатанной дороге от холодной войны к иллюзии демократии. Китайцы и негры размножались усиленно, обещая в будущем стереть белую расу с лица земли или растворить и ассимилировать ее в какую-то новую мулатно-метисную смесь человечества. А в тайге мало что изменилось за последние пару миллионов лет. Хотя, если принимать во внимание потопы, обледенения и вымерших мамонтов, то, наверное, и там что-то поменялось.
Георгий позвонил из Абакана и передал информацию для Ника. Она не касалась непосредственно работы института, но была важна для него, как для ученого, интересующегося внеземными артефактами (только об этом говорили шепотом... тссс!) и необычными находками.
— Нашли интересные круглые камни Николай, — орал в трубку Георгий. — Представляешь, это шары из титанового сплава, окаменевшие за тысячи лет, то есть покрытые сверху камнем. Подобные им, как и в случае с пирамидами, до сих пор находили только в Мексике и в районе Перу, ну и еще в Китае. Ты же интересуешься. Профессор Гельм из Германии тоже приехал. Только правительство вряд ли разрешит опубликовать данные. Приезжай, посмотришь на это чудо! Заодно и поохотимся в тайге. Вертолет есть. Жду тебя друг. — И трубка дала отбой.
Через пару дней они уже летели в тайгу к профессору из Германии.
* * *
Волк усмехнулся и камень лизнул.
Полночь. «Да, сытая жизнь хороша».
Сел и немного повыл на луну.
Старый и мудрый, уставший вожак.
Зверь помнил небо открытых «ворот»,
помнил, как падали в ночь корабли,
странные путники звездных дорог,
просто бежали до Новой Земли.
Песни индейцев и войны за лес,
тропы охотников, кланы и бой.
Утро кровавых посланцев небес.
Смертью и кровью наполнился вой.
Он словно видел о прошлом кино.
Пел о столетиях каменный шар,
звездное небо вливало огонь.
Все это чувствовал старый вожак.
Место вбирало осколки миров
и рисовало ему красоту
красных огней звездолетов, костров.
Время луны на обычном посту.
Как-то приехала группа, профессор.
Люди и ямы у круглого камня.
Видел впервые компьютер и кресло.
Крики, палатки, студенты, экзамен.
Волк тоже слушал о прошлом и новом,
умные речи научного плана,
тихо лежал у зеленого склона,
и усмехался.
Он помнил о главном:
шар не один, в глубине под землею,
сотни камней из небесного тора,
только лизнешь и ты снова в полете,
видишь все годы и кадры истории.
Волк усмехнулся и мягко зевнул.
Сел и встряхнулся. С надрывностью барда
грустно завыл на немую луну.
Камни — послание, звездная карта.
Эпос Драга
Только на месте Ник понял, что это звездные карты инсектов, такие же, как в Мексике. Но человечеству незачем было об этом знать. Самым ценным в этих картах было то, что по ним можно было вычислить точное положение движущихся экзопланет.
ГЛАВА 7
В настоящее время айлонг напоминал прозрачный светящийся шар. Энергетическое существо так и висело в воздухе, практически неподвижно. Внизу, постепенно убывая, теряя волновой напор и смешиваясь с песчаным морем, все еще бурлила вода. Две стихии — вода и песок — поглощали друг друга, постепенно превращаясь в топкое болото с выступающими каменными островами и плавающими обломками звездолетов Роя, смятыми и искореженными до неузнаваемости. Малиновое небо постепенно становилось светлее. Границы временных зон еще искрились. Шар, бывший прежде крылатым конем, поплыл к одной из них. Внутри шара переплетались тени, но это не мешало ему спокойно доплыть по воздуху до искрящейся границы и начать пить энергию. Айлонг пил жадно, как обезвоженное длительной засухой животное. Светящаяся субстанция вливалась в шар и растекалась по телу существа, переливаясь всеми оттенками цветовой гаммы. Удивительное зрелище. Ник и Нэт лежали рядом.
— Вот это да. Они так питаются? — спросил Ник.
— Да. Я видела нечто похожее, когда меня познакомил с айлонгами Завр. У них нет тела, они похожи на холодные шаровые молнии, только не взрывающиеся. Но у них есть и чувства, и желания, и разум. Они разговаривают мыслеобразами и способны выражать эмоции. Сейчас это необычное существо передает мне какие-то голубые шары и свет, слепящий свет, в котором плавают эти шары. По-моему, оно очень довольно... Для существования и движения ему нужна энергия. Практически любая. А тут самая вкусная — временная, причем концентрированная. Короче, айлонг пьяный, — засмеялась Нэт и прильнула к Нику.
— Ни фига себе! Слушай, а он не изменит нежданно-негаданно форму? — и мы — уххх, и полетим в болото.
— Да не, вряд ли. Он стабилен на пару суток, он еще и нашу энергию впитывает. Так что пусть балдеет. — Я тебе все хотела рассказать, почему земляне с драгами, да и Альянс тоже, гоняются за артефактами. Ну, помнишь, о чем тебе передавал мыслеобразы Наместник? Так вот, Ник, у Дворца времени есть побочный эффект: при переходе через участки Дворца человек испытывает сильнейшую боль. Многие просто сходили с ума, так и не добравшись до комнаты управления. Кстати, и Рой, и шаины не защищены от подобных эффектов. После войны в прошлом, были потеряны почти все стабилизаторы личности инсектов. Стабилизатор — это такой браслет на руку, хотя он выглядит, как диадема. Мне нужно его найти, очень нужно. Диадема — один из ключей к разгадке этой планеты и ее временных зон. Она поможет хотя бы забраться внутрь и прочитать надписи на капсулах. Завру-то все равно (ааа! ты же не знаешь и не видел Завра!), ну да ничего, думаю мы еще встретимся с ним. Вот. Она где-то совсем рядом, эта браслет-диадема. Мы должны ее найти.
— Хорошо, — сказал Ник и вспомнил поручение Наместника. «Дождь так дождь. Еще какой дождь!»
Айлонг плавал в серебристом небе, купался в энергии и все пил и пил ее. Ему было хорошо. Древние боги сошли на планету и опять дали айлонгам источники энергии. Полет и энергия. Нирвана.
* * *
Солнечный круг разбивает скульптуры,
небом протянута ночи рука,
гибнущий свет оставляет фактуру:
полной луны нежно-грустный вокал.
В мире воздушном теряются мысли,
все искривляет под музыку луч,
только в глаза отражающий выстрел
искрой последней из порванных туч.
Мир на ладони, земля под тобою,
где-то вдали серебрится река,
пропасть и горы полотнами Гойя,
ария света молитвой богам.
Крылья — твой парус в скользящем потоке,
белый, надежный и девственный холст,
рунами судеб надменные боги
пишут на небе открытый вопрос.
Кто ты и где ты? Зачем это небо?
Стоном луны плачет вечный паяц.
Самый загадочный времени ребус.
Истинный конь только лунный Пегас.
Там красота и иллюзия мира.
Замок с красавицей спящей внутри.
Сказка и образ словесных кумиров
старым огнем отражений горит.
Ночь обнимает просторы видений,
новый художник рисует картины,
солнечный луч, умирая, заденет
краски луны и размятую глину.
Муза опять оседлает Пегаса
и полетит для тебя и к тебе.
Круг остается, меняются краски,
лунные тени и новый забег.
Только зачем? Почему? Я не знаю.
Так же обычно на небе звезда,
в лунную ночь для тебя тихо тает
и освещает начало листа.
Эпос Драга
ГЛАВА 8
ДНЕВНИК СОЛЬЕ
Солье шел по каменной платформе к видневшемуся вдали лесу. Было жарко и душно. Анализатор космокостюма пискнул, что воздух пригоден для дыхания, только сильно повышена влажность и давление. Пират снял верхнюю часть бронекостюма со шлемом и повязал ее на пояс. Повесил за спину, по-японски, атомарные мечи и теперь шагал с более веселым настроением, с сожалением думая о лодке (воздушном глиссере) и космоскейтах, оставшихся в отрезанной части космобота. «Да и у той части, что приземлилась, питания надолго не хватит», — подумал Солье и поднес к губам руку с компом. «Запись... Каменное плато, по данным робота-летяги, представляет собой остров в песчаном море, где-то 48 километров в диаметре. Западная часть покрыта лесом, по данным анализатора, практически сходным с земным. Туда и упали остатки корабля Роя. Мне нужен двигатель. Любой движок существующей в Галактике расы. Без него не взлететь. Помощи я могу и не дождаться. Так что действую на свой страх и риск. Аннигилятор почти на нуле, но бронекостюм еще заряжен. Авось (тут он смачно выругался), насекомые мне любезно одолжат один из своих двигателей».
Портативную платформу Солье повесил на пояс. Двигался пират-громила легко, и сейчас кошачьей походкой подходил к лесу, лавируя между кустарников. Золотая татуировка Альянса обнимала плечо и практически говорила встречным — этот человек опасен. Кошачья походка выдавала в нем мастера рукопашного боя и натренированного бойца спецназа. Такой походкой, несмотря на внушительные размеры тела, обладают только они. Кстати, под золотой эмблемой просвечивала менее заметная, красноватая змейка космопехоты Амеи. Солье был из перевертышей-наемников. Тех, кто добровольно перешел на сторону Альянса в поисках лучшей жизни ли, или золота, неизвестно, но сменивших государственную службу на жестокий и вольный кровавый хаос бандформирований со своими законами.
Миновав кустарник, он услышал характерный зубовный скрежет — так переговаривались охранники Роя. Солье знал, что у Роя было много каст, от охранников до солдат, от рабочих до техников, но правила Роем каста маток. Интереснее было другое: для Корпораций матки являлись компаньонами в военном деле, для Амеи, например, преступниками. Грубо говоря, Рой был очень своеобразной третьей силой в военном раскладе современных галактических сил. Пистолет надо было оставить для серьезного дела, и Солье вытянул мечи. Два инсекта вышли из кустов и тоже достали железные острые трубы c рукоятками, похожие на очень длинные мечи.
Профи против профи — обычно это практически не видимая человеческому глазу схватка. От взмахов боевых ножей, пронзающих воздух атомарных мечей Солье и железных секир охранников Роя с деревьев осыпались ветки. Абсолютно безмолвное мелькание теней, разрезы без вскриков. Не слышно даже свиста рассекающего воздух оружия. Профи.
Один из гигантских муравьев Роя выпал из схватки. Разрезанный в пяти местах и оставляя за собой полоски голубой крови, он полз в сторону места, где дымились остатки патрульника Роя, с трудом перетаскивая разрубленное тело метр за метром.
Солье и охранник застыли друг напротив друга. Оба тяжело дышали. У стоящего гигантского муравья не хватало двух передних конечностей, меч он держал третьей. У Солье через всю спину тянулся глубокий шрам, а вместо правой руки осталась культя, из которой ручьем текла кровь. Солье был близок к потере сознания. Собравшись с силами, он подкинул меч вверх и, пока тот висел в воздухе, метнул в противника нож, произведя весь этот кульбит в доли секунды здоровой рукой. Нож вошел ровно между жвалами существа. Оно, постояв долю секунды, упало. Солье поймал меч за рукоятку и, перевернув его острием вниз, использовал в качестве посоха для уставшего тела.
— Каррамба, — обмотав руку бронекостюмом, Солье нашаривал по кустам отрубленную кисть. Найдя ее, он приложил руку на ткани бронекостюма к обрубку и принялся ждать. Комп пропищал:
— Очень точный и аккуратный срез. Время сращивания костей — около трех часов. Ввожу обезболивающее и усыпляющее вещество. В следующий раз не снимайте бронекостюм.
— Да пошел ты! Походи, тупая железяка, в такую жару в бронекостюме, — выругался Солье и оперся плечом на стоящее рядом дерево, а затем медленно осел, забываясь в беспокойном кровавом сне, по дереву.
Охранник не дополз до матки Роя. Она испуганно посылала сигналы помощи, но никто не отвечал. Восемь рабочих — остатки команды корабля — суетились неподалеку, ремонтируя челнок для эвакуации, используя запчасти от остатков патрульника. Патрульник кое-где еще горел, но это было уже не опасно для команды.
Здоровенный светловолосый мужчина с татуировкой Альянса (в сонном состоянии — легкая добыча и практически золото для солдат Амеи), полуспал, сидя под деревом.
Восьмой корабль Альянса поймал сигнал SOS, но не смог расшифровать и определить координаты космобота Солье. А вот космобот Дарта их расшифровал.
Солье снилась вода... Кристальная журчащая вода планеты Земля.
* * *
Течет священная вода,
журчит ручей прозрачным соло,
и путник истину продаст,
чтобы опять услышать голос
Любви по имени Звезда...
Лишь только зазвучит любовь —
мелодия небесной сферы,
забудут люди век забот,
их ждет последняя галера,
твоих гребцов, твоих рабов...
Корабль сушат у ручья,
путь до реки еще не начат,
и крепят золота лучи
бока, оснастку, киль и мачты
и чистят вечные мечи.
Поход за подлинным руном
свободы дней от гневных трещин,
и трюмы полнятся вином,
и кормчий учит: «Лучше меньше
желать и быть к спине спиной».
Там, где кончается вода,
начнется ветер океанов.
Опять мелодия-звезда
нас непрерывно манит, манит.
Ковчег отправится туда....
Ковчег-галера и рабы.
Мы все прикованы на весла,
и тот, кто истину забыл,
и тот, кто продал очень просто.
И снова сослагаем БЫ...
«В радости люди боятся смерти,
а в печали — бессмертия.
И лишь тот, кто знает цену и радости, и печали, не боится ни смерти, ни бессмертия
и идет вперед».
Эпос Драга
ГЛАВА 9
Маленькая точка космобота Дарта проскользнула мимо кораблей Альянса и уверенно взяла курс к малиновой Звезде. Два рейдера пиратов ее не заметили и не идентифицировали. Просто по причине слишком маленьких размеров корабля с капсулой временщиков и благодаря необычному Т-приводу, не оставляющему излучения. Дарт в это время разговаривал по нуль-связи с Наместником.
— Ситуация патовая, — сказал Наместник и продолжил: — Вот, что мы имеем, Дарт. Рой не применял ковровые бомбардировки, шаины потеряли две трети флота во временных полях и ждут развития ситуации. Корпораций вообще не видно. Флот Корпорации в настоящее время на границе Объединенных Миров и всеми силами атакует две мятежные планеты. Это плюсы. Минусы — кто-то из рейдеров Альянса пробрался на Драг, так как мы получили сигнал SOS от космического авторобота Альянса. Местные (то есть драги с одограми и всяческой живностью), находятся в изоляции после потопа. Кстати, будьте осторожны, по данным разведки затоплены 8 секторов планеты. Остатки айлонгов эвакуировались в неизвестном направлении, по следующей причине: планета будет стабильна около 400 лет. Ваша задача найти артефакт и предоставить его службе времени, потому что мы проморгали его на Земле. Что это — я и сам не знаю. Это могут знать агенты Корпорации. На Драге их два. Один — действует, второй — пока в замороженном состоянии и, наверное, очень опасен. Боевой мнемоник. Будьте осторожны. При нападении включайте временной кокон и немедленно эвакуируйтесь. Немедленно. По нашим сведениям, экзопланета не стабильна, от временных потрясений может изменить ось наклона к местному солнцу и тогда будет еще один потоп, только песчаный. На планете три мощных океана песка и при разломе континентов можно не успеть улететь. Приземляйтесь в земном секторе времени. Там и остатки флота Роя, и корабль Альянса, и где-то недалеко агенты Корпорации. Ваши игры с амейцами службе времени не нравятся. Амея использует эту локальную войну только в своих интересах, то есть для ослабления Роя и Альянса, Вы и сами должны понимать, что убрав этот сдерживающий фактор на границах, Королева тут же развяжет войну с Объединенными Мирами за планеты-курорты. Алчность, Дарт. Алчность.
Мы преследуем совершенно другие интересы. Астероид шаинов не представляет для нас никакого интереса. Интересен только Дворец времени и остатки оборудования или работающие комнаты времени. Что сможете, заархивируйте и передайте по нуль-каналам. По возможности познакомьтесь с Магдой — это правительница Драга. Она много знает и может чем-нибудь помочь в выполнении Вашей миссии. Она имеет допуск 5 службы времени. Удачи!
Кораблик входил в синюю зону атмосферы Драга. Ямимото мысленно разморозил блок и вскоре выбрался из корабля. Сканирование окрестности по точкам чужих мыслей высветило мнемонику местонахождение Матки и Солье. Но сначала он вскрыл сейф в рубке и осмотрел диадему. «Ерунда какая-то», — подумал Ямимото и пошел к лесу. Остальные пленники его не интересовали. Он должен был уничтожить Солье, прежде чем у того успеет срастись рука, и добраться до Матки инсектов первым. Она расскажет ему все, что знает и не знает о Драге и миссии Роя на планете. Он знал, как добыть информацию у этих существ. Он как-то пытал их.
Инсекты были врагами, а ненависти к врагам ему было не занимать.
ГЛАВА 10
Айлонг передавал образы Нэт и видоизменялся. Они сидели возле энергетического существа и смотрели, как оно строит истребитель, подобный тому, от которых удирал сломя голову Ник. Теперь он уже знал, что эскадрилья космоистребителей айлонгов — сами айлонги. Способности этой расы преобразовывать свое тело поражали воображение. Даже на обучении у мирлунгов Ник не видел таких невероятных фокусов с пространством и энергией. Что самое интересное, айлонг строил машину, похожую на кадар (космобот мирлунгов). Ник чертил на песке технические и временные характеристики и формулы, айлонг копировал их и записывал в информационное поле тела. Уже были видны и двигатель и каюты в светящейся оболочке полуовала — формы айлонга на этот момент. Отрастали стреловидные крылья. А затем выросли драконьи зубы спереди и оскалились.
— Хватит хулиганить, — произнесла Нэт и, обернувшись к Нику, продолжила: — Это молодая особь расы айлонгов, немного нестабильная, зато по складу характера — истинный авантюрист.
Ник отошел к краю каменного островка и посмотрел на песчаное болото. Вода постепенно уходила, и песок приобретал обычный желтоватый оттенок. Ник задумался и, неожиданно для самого себя, стал видоизменяться, входя в транс четвертого состояния: тело обросло броней, руки — длинными ножами-когтями. Он начал различать в воздухе магнитные нити полей планеты, и тут на него обрушился ментальный удар...
Он плыл в голубой энергетической атмосфере. Плыл, парил, висел — все не то, он скорее растворялся в ней и впитывал ее. Лежал, как человек, находящийся в соленой воде большой плотности, смешанной с лечебной грязью. Внизу колыхалось энергетическое море. Субстанция была как живая, полуорганизм — полуэнергетическое поле — полусущество вне времени и пространства. Нет, не море, скорее океан с чувствами, эмоциями, желаниями. Необыкновенное ощущение спокойного тепла и любви обволакивало Ника. Он вздрогнул от неожиданности и понял, что разговаривает с айлонгом. Айлонг говорил и говорил, практически непрерывно, рассказывал о своей прародине, об энергетическом океане, о животных, о солнце и луне. Обо всем сразу и ни о чем конкретно. Речь его была сбивчивой и косноязычной, но очень восторженной, эмоционально окрашенной.
Айлонг разговаривал мыслеобразами, почти как мирлунги, только в других диапазонах. Истребитель-кадар приобретал все более четкие очертания. Теперь уже и Ник понял его замысел и строительство пошло быстрее.
Ник очень удивился, что смог преобразовать тело. Этот сектор планеты был более-менее стабилен и находился возле подводного Дворца времени, который, скорее всего, теперь был на поверхности. После наводнения там еще стояла большая масса воды и пробираться к Дворцу было рано.
Через пару суток, когда границы стабилизировались полностью, Ник и Нэт направились в сторону сигнала маяка пиратского рейдера. Нэт не удивилась способностям Ника. В корпоративной службе существовали и не такие агенты, а если брать метаморфов, то те вытворяли фокусы и похлеще. Когда они летели в северную часть, Ник все думал, в чем дело? Почему в одном секторе временные шарики и преобразования тела удавались, а в другом нет? Странно.
Драконы стали создавать звенья по примеру шаинской авиации. Такое крыло из восьми взрослых особей и вышло на патрулирование к зеленым лесам северной части. Там они заметили неизвестный истребитель. Ветер-помощник, хозяин степей, висел у них на хвосте для поддержки и координации действий. Светящийся враг двигался к Черному острову. Так его называли драги, потому что над островом постоянно висела дымовая завеса.
Айлонг передал изображения драконов и спросил, что делать? Нэт и Ник и сами не знали, что им делать. Атакующее звено драконов с визгом пошло на сближение, извергая огненные шары. Айлонг не мог повысить скорость. После преобразования он был немного слаб, а для больших скоростей требовалась энергия. Ситуация вышла из-под контроля...
Гномы и тролли, оставшиеся в живых после лазерного прочесывания Роем песчаных морей, вообще не высовывались на поверхность планеты. Половина менитовых лесов была взорвана. Хаос и разрушение царили в мире драгов. Магда висела в небе и с горечью думала о том, что на восстановление населения планеты уйдут долгие и долгие годы. Ее сын, слава Богу, остался жив после схватки с шаинскими истребителями, но летать пока не мог. Хозяева пространства почти все погибли. Выжили только два уникальнейших для всей Галактики существа. «А кому в этой Галактике вообще есть до нас дело?», — подумала она. Но в данный момент она сильно ошибалась, забывая и об Альянсе и о Флоте Корпорации.
Над этой проблемой как раз и размышлял Дарт, когда его корабль преодолевал атмосферу планеты.
* * *
Зажми в ладонях бабочку и повтори вопрос:
— Куда уходит солнечный, сверкающий огонь?
Когда луна-иллюзия обрадует восток,
когда у неба синего зашторится окно
и солнечная магия растает в темноте,
а лунная история начнет другой виток,
зажми в ладонях бабочку, тихонечко скажи:
— Что лучше? Плыть по небу ли и видеть миражи?
А может быть у времени есть линий колея?
А может быть для космоса невидимый эффект
ночного дуновения и абриса крыла,
скользящего по воздуху от солнца до луны,
прольет на жизнь невидимый, неведомый нам луч,
в котором только счастье?.. нет,
ответа ты не жди, а просто отпусти ее
в звенящей тишине, в немую глубину,
идущей новой ночи... и спроси себя:
В твоих руках начертана такая колея?
Эпос Драга
ГЛАВА 11
СНЫ
Время вместе с историей часто ходит по кругу. Не в том смысле, что все повторяется в спирали истории, а в том смысле, что человеческие чувства и эмоции тоже повторяются, это не «дважды в одну и ту же воду», это просто устойчивое чувство «дежавю». Ты приезжаешь в определенное место и вдруг понимаешь, что ты уже здесь был. Когда и зачем или почему, и не вспомнишь. Но устойчивое чувство оттенка похожести или идентичности определенных событий ставит тебя в ностальгический цейтнот. Тебя одолевают и грусть, и воспоминания, непонятные воспоминания ни о чем, странное чувство потерянности во времени и пересечении его точек, как в ленте Мёбиуса.
Как раз эту ленту и напоминал эскалатор космопорта Амеи. Ник стоял у основания и смотрел на движущийся трап. Люди всегда куда-нибудь движутся. Почти всегда. Экспансия человечества не новость, конечно, но она влечет за собой людей со времен фараонов до эпохи Галактической Империи Амеи, канувшей в лету, как и все империи на свете. Люди летят в другие страны и на другие планеты и очень плохо знают собственную страну и планету. Почему так? А потому что так. И вот, приехав в другую страну и попав в определенное место и время, ты вдруг застываешь в состоянии «дежавю». Почему память отчетливо говорит тебе, что все это уже было в твоей жизни, хотя ты в совсем другой стране и на другой планете. Почему? Наука может объяснить многие вещи, но «дежавю» объяснить не может. Наверное, это память прошлых жизней, бывших до тебя, и, как и каким образом ты ее вдруг поймал в воздухе, неизвестно и непонятно.
Спираль эскалатора перевозила пассажиров. Подходя к компу и высветив голограмму билета в воздухе, Ник увидел на одном амейце майку с надписью «Бетельгейзе» и автоматически вспомнил... Почему?
* * *
Билет как билет. В никуда, к облакам.
Обычный просвет убегающих рельсов.
В кармане прореха. А поезд — блоха
в сравнении с чартером на Бетельгейзе.
Перрон и вагон человеческих снов,
текут в подпространство последние мысли.
Стаканчик, шампанское, люди стеной...
Обычный порядок — опаздывать быстро.
Вино притупляет бессонницу, боль.
Прощаться с тобой? Уходить «по-английски»?
Утих на секунду и радостный вой
у граждан, дорвавшихся к бортпроводнице.
Наш город зимы в предрассветной тиши —
почти не слышны завывания вьюги.
Метет и рисует она миражи
И кольца безумного круга.
Ты смотришь на небо. Созвездие Льва...
Изгибы судьбы по литому металлу.
Прошедшее виснет в усталых словах.
Так много, так много и столько же мало.
Развеется призрак заснеженных пут,
взлетит, набирая подлунную скорость.
И розы останутся спать на снегу.
Повиснет над городом «скорый».
И только потом, на перроне внизу,
ты вдруг понимаешь, что ты не уехал,
Что звезды бегут и минуты бегут.
И космос — в кармане прореха.
Эпос Драга
Почему вспомнил?
ГЛАВА 12
ДНЕВНИК СОЛЬЕ
Как звери чувствуют опасность, так и опытные бойцы спецназа ее просто ощущают кожей, на ментальном уровне. Солье вздрогнул и проснулся. Таймер бронекостюма отсчитал два часа сна. Рука практически срослась, но тело не слушалось после большой потери крови. Восстанавливающие препараты еще не насытили кровь Солье нужным количеством питательного вещества. Он встал и, покачнувшись, опять сел. Выругался. Невыносимая слабость окутывала мягкой пеленой тело и мозг и говорила: «спи». Но пятое чувство не давало спать. Пятая точка, как ни смешно, тот самый фактор, который спасает солдата на войне, каким бы героем или трусом он не был. Неважно. Даже характер и выносливость тут не причем. Главное — интуитивное чувство опасности, а не мускулы. Не зазорно и убежать, если чувствуешь, что твоя жизнь окончится просто так.
Солье заставил себя встать и побрел, спотыкаясь, в сторону запаха гари. Меч он использовал как посох, бронекостюм пришлось застегнуть наглухо, чтобы действовала медпомощь, и он изнывал от жары. Он шел, иногда падал. Лежал, набираясь сил, и смотрел в малиновое и синее небо. Прямо над ним была грань, разделяющая секторы времени планеты. Это был его основной ориентир движения. Собирался с силами, поднимался и снова брел в сторону дыма. Через три километра Солье дошел до бездыханного тела инсекта-охранника Роя и свалился прямо рядом с трупом. «Не дополз», — подумал он с облегчением и опять провалился в беспокойный сон с демоническими картинами.
Ямимото подошел к опушке и принялся тщательно исследовать место боя. Потом присвистнул и сел, задумавшись. Он сидел возле того самого дерева, где лечился Солье. По срубленным веткам, следам в лесу и трупу инсекта Роя Ямимото прочитал все, как в книге. «Профи», — подумал он, подобрал секиру-меч инсектов, тщательно очистил ее травой и двинулся дальше по кровавым следам.
Крыло драконов пролетело мимо айлонга, плюнув пламенем. Истребитель странным образом словно втянул огненные шары и, заиграв зеленоватыми огоньками, начал набирать скорость. Драконы в недоумении застыли возле серого облака и начали переговариваться. Ветер погнался за айлонгом.
Энергия, питание, кайф. Молодой айлонг напился энергии огня и получил силы для полета. Тут же существо ускорилось в направлении границы зоны и острова. Ник как-то безучастно смотрел на дымку над лесом и думал: «Скоро они доберутся до артефактов».
Космобот Дарта камнем падал вниз, задев нить времени совершенно случайно. Сработали планетарные парашюты, и космобот завис, уже медленнее спускаясь на землю. Звено драконов тут же подлетело поближе. Люк катера сначала стал прозрачным, а потом открылся и из него выбрался Дарт. Драконы одобрительно запели. Дарт был копией обитателей Драга, только меньше в размерах и серого цвета. Он смело выпрыгнул из космобота и полетел к звену защитников планеты. Вскоре они непринужденно беседовали, нежась в потоках восходящих от земли диких ветров, маленьких ветерков, из которых впоследствии и рождались хозяева пространства в холодных высотах Драга.
Солье очнулся и сел, достал аннигилятор.
Удлинив ствол, он превратил его в подобие винтовки с наведением и подключил к роботу-летяге, отдав приказ стрелять на поражение тут же, как только противник покажется в зоне видимости. Он опять провалился в тревожный сон раненого человека. Ему снилась Азия. Земля и Азия...
* * *
Не спеша гладит ветер барханы рукой,
золотая и сонная Азия,
караван тишины оставляет покой,
дарит отдых и призрак оазисов:
сны-иллюзии, зов городов-миражей:
только цветокартины безмолвны.
Королева луна растеряла пажей
и без свиты осталась подковой.
Океан переливов сухого песка
и химерами готики глюки:
С окуляром секунды дрожат у виска:
это самые громкие звуки.
Остывающий воздух прохладен и свеж
после зноя и марева суток.
Вместе с пульсом бежит по аорте надежд:
ожидание-опыт минутой.
Высота положения главный нюанс,
место действия как на ладони,
Где ночная охота извечный сеанс
и сюжет проникает водою:
Воды времени — кровь, исторический микс
и проносятся мимо монголы,
между дюн протекает и властвует Стикс,
не тревожа пространство Эола.
Только ты и мгновение танцем теней,
только ты и застывшее время:
остановка несущих карету коней,
палец вздрогнет, наткнувшись на клеммы,
слабым током по нервам скользнет суета,
где-то там остальное «неважно»
Только ты и несущая смерть высота...
лоб от капель по-прежнему влажный...
Эпос Драга
Ямимото был боевым мнемоником и читал мысли на расстоянии. Солье его не тревожил. Его беспокоила Матка — королева Роя, в этот момент она приказывала рабочим заминировать остатки патрульника. Ямимото думал, что делать.
ГЛАВА 13
ПОЛИТИКА
Дарт переговорил с драконами и опустился к кораблю, который одиноко валялся в песочной жиже. Он пребывал в состоянии крайней растерянности и не знал, как и с чего начать разговор с Королевой Амеи. Разведка всегда только анализирует и редко действует открыто. Собирает крупинки информации и по ним составляет целостную картину. Но тут, тут на Драге, все было кристально ясно.
Он задумчиво прогуливался вдоль корабля. Потом, видимо приняв решение, открыл входной люк, вошел внутрь и направился к рубке. Экран уже светился голограммой Амеи. Видимо Ее Величество была в нетерпении и очень хотела узнать, что происходит. Дарт высветил рубку и включил нуль-связь. Напротив него на экране сидела в кресле красивая женщина с темными волосами и остроконечными ушками, выглядывающими из-под волос. Ее лицо и фигуру даже любой землянин назвал бы великолепными. Глаза, не мигая, смотрели на Дарта, а губы презрительно скривились:
— Ну, Дарт, я жду, — сказала она тоном правительницы, привыкшей повелевать.
— Хмм, — прокашлялся Дарт и начал рассказ. Он описывал произошедшие события холодно и без эмоций. Рассказал о потопе, об атаках шаинов и Роя, о местном вооруженном сопротивлении. В общем, кратко и точно доложил обстановку, умолчав, однако, о рейдере пиратов и оставшейся в живых Матке Роя. Враги Амеи могли пригодиться ему лично.
— Так что, Ваше Величество, местная самооборона справилась с поставленной задачей и разбила Рой и шаинов. Но не думаю, что желательно вмешательство вооруженных сил Амеи, так как сместилась ось планеты и предстоит время катаклизмов. — Пока стабилизируется ось и восстановят Дворец, пройдет много лет и он выиграет для Драга время. Увидев сородичей, Дарт вдруг проникся чувством ностальгии к Драгу и решил вывести планету из-под колонизации Амеи. — Минерал времени тоже неустойчив и находится в свободном состоянии на больших глубинах. Сегодня он практически бесполезен для использования в Т-приводах, Королева. Я слышал, что все силы Амеи у Харктрана воюют с Альянсом и Флотом Корпорации? — спросил он не просто так, а пытаясь понять расклад сил в Галактике.
— Да, — холодно бросила Королева. — Отныне Флот Корпорации относится к изменникам. Он перешел на сторону Альянса и поддерживает восставшие планеты. Это уже не пираты, это заговорщики, Дарт, которых каждый настоящий амеец имеет право казнить на месте. Вы поняли? Драг оставляем в покое, займитесь артефактами на Земле, — и отключилась.
Дарт выдохнул облегченно и подумал, как хорошо, что расклад сил изменился. Рой еще не скоро оклемается, Амея обескровлена войной с мятежниками, и те же мятежники — Альянс и Корпорации — надолго выбыли из игры. Уффф. У Драга будет время отдохнуть, а не служить сырьевым придатком ни Амее, ни Корпорациям, ни Альянсу.
Когда дерутся три медведя, волкам лучше держаться подальше от места битвы. Дарт выстрелил в небо робота-летягу и выбрался из корабля. Развернув серые крепкие крылья, резидент Галакто взмыл в воздух и через час нежился в восходящих от менитовых лесов потоках. Пока он думал о политике, Солье добрался до корабля Роя. Ямимото сел у дерева и впал в транс. Он читал мыслепоток существ, находящихся на планете, и это захватывало его. Особенно удивляло его существо айлонг из расы энергосуществ. Таких зверей он до этого нигде не встречал.
ГЛАВА 14
ДНЕВНИК СОЛЬЕ
Солье шел и шел. Падал, вставал и снова шел через рощу, временами расчищая себе дорогу мечом. Чувство опасности подгоняло бывалого воина. Он шел, несмотря на то, что сейчас был очень слаб и несколько дезориентирован в пространстве от большого количества болеутоляющего в крови. Становилось темнее, длинный драгский день подходил к концу и на небо уже выныривали луны.
Рабочие неторопливо минировали патрульник, окутывая корабль нитями нитробомб. Красноватые нити оплетали остатки звездолета по кругу. Матка лежала на гравиплатформе и иногда подгоняла рабочих, так как хотела успеть до ночи. Она чувствовала приближение чужеземца и боялась не успеть уничтожить корабль. У Роя было не принято отдавать оборудование в чужие руки, даже устаревшее. Она постоянно связывалась мысленно с Советом Роя, но Совет не отвечал, только разрозненные мыслеобразы иногда долетали до ее сознания и вызывали чувство горечи и боли. Видимо часть Совета, командующая оккупационными силами, погибла. В плен ей попадать было нельзя. За голову Матки-королевы Роя Амея давала до трех миллионов кредитов. Так как именно ментосканирование членов Совета могло дать координаты рассеянных по Галактике боевых скоплений Роя и технических астероидов, с военными заводами цивилизации инсектов.
Солье вывалился из леса на обожженное место и увидел патрульник. Он даже застыл от изумления. Мало кто из людей или амейцев видел корабль Роя вблизи. Шар был срезан на треть, так что было видно его внутреннее содержимое. Солдаты-смертники, камикадзе, так и сидели в прозрачных лодках «воздух-земля» с обгоревшими конечностями. Двигатель висел на дуге сзади шара Роя. Он был выведен за пределы корабля и явно был из устаревших, атомно-фотонных вариантов техники Роя. Полусфера рубки с синими и зелеными разводами на стекле открывала взгляду большую платформу со всевозможным оборудованием. Там обычно и сидели Матки-королевы, командующие патрульником. Личный состав боевого патрульника Роя состоял из охранников, рабочих, техников и одного сенатора Совета, по совместительству командира. Вот такой командир или, вернее, командирша, лишившаяся четырех конечностей, и лежала рядом с патрульником.
Солье, не раздумывая, послал заряд нейтрализатора в сторону инсектов, затем выстрелил, разрезав дугу и посылая ударную волну в двигатель, который тут же отлетел на двести метров от корабля. Нейтрализатор не действовал на инсектов. Матка кинула последний взгляд на пирата и грустно откатилась с платформы, высвобождая зажатый пульт заминированного участка. Взрывом патрульник вместе с Маткой и последними рабочими Роя разнесло на маленькие кусочки. Солье спас бронекостюм. Сломав пару деревьев, он пролетел обратно на километр сквозь лес и повис на дереве, зацепившись лямками от вооружения, которого больше не было.
Ямимото прочел на ментальном уровне события почти сразу, отметив про себя сообразительность Солье, успевшего срезать движок. Встал и размялся, наступала его очередь потягаться с Солье. «Крепкий орешек» оказался пират. Ямимото достал мечи и принялся ждать. Пусть враг отдохнет, он не убийца беззащитных и раненых.
ГЛАВА 15
ДНЕВНИК СОЛЬЕ
Советник Грент ошибался и насчет военного превосходства Роя и насчет комнаты времени на астероиде шаинов. Вернее, не ошибался, а скорее, просто не владел всей полнотой информации. Данные в голове Матки инсектов, до ее гибели, считал Ямимото и сделал выводы, что устрашение Амеи было обыкновенным блефом Роя, блефом было и то, что айлонги — их союзники. Айлонги искали энергетические миры, и не более того. Рой и шаины хотели с помощью Дворца времени вернуть былое могущество, но Дворец времени — это только стены, не более. Все капсулы времени давно находились у Галакто — службы разведки новых миров и поддерживания порядка в старых. То есть все это было не актуально и не представляло для Корпорации финансового интереса. Где-то на планете находился еще один агент Корпорации и агент Амеи. Но пока Ямимото не мог считать их мозговые импульсы, хотя пробовал неоднократно.
Рой — пшик, погибшая империя прошлого, остатки которой два последних столетия гоняются за собственными артефактами. Даже их Совет без Дворца времени дезорганизован.
Шаины — сила, но сила выжидающая, выжидающая просто потому, что соперничать с корпорациями или Амеей они не будут. Да и попасть в наковальню между Альянсом и Амеей — не большое удовольствие для вооруженных сил шаинов, у которых на постоянном вооружении в основном космоэскадрилии. Нет тяжелых планетных бомбардировщиков, боевых астероидов, космических заводов, да много чего нет, например, нет флота и служб обеспечения, их расе не свойственно агрессивное поведение.
Пока медведи дерутся, волкам есть чем поживиться. Драг полон ископаемых и на нем находится Дворец времени, но до Дворца надо как-то добраться. Ямимото не сомневался в своих силах, но решил подождать, пока все сделает Солье. Пленники Ямимото были не нужны. Сориентировавшись в ситуации, он собирался перебраться поближе к Дворцу. Его бы устроила и документация, как производить капсулы времени, она была гораздо важнее капсулы инсектов. Еще он часто чувствовал частицы временного поля землянина, при этом ментосканирование ничего ему не давало, и он даже испытывал непонятный страх, не за свою жизнь, нет, а скорее страх неизвестности перед непонятым или недостижимым.
Cолье очнулся через пять часов и, выбросив не нужный больше бронекостюм, двинулся обратно к поляне, где произошел взрыв. Теперь медпомощи ждать было неоткуда и стоило рассчитывать только на собственные силы. Слава Богу, уцелела гравитележка, а иначе как тащить движок Роя к космоботу?
Солье вышел на поляну и осмотрел то, что осталось от патрульника, рабочих и Матки. Ничего похожего на аптечку и вооружение не нашел. Тогда он двинулся к отлетевшему двигателю и стал рыть возле него землю. Вложив в яму гравитележку, Солье, кряхтя от напряжения, смог чуть-чуть перекатить движок, двухметровый в диаметре, и тут же рухнул на землю. Гравитележка, почувствовав вес, взлетела на двадцать сантиметров от поверхности. Солье требовался отдых, так как далее тащить движок ему предстояло самому. Тележка держит, но не катит груз, а груз немалый.
Он лежал и думал, что технически еще никто не ставил движки Роя на космолеты Амеи, хотя.... мммм... на корабле где-то валялся лазерный резак и приварить он его сможет. Это было все равно, что поставить на «копейку» двигатель от Порше, — были такие чадящие чудовища в прошлом его планеты. Все равно авантюра, а что делать? Надо было как-то убираться с этой планеты до подхода амейцев. Он еще не знал о том, что ни амейцев, ни Альянса в ближайшем будущем нигде рядом не будет.
Сейчас он лежал и удовлетворенно смотрел на красноватое солнце. Ему чудилось, что по небу летают драконы и прозрачные существа, похожие на истребители. Он сплюнул, — «привидится же такое!» — и, закрыв глаза, удовлетворенно и, наконец-то, спокойно заснул. Предстоящей схватки, которую он чувствовал, он уже не боялся. Твердая решимость отобразилась на его лице и во сне.
Засыпая, он думал, зачем он оставил пленников в живых? Ну, зачем? Ему не давали приказа захватить людей. От него требовалось получить диадему и передать ее старшему офицеру в крепости-астероиде на Илголе. Интуитивно сработало звериное чутье. Пленники могли пригодиться. Но решающая схватка с одним из них была впереди. Ничего, космопехота не сдается! Да и что ему, обыкновенному солдату, уставшему убивать и решившему заработать золота в Альянсе, до всего этого? Что ему политика и тактика, генералы и королевы? Отдав десять лет своей жизни амейским войнам, Солье хотел осесть на тихой планете и купить компферму, автоматизированный рай для отставника, только до этого еще надо было пройти кровь и грязь, а он не хотел. И впервые пощадил пленных. Зачем? Только этот вопрос и мучил его во сне, в беспокойном сне боевого ветерана Галактики. Гарантия, наверное, для Амеи (если попадет в руки королевских палачей). И еще ему снились погибшие товарищи.
* * *
Солдат уже не хочет помнить,
солдат уже не хочет знать,
зачем дождливый ветроомут
несет продрогшая весна.
Зачем к нему приходит лето
под блики молнии и град
и говорит ему: «Привет!
Ты слышишь крики птиц, солдат?»
Звезда погасла на вершине
кровавой, вековой горы,
увидев отголоски шивы
в истоках огненных коррид.
На остывающие камни,
вулканы красных берегов
несут понтоны рогоглавых,
безумных совести быков.
Звезда погасла и не греет,
уснувший идол, божество —
и гаснут звездные аллеи
проспектов города Его.
И оторвавшая погоны,
убив начальников, орда
бежит от храмовой погони,
бежит от гнева в никуда —
в потоки времени атлантов,
кидая души черным дырам.
орда осиново-галантна,
когда распяты командиры.
Все дезертиры поколений,
не веря, спросят у войны:
Зачем он был? Зачем колени
на плахе мира преклонил?
Зачем по-птичьи шепчет лето
и плачет облакам весна?
Солдат давно не видит небо,
и он уже не хочет знать...
Эпос Драга
ГЛАВА 16
ДНЕВНИК СОЛЬЕ
Айлонг подлетел к острову и приземлился возле разрезанного космобота. Витиеватый нос и золотистая голограмма указывали на принадлежность корабля.
— Альянс, — сказала Нэт и задумалась. Она слишком долго была оторвана от столичных новостей и в данный момент была в растерянности. Что предпринять?
Ник походил вокруг корабля и заглянул в разрез. Он увидел три капсулы замораживания существ — саркофаги для длительных перелетов без Т-привода. Такие использовала космопехота Амеи. Не все могли легко заплатить за путешествия через точки пространства по Т-приводу. Энергии потреблялось немеряно. Поэтому для солдат космопехоты часто использовалось устаревшее оборудование. Пушечное мясо и есть пушечное мясо. Один из саркофагов был открыт, причем как-то странно открыт, без всякого вмешательства извне, из него валил холодный пар, капсула до сих пор работала.
Айлонг материализовался в форму коня с крыльями и делал вид, что жует траву. Видимо, Нэт посылала ему эти мыслеобразы. Ник улыбнулся:
— А не пора ли нам связаться с драгами? А то еще раз нападут, приняв за противника?
— Хмм... вполне можно. Главой правительства является Мадра или Магда — я не специалист в языках драконов. Помнишь, при наводнении в воздухе висела огромная малиновая дракониха и пела на странном языке, словно музыку Вселенной.
— Помню. Давай попробуем вызвать хоть кого-нибудь с передатчика корабля? — Ник залез в рубку и, настроив комп на нужные частоты, послал вызов — просто тонкий, жужжащий сигнал в поля планеты.
— Привет, — высветился экран, затем появилось изображение — в воздухе, в потоках восходящих ветров, полулежал в малиново-синих облачках серый дракон и говорил в наручный комп.
— Привет Ник, я Дарт.
— Откуда вы меня знаете?
— Я один из техников службы времени.
— А, помню, Наместник предупреждал.
— Сообщите ваши координаты.
Ник передал данные компа космобота:
— Готово.
Дракон встрепенулся, и, расправив крылья, полетел к красноватым точкам вдали. Это было звено драконов, защитников Драга.
— Я переговорю с драгами, и мы прилетим за вами. Надо срочно эвакуироваться в сектор Дворца времени. Нет времени объяснять, в чем дело. Мы скоро прилетим.
Ник подошел к другим саркофагам и посмотрел через стекло на пленников. В одном лежала красивая шаинская девушка из клана правителей. Тонкая змейка татуировки на щеке говорила о принадлежности ее к высшей касте Шаина. Внешность шаинов всегда удивляла Ника. Представьте себе полуведьму-получеловека. С серебристыми волосами и иссиня-синими глазами. Не поймешь, молодая она или старая. Тело тонкое, острые когти, но, тем не менее, все признаки гуманоида, органы, как у человека. Лицо теряется в пространстве, распадается, и не можешь уловить черты. Красота смерти, а не жизни, как у земных девушек, именно смерти, поражает оттенком обреченности.
Во второй капсуле лежал обычный земной парень с правильными чертами лица, небольшой бородкой, в деловом костюме. Ник еще раз осмотрел оба саркофага и почувствовал зов. Обостренное чувство изменения временных полей что-то шептало ему, шептало назойливым голосом опасности, и Ник почти непроизвольно начал превращаться в кандра — боевое чудовище мирлунгов. А потом он почувствовал направление опасности и бросился в лес, крикнув:
— Нэт, дождитесь драгов! Там, в лесу, всплески зова! Скоро вернусь!
Нэт все-таки подозвала айлонга и начала передавать ему образы. Скоро возле нее уже стоял небольшой истребитель. Она решила не дожидаться драгов и тоже полетела в сторону леса, осматриваясь по сторонам.
Стоял утренний туман, патрульник Роя больше не существовал, и ничего не выдавало присутствия в лесу агента и Солье, которые начинали сближаться. Солье выспался и, отдохнувший, двинулся с двигателем в сторону космобота, насвистывая под нос боевой марш Амеи.
Ямимото тоже насвистывал, ожидая Солье.
ГЛАВА 17
В субботу вечером один из патрульников Альянса, направляющихся в сторону боевых действий с Амейским военным флотом, засек сигнал передатчика Солье. Так как у капитана Инвара было пару дней в запасе до точки встречи с основными силами, он решил подобрать агента службы внешней разведки Альянса. Тем более, новости от агента могли быть самыми свежими, и опытный космический бродяга понимал, что они могут ему пригодиться.
В воскресенье утром по корабельному времени Инвар сидел в каюте и просматривал данные съемок при подходе к системе. Он удивленно присвистнул, когда до него дошло, какое количество техники было перемолото в труху возле экзопланеты. Там были и патрульники Роя, и истребители шаинов, и энергетические остатки полей айлонгов, не говоря уже о космоботах и Корпорации, и Амеи. Целая локальная война. Но кто враг? Инвар не имел никаких данных о ситуации вокруг Драга и о вторжении. Капитан думал о том, что неплохо бы присоединить планету к владениям Альянса. Система красной звезды находилась совсем недалеко от Необитаемых Миров, где и шатался многочисленный пиратский флот. После распада Трианской Империи, проигравшей войну Амейской, остатки боевого флота Триана ушли в неизведанную часть космоса — Необитаемые Миры — и сделали ее обитаемой. Так медленно, но верно рождался Альянс флибустьеров и бродяг космоса, которые делали вылазки за кораблями Амеи, Корпораций, Объединенных Миров, сбившихся с основных торговых путей между империями. В общем, зарождалась новая империя. Корпорация, потерпев на мятежных планетах поражение от флота Амеи, перешла в союзники Альянса. И теперь эти два мощных и молодых образования волков — охотников за природными ресурсами бежали в одной упряжке. За долгие годы военных конфликтов они приобрели бесценный боевой опыт и навыки взаимодействия.
Инвар хотел получить бесплатную добычу. Раз драка уже произошла, значит, либо основных сил практически не существует, либо уничтожены вовсе. Анализ ядра планеты показал наличие минералов, обладающих удивительными свойствами. Вокруг планеты, в десяти километрах от атмосферной пленки, светились остатки какого-то странного поля. Его не идентифицировали корабельные анализаторы. Инвар решил рискнуть и отдал приказ о приземлении на огромное гранитное плато — единственный каменный материк в песчаном океане планеты. Где искать Солье, было непонятно. Но, может быть, связь с бронекостюмом сработает после посадки? И они сели.
Патрульник Альянса высился черной горой на открытом участке плато, вдали темнел железный лес. Команда выстроилась возле корабля, и Инвар рассматривал свое разношерстое войско. Среди них были и амейцы, и люди, встречались даже шаины. В боевом снаряжении сто человек, рота космического спецназа, соответствовала армии прошлого. Каждый бронекостюм обладал каким-нибудь уникальным вооружением. Отщепенцы и бандиты, уголовники и искатели приключений — именно им предстояло составить костяк зарождающейся империи. «Потом отстрелим все лишнее», — подумал Инвар и, воткнув в землю древко флага с черными костями, начал речь:
— Солдаты! Хватит нам, как крысам, прятаться в неизведанных землях. Мы слишком долго болтались в космических просторах. Я предлагаю вам после завершения войны с Амеей организовать здесь наше представительство — представительство пятого батальона смерти, и построить столицу новой империи — Империи Альянс.
Солдаты одобрительно зашумели и начали палить в воздух.
Временные поля успокоились. Ось планеты сместилась, и длинные трещины постепенно начали прорезать гранитный материк и острова. В расщелины устремлялся песок, плавясь и превращаясь в море раскаленной амальгамы. Тугой и страшный треск сопровождал разлом материка. Трещина прошла по железному лесу и медленно двигалась в сторону патрульника Альянса. Звук разлома коры был последним, что увидел и услышал экипаж патрульника в своей жизни. Пятый батальон смерти вместе с кораблем провалился в преисподнюю трещины и в мгновение ока исчез из времени и пространства Драга.
Две последние зоны на планете еще оставались стабильными, так как именно там находился Дворец времени и его силовое поле не давало им распасться.
Завр ошибался. Происходящее не было простым временным смещением магнитных полей. Это было апокалипсисом для планеты.
ГЛАВА 18
Он продирался сквозь лес, борясь со сном и бешеной усталостью, которая давила его даже в бессознательном состоянии. Начали сказываться раны.
Солье сел и замутненным взглядом осмотрел окрестности. Двигатель, тележка, лес, патрульник Роя, вернее его остатки, рядом валялся бесполезный бронекостюм. Запиликал комп. Позывные передатчика передавали свои — корабль Альянса. У Солье затеплилась надежда, надежда на помощь. Но сигнал неожиданно оборвался. Он проглотил две последние таблетки, стимулирующие организм, и стал собираться. Крепко обмотав себя нейролеской, Солье прикрепил ее к тележке и потащил движок. Несмотря на то, что на гравитележке движок не имел особенного веса, уставшему Солье тащить его было тяжело, и каждый метр давался с невообразимым трудом.
За половину дня десантник преодолел около двух километров в направлении космобота и остановился передохнуть. В этот момент обострилось гнетущее его чувство опасности. Из-за дерева вышел японец с секирой охранников Роя. Солье стал осторожно снимать с себя леску и произнес:
— Привет, жертва космической техники. Ждешь?
— Жду, жду... — кивнул японец.
— Мы уже союзники, Корпорация и Альянс союзники... — сказал Солье и посмотрел противнику в глаза. Там он увидел свою смерть. И еще он понял, что этот человек — мнемоник, неестественный цвет зрачков выдавал ученика школы Триады, самых опасных убийц во Вселенной.
— Ты все равно амеец. Когда-то Корпорации были союзниками Амеи. Это не имеет значения, — сухо улыбнулся японец и поклонился.
Солье выпутался из нейролески и осторожно вытянул мечи.
— Давай только без твоих штучек-дрючек. Умирать, так умирать, но не хочется, как навозной мухе.
Ямимото с уважением кивнул, и, превратив секиру охранников Роя в крутящийся стальной круг, двинулся к Солье. Солье, встряхнув головой, пошел на встречу. Профи против профи. Атомарные мечи и секиры не издают звуков. Профессионалы тоже обычно молчат. Молчат тогда, когда уже никому и ничего не надо объяснять или доказывать, тогда, когда почти все ясно. А ясно было то, что живым Солье уйти не удастся. Ямимото в момент перерубил один из мечей, и они играли в игру смерти. Увертывались и нападали, выискивая друг у друга слабые места, стараясь хотя бы вскользь задеть противника. Бой, бой на смерть. Сила Солье против ловкости Ямимото. Сила медведя против гибкости пантеры. Бой.
Солье удалось задеть руку противника, и тот заосторожничал. В этот момент из деревьев на площадку вылетело невообразимое чудовище — в броне, с кинжалами-лезвиями вместо когтей, размером в два раза превосходящим человеческий — и замерло напротив повернувшихся к нему противников.
Ник не успевал, он не успевал сконцентрироваться и сделать одновременно два временных кокона, сейчас ему нужны были оба противника. Один мог помочь с кораблем, а второй — объяснить присутствие Корпорации и агента Триады на планете. Он ускорился на долю секунды и заключил во временной кокон Солье, так как тот показался ему более сильным противником. Но это была ошибка. Солье замер во временном поле, как муха в янтаре. Ник послал второй импульс в сторону Ямимото и не успел, вернее, успел, но он не знал, что мнемоники умеют так же ускоряться, только темп чуть медленнее. Если увидеть все произошедшее в замедленной съемке, то выглядело бы это так, как будто от бронированного зверя к Ямимото полетело поле, круглое поле с энергетическими краями, как сеть, которую набрасывают на хищника, чтобы его поймать. Мнемоник успел кинуть атомарную секиру, и она, проткнув поле, летела в сторону Ника. Секира пробила броню и вошла прямо в сердце. Ник осел, не успев вздохнуть. Поле долетело и заключило мнемоника в себя, он тоже застыл, как и Солье, в таком же временном коконе.
Айлонг с Нэт спустились к месту схватки. Там были два временных кокона и Ник. Ник сидел, пришпиленный к дереву, и постепенно обретал человеческие очертания. Как будто зверь размывался в пространстве и вместо него проступал человек. Нэт подошла и села рядом. Она не плакала, она сидела и смотрела на небо, на малиновую звезду, на черные облака. Она не плакала. Айлонг принял форму коня и удивленно топтался возле временных коконов.
* * *
Я умер сразу, в прошлом веке,
когда мы ротой шли в атаку,
в глазах застыли сини реки,
и только капли на рубаху
ложились с гильзами и сохли,
и сохли рек небесных капли.
Я умер сразу, выжить мог ли?
— «Не мог», — ответили мне сабли.
Ты был не белый и не красный,
не синий, даже не зеленый,
все было сразу точно ясно.
Да ты, к тому же, не влюбленный.
Наивных, молодых, красивых —
всех генералы обманули.
Я мог бы выжить? — вновь спросил я.
— «Не мог», — ответили мне пули.
Ты просто тот, кому от века
проложен путь с земли на небо,
что даже старый, мудрый лекарь
не подошел. Кусая стебель,
он просто посмотрел на реки,
на облака, глотая капли,
вздохнул... ведь повесть человека
так часто пули или сабли.
И, рассмотрев звезду на небе,
долил немножечко воды
на кружку спирта. Тонкий стебель
был тоже юным, молодым,
когда его сорвали в поле
из-под копыт идущих лав.
Он умер сразу. Выжить мог ли?
— «Не мог», — ответил голос трав.
Эпос Драга
ГЛАВА 19
1991-Й ГОД
Город-спрут еще спит. Вытянутые щупальца дорог светятся в густой и вязкой темноте. Темнота обволакивает и порождает тишину, безмолвие ночного города. В это время дневная суета мертва. Лишь на лунном троне сидит королева-луна в накидке ночи. Одинокие машины тоже редки. Изредка пронесется рычащий монстр цивилизации, и спящие бездомные собаки вздрогнут и поднимут головы, провожая железное чудовище взглядом. В это время и наступает абсолютный ноль городской жизни. Или отметка, точка перехода в следующий день. Вечером шкала суеты уменьшается и подходит к этой точке, точке безмолвия и памяти прошлого. В это время в городе не спят только ночные дискотеки и ночные бабочки.
Еще спят поезда в метро и машинисты. Подземные артерии бетонно-железного спрута вытягивают отдыхающие рельсы. Кряхтит гранит станций, ест пыль, вбирает ее и снова кряхтит, вспоминая дни своей молодости: шахту, архитекторов, рабочих, зеков. Он помнит почти весь двадцатый век с момента осознания себя существом в той шахте. В начале века туда сбросили людей с поверхности, и он ожил. Ощутил себя существом. Может быть, заблудшие души нашли в нем свое пристанище, или что-то от человеческих существ просочилось в его естество, неважно. Но он уже помнил: как они умирали, проклиная коммунистов. Потом в шахту бросали и коммунистов. Спираль истории перевивалась и давала ему пищу для размышлений. Но потом он опять попал под землю.
Плиту отделили и увезли на завод. На заводе плита превратилась в красивую колонну. Гранит помнил поименно рабочих, которые вытачивали имперские завитки с серпом и молотом. Он помнил все, но почему-то вспоминал события ночью. Именно в безмолвии имперского подземелья века.
Только в атомных бункерах шуршали и сновали крысы и мыши между припасов, консервов, роб.
Вторым ярким событием в его памяти была война. Тогда ему не давали спать и днем, и ночью. Поверхность трясло. И люди, те, что прятались на станции, прикрывали детям головы и с ужасом смотрели на арочный потолок, который трескался и плыл. Потом он тоже стал понимать значение фразы «воздушный налет». Он больше не хотел войны. Слишком много разрушений и боли. В него вливались новые души и застывали, и их тоже было слишком много. Застывали, как мухи в янтаре камня и времени. Время шло и шло дальше, и однажды ночью в его царстве тишины появились машины. Моющие машины. Они тоже не давали ему спать, и он начал кряхтеть, кряхтеть, как старик, и пугать людей, командующих машинами. Он даже выпускал погулять души. Безобидные призраки летали между колоннами и рельсами, но люди все равно заводили свои машины и терли кафель.
Все менялось и проходило, но навсегда оставалась ночь. Блестящий, вымытый кафель. Отблески металла рельсов. Жизнь преобразовывалась и текла по реке времени, лишь он, лишь он смотрел на происходящее спокойно, с чувством небольшого сожаления. А сожалел он о гербе, который срубили с его поверхности и на его место повесили табличку с названием. А что название? Название как название. Оно его не волновало. А вот герб был красивый. То, что именно этот герб влиял на события его странной жизни, он не понимал.
Его волновало одно-единственное. Почему колонны рядом не отвечают? Молчат и спят, молчат и спят вечным сном каменного изваяния прошлого. Почему он один живет этой странной жизнью памятника времени? Почему? Почему люди губят и губят друг друга, не понимая, что они подобны мышам, снующим между консервов, и жизнь человеческого существа очень коротка?
Ответов не было, только странное чувство осознания собственного «я» терзало нематериальную сущность этого создания.
И каждую ночь снова наступал абсолютный ноль отсчета следующего дня.
Время застывало на отметке три часа тридцать восемь минут.
ГЛАВА 20
С изобретением келемита, сверхпрочного и одновременно гибкого материала, человечество постепенно начало исследовать не только планеты солнечной системы, но и собственную, родную планету. Естественно, бесчисленное количество тайн Земли в основном находилось в мировом океане, и люди начали строить новые глубоководные аппараты. Батискафы нового поколения «Нептун» были оснащены новейшими источниками энергии и сделаны из сверхпрочного келемита.
Экспедицию финансировал и проводил Институт Океанографии США, двое приглашенных ученых, русский и японец, участвовали в ней по программе обмена опытом. Русский имел бесценный опыт погружения в России на озере Байкал и навыки управления подводным кораблем, а японец хорошо разбирался во всевозможной робототехнике, которой был напичкан батискаф.
Погружение проходило нормально. На глубине в две тысячи метров они как будто зависли у подводной скалы, а затем двинулись вокруг морского гребня. Американцы искали одну из немецких подлодок, затонувших в годы второй мировой войны у атлантического побережья. Японец диагностировал оборудование нового завода. Батискаф плыл в зеленовато-синем пространстве, высвечивая скалу мощными прожекторами. Каменная часть внезапно оборвалась, и перед глазами изумленных ученых открылась площадка с бетонной дорогой. Зрелище было просто потрясающее. В подводном хребте словно сделали гигантским скальпелем вырез, а нижняя часть древнего плато была снята точно и очень ровно. Словно гору резали гигантские врачи. Немецкая субмарина лежала на оставшемся куске плато, возле необычной старинной, бетонной дороги. Бетон на удивление хорошо сохранился и уходил в море, обрываясь на срезе горы.
Американец тут же принялся фотографировать и моделировать в компе данные. Японец готовил механические руки для взятия образцов грунта с дороги. Ник смотрел на высеченное в горе лицо. Все-таки инсекты были неплохие скульпторы. Нэт удалась на славу. Строители Роя смешали черты лица шаинки и землянки, и получилась космическая икона, меняющая черты в зависимости от того, под каким углом на нее смотреть. То казалось, что лицо улыбается, то в нем мерещилась холодная жестокость, то оно излучало нежность и доброту.
Американец и японец не смотрели на скульптуру, так как видели ее уже не один раз — на Марсе и на Луне, везде где ни находили дороги инсектов, в скалах было высечено похожее лицо, и все каменные портреты были чем-то похожи и не похожи одновременно. Ученые много лет спорили, зачем цивилизации Роя было нужно высекать получеловеческие скульптуры, но так и не пришли ни к каким выводам. Нэт улыбалась. Улыбалась.
* * *
Он существует всем назло:
законам, циникам, устоям.
Его хранилище — стекло
застывшей лавы, камни слоя
древнейших лунных городов
под гладким морем из дождей,
залитых каменной водой.
Набросок прошлого людей?
Базальтом океана бурь
темнеет черное стекло,
и в этом лавовом гробу,
в потоках времени, легко
плывет вселенское лицо
в звенящей лунной тишине,
и заливается песок
на аверс каменных монет.
Рисунок в сказочном гробу
под плитами застывших волн.
Там золотые города
везут на временной гондоле,
для астронавтов, для тебя,
несут нам — вечный лунный зов,
вселенской мистики набат и
образ — лунное лицо...
К сожалению множества скептиков,
красота не имеет пределов,
ускользает за плоскость эклиптики.
Отражает нам звезды в воде.
Скорость — время полета иллюзии —
существует законом пространства,
это космос и шарики в лузе.
Это черная пропасть и грани
двух миров — нереальность и сущее,
то, что есть и вполне осязаемо,
остальное — невидимо лучшим
астрономам с учеными званиями.
Это лед человеческой жизни,
заключенной в тандем из планет
перемешанный с пламенем приза:
так любовный рождается бред,
И в сознании мир растворяется,
космос ночью все тает и плавится,
оставляя иллюзию рая —
образ спящей, лунной красавицы.
Эпос Драга
Ник тоже улыбнулся.
ГЛАВА 21
Дарт подлетел к поляне и покружил над ней, разглядывая временные коконы. Дракон даже присвистнул от удивления.
Нэт сидела возле дерева и безучастно смотрела на небо.
Дарт приземлился и вперевалочку, осторожно ступая большими, чешуйчатыми лапами подошел к агенту Корпорации Нэт.
— Привет. Я — Дарт, техник второго разряда в службе времени. Лаон, — произнес он на галакто и высветил в воздухе голограмму службы. — Ваше присутствие здесь нежелательно, я передам вас драгам, и они отнесут вас в безопасное место.
Нэт привстала, но дракон махнул крылом.
— Сидите. За вашего друга — айлонга — не переживайте, я знаю их язык.
Дракон заковылял к айлонгу и начал с ним о чем-то беседовать. Было заметно, как айлонг считывает информацию. Он то светился, то менял форму, но оставался на месте, возле кокона, в котором был заключен Солье. Дракон подошел к кокону с Ямимото и опять присвистнул. Его удивлению не было предела, так как боевых мнемоников в Галактике было очень мало, и все знали, что каждый из них, даже не вооруженный, стоил маленькой армии. Дарт с удивлением потрогал временное поле, которое напоминало прочную пленку, прозрачную, но, тем не менее, хорошо различимую в свете малиновой луны.
Подлетел малиновый драг и запел песню спокойствия. Дарт ответил ему такой же трелью.
В разломе материковой плиты рождалась кипящая волна. Песчаный океан начинал бурлить и постепенно нагревался. Несчастные одогры погибали сразу от температуры океана, и только в северных районах планеты остатки подземных жителей и троллей эвакуировались к Дворцу времени, где поле стабилизировало катаклизмы. Туда же летели и остатки драконьих эскадрилий с хозяевами пространства. Цунами кипящего песка поднялось из расщелины на два километра и покатилось по остаткам плато в строну железных лесов и песчаных океанов. Горели зооливсы, падальщики тоже сгорали и под землей, и на земле, сгорали менитовые леса. Расплавленное железо повышало температуру песочного океана. Начинался великий ветер смерти, сносящий своим горячим дыханием все на своем пути.
Драги положили коконы с Солье и Ямимото себе на спины и улетели. Капсулы с замороженными шаинкой и Евгением тоже в срочном порядке эвакуировали к зоне Дворца. Дарт вколол Нэт успокоительное, и, положив ее себе на спину, тоже полетел в сторону Дворца времени. Планета перерождалась и смывала остатки войны.
Нэт проснулась от ощущения тяжести в дыхательных путях. Пахло гарью. Она приподнялась и увидела вдалеке огромную песчаную стену, двигающуюся за ними с Дартом и айлонгом. Айлонг летел рядом и постоянно что-то передавал, но сейчас она его не понимала.
Вскоре они увидели временную зону и миновали пространство грани стены Дворца времени. Казалось, что из горящего ада они попали в тихий и зеленый рай. После наводнения Дворец оказался на суше и сейчас напоминал средневековый замок на острове, посреди синего моря. Вода совершенно спокойно стояла по грань поля Дворца. Дарт приземлился на берегу и опустил Нэт. Она тут же села и все смотрела и смотрела на приближающееся к ним великое песчаное цунами. Волна горячего песка со всей силы ударилась о стену и замерла. Это было невообразимое зрелище и всего в двух-трех километрах от них. И тут, видимо, пик цунами кончился. Песок постепенно начал уходить, обнажая мутное малиново-синее небо с горящими точками зооливсов.
— Стабилизируется, — сказал Дарт, — но еще не скоро.
Нервничающий айлонг вдруг сорвался с места и полетел к границе. Он кружился у поля и все чего-то пытался сказать, меняя форму, а затем нырнул сквозь грань поля времени.
— Неееет!!!!! — закричала девушка, но айлонг уже проскользнул через грань, и его светящаяся точка удалялась в сторону пожаров. Там плавились остатки железного леса.
Нэт не спрашивала у Дарта про Ника. Все было ясно и так.
* * *
Хранитель камня знает истину потери.
Он старше мира. Его память — древний космос.
Он шире моря и живет, читая тени.
Он прячет в гавани безумия вопросы.
Молчит веками, людям землю стелет.
Тень женщины плывет в трех ипостасях:
Ребенок, сон красавицы и мудрость —
Старуха в состоянии «у власти».
Вся грация рождений. Перламутр.
Ребро и чувство — первородным пластом.
Мужская тень с чешуйками драконов.
Весь гнев и боль закованы внутри.
Порою крест меняет свод законов,
и сердце непослушное горит
Охотника на дикого бизона.
Но капает вода, стирая камни.
Хранитель не меняется в потоках,
а тени прикасаются невольно,
теряют цвет и выделяют соки
той истины, что знает только он.
«Здесь покоится человек,
который всю жизнь бежал от собственной тени и потратил впустую всю свою жизнь, убегая от тени. Но этот человек не знал даже столько, сколько знает надгробный камень, потому что надгробный камень в тени, но не бежит и поэтому не создаёт тени»
Эпос Драга
ГЛАВА 22
Айлонг ликовал! Он так давно не пил столько энергии! Энергия была везде и всюду: в воздухе и на земле, под землей, в песке и граните. Он упивался энергией, плыл по воздуху, как по морю на родном Айлонге, и пел. Пел от восторга и счастья, и пил, и пил, становясь все больше и больше... Со стороны казалось, что маленькая шаровая молния увеличивается в размерах. И в этот момент он услышал голос:
— Дурак! Ты же умрешь.
Айлонг испуганно перевернулся набок и увидел вихрящееся существо.
— Ты кто?
— Я — ветер смерти. Разум планеты. Пока я не очищу пространство от мусора, я буду жить. Ты не наш и мне не нужен. Мне хватает корма. Ты знаешь, почему взорвался Дворец времени?
— Нет, — ответил айлонг, — я из пятого поколения хранителей.
— Совет айлонгов напился энергии Дворца, они превысили норму, и война с шаинами здесь не при чем. Первые проинсекты использовали айлонгов как пилотов для капсул времени, потому что живое существо не могло преодолеть временное течение и исчезало в пространстве комнат времени.
— Я не знал об этом.
— Ты еще молод и много не знаешь. Тебя оставили Нэт твои сородичи и Завр?
— Да.
— Ты назначен хранителем символа.
— Символа чего?
— Символа Дворца, дурак! А ты пьешь неограниченно энергию и скоро взорвешься. Посмотри на себя. Посмотри!
Ветер смерти подхватил айлонга и понесся что было мочи. Он с бешеной скоростью домчал его до границы и кинул сквозь стену. Светящийся шар вывалился у Дворца времени и застыл в воздухе светящимся кругом.
— Так почему? — крикнул он.
— Они перепили энергии и взорвались. Тогда чистить планету пришлось около года, как и сейчас. Запомни для Нэт — под Дворцом, внизу, завод инсектов. Там есть оборудование для строительства капсул.
Ветер смерти проносился по планете доплавляя леса, но постепенно и он начал выдыхаться. Уцелевшие остатки выживших хозяев пространств вливались в него и, преобразовывая его внутреннюю сущность, преобразовывали и переделывали нейронные связи. Песок начинал остывать и застывать. Куда ни кинь взгляд — всюду безжизненное расплавленное пространство. И только споры переплавленных лесов постепенно пробивались сквозь пепелище, проклевывались через стеклянную поверхность гор. Уставший ветер заметил железные шарики, подхватил и куда-то понес это чудо. Чудо возрождения. Ветер смерти умирал и возрождался, перерождался в ветер надежды. В нового хозяина пространства витка планеты по спирали истории. Времени не существовало, существовала только смерть, и она же была началом новой жизни.
Ветер приобретал силу и мощь и радовался временному затишью на планете. Жизнь возвращалась. Он носился по просторам стеклянной пустыни и разбрасывал шарики. И еще он придумал себе имя. Теперь его звали Ветер Надежды.
* * *
Обернись в пути, усталый путник,
там висит холодный диск луны,
Больше не поет животным лютня:
разорвались сразу две струны.
Звери очарованные лягут
в небо гороскопом звездных сфер.
Только степь и черные овраги,
словно землю выжег Люцифер.
Тонкий лед сомнений на дороге.
Символ, открывающий проход:
Звери серебром в чертогах Бога —
звездный, поднебесный хоровод.
Время не вернуть и не увидеть,
вместо красоты — сплошной пробел.
Бык не ждет пощады на корриде,
он бежит навстречу смерти. Стрел
накидает демон старой боли:
нарисует шрамы телу дождь.
Ты опять «телец» на главной роли,
жертвоприношения не ждешь?
Обернись в пути, усталый путник,
Лету дважды не переплывешь,
символы разлада — струны лютни:
миром чаще правит боль и ложь.
Позови опять свою удачу
и созвездий приоткроет дверь
тот, кто ни о чем уже не плачет,
опустивший голову Орфей.
Нить любви натянется внезапно,
и клубок покатится вперед.
Лабиринты в новые этапы.
Путь судьбы напишет верный ход.
Век любви настанет непременно,
пусть овраги позади и лед:
Там на картах вечности Вселенной,
есть и твой «безумный поворот»...
Эпос Драга
ГЛАВА 23
Ник моделировал. Строительство давно не требовало рабочих. Уровень развития робототехники принес цивилизации людей три жесточайших кризиса. Общество потребления перестало нуждаться в рабочих руках, систематизация процессов управления и компьютерного строительства привела к двум войнам, и, в конце концов, к мировому кризису, вылившемуся в массовую эмиграцию на другие планеты. Строительство нуль-порталов и космопортов шло полным ходом во всех странах Земли. Люди собирали последние крохи и ехали в другие миры заниматься освоением новых земель. Подобно английским колонистам в Америке, земляне сталкивались с новыми формами жизни, опасными и неопасными, разумными и, часто, вообще недоступными пониманию, но ехали и ехали, пока ходили транспортники. Появлялась новая форма человеческого пространства в Галактике — территория планет, соединенная нуль-порталами и космическими трассами. Ее называли Объединенные Миры.
Ник и моделировал зону отдыха нового космопорта Объединенных Миров. Вернее, он просто вводил данные, а комплекс почти тут же строил. В течение дня он закончил строительство релакс-зоны и, с чувством выполненного долга, вышел из строительной конторы на улицу. Солнце уже садилось.
Ник пошел пешком, ему не хотелось садиться в пыльный и душный транспорт. Город неузнаваемо изменился за последнее время. Благодаря торговле столица еще кое-как развивалась. Гидромашины и гравивозы мелькали по первым и вторым уровням надземных трасс. Синтокафе и ресторанчики ютились на всевозможных уровнях высоты над землей. Голографические рекламы висели прямо в воздухе и призывно кричали, куда надо ехать, что надо и чего не надо пить, да и вообще, как жить и от чего лечиться. Время не стояло на месте, оно бежало по своему руслу в будущее. Ник шел по подстриженной траве и смотрел вверх, человечество переместилось в воздух, но все его беды остались прежними. «Нет формулы счастья для людей, — думал Ник. — Всем всегда что-то нужно, и этого чего-то, того, что нужно, всегда кому-то не хватает. Мир несовершенен, а что делать?». Этот вопрос волновал людей с сотворения мира.
Ник шел к историческому музею. По дороге он все-таки зашел в синтокафе и выпил темного, бодрящего напитка, похожего на кофе. Жизнь текла своим чередом. Так же, как и век или два назад, наверное, так же будет и век спустя. Сероватое здание словно выплыло громадным кораблем из тумана. Колонны поддерживали портал с надписью «Исторический музей».
Ник поднялся по ступеням и вошел в просторное фойе. У входа сидела бабуля доисторических времен, хотя люди жили с помощью генной инженерии на порядок дольше, чем раньше, и выглядеть молодо не так уж и дорого стоило, она, почему-то, явно не делала никаких регенераций. То есть прожила уже лет двести и спокойно доживала отпущенное ей время. Милая такая старушенция, осколок прошлого. При современной охране исторических ценностей, ее присутствие и не требовалось. Да и что может сделать старушка при ограблении? Ну, засвистеть в свисток.
Ник улыбнулся и подошел.
— Мария Ивановна, — позвал он.
Спящий божий одуванчик встрепенулся. И совсем как-то по старорежимному, Бог его знает, из какого времени были эти слова, она сказала:
— Здравствуйте, голубчик. Слышала, вы теперь тоже заделались строителем и забросили науку?
— Времена такие, — сказал Ник. — Я принес Вам одну вещицу из прошлого Франции и хотел бы, чтобы Вы ее спрятали в запасниках. Посмотрите? — Ник раскрыл маленький портфель и достал диадему — тонкую и изящную, изготовленную из сплава, похожего на золото. По золотистому ободу были нарисованы и выгравированы драконы и чудовища, крупные насекомые и акулы, сцены неземных битв и надписи на неизвестном языке. Красивая вещь, одним словом, необычная.
Старушка не сильно вдохновилась и переспросила:
— В запасники? Николай Иванович?
Ник кивнул и тут же развернулся к выходу, пробормотав:
— Придет еще время.
— Может, чаю?
— Нет, спасибо, — отмахнулся Ник и вышел на улицу. Постояв у входа, он выдохнул и зашагал в сторону нуль-портала, выполняющего функции метро. Мария Ивановна достала пыльный каталог и сделала запись под номером 180.
* * *
Время течет назад, ты видишь часы, посмотри?
Стрелка дороги в ад, вдруг развернулась на три.
Стрелка дороги в рай тоже бежит назад,
от осени в август пора, летние голоса.
Горит циферблат, горит, от трения вспять, огнем
утренней зари и к ночи идет день за днем.
Скажешь и так и так, день поменяет ночь —
только обратный знак — не из окна, а в окно.
Время идет назад и молодеет старик,
женщина на глазах девушкой станет в три.
Дальше опять весна, детские игры, сон,
младенческие голоса и мамино лицо.
жив умирающий день, вечер вернулся и вот
звезды уже в воде, ночь и закат плывет.
Время наоборот, словно в обратную ось
крутит. Титаник всплывет, не посылая SOS.
Вод, тех что дважды, нет. Нет и беды, ну нет.
Нет и потраченных лет, никто не погиб на войне.
Ты и она не врозь и расставания нет —
встреча в январский мороз и галерея Мане.
Стрелки бегут на два, стрелки бегут назад,
ты закрываешь глаза — это ведь тоже ад.
Время вокруг стоит или идет вперед,
вечность — она для двоих,
если любовь не умрет.
Эпос Драга
ГЛАВА 24
Бригадир Льир был еще молод, даже очень молод. И он был не такой, как все, вернее, он стал таким после необычных событий при строительстве военного завода. Он стоял на вершине стеклянного склона и смотрел вниз. Страшновато. Все двадцать его рабочих стояли вокруг и подбадривали начальника: «Ну, давай! Смелее!»
Вся гора позади них была раскопана. В ней был вырыт большой котлован и прорублена часть горы для встречи Королевы. Военный завод был построен, а вернее был встроен в гору в назначенный срок. Все точно по технологии, тем более, планета сама являлась уникальным источником энергии.
Стеклянный шар с малиновым отсветом и редкими ветрами. На поверхности ощущение необычности этого мира только увеличивалось. Особенно искривлялись тени и бегали по гладкой поверхности планеты, создавая химер и чудовищ. Когда ее нашли имперские разведчики и просканировали энергетический уровень, в Империи начался новый виток военной лихорадки, потому что Империя умирала. Южная часть теряла планету за планетой под давлением молодой Империи шаинов и отступала в северные просторы Галактики. Все когда-то умирает, но найти неиссякаемый источник энергии было несомненной удачей для разведчиков.
Вскоре на планету прибыла группа из касты ученых и сделала проект завода. Его разместили в горе, подтащив военный астероид, сделали котлован и бараки для касты рабочих и начали строительство. Все шло своим чередом до пробного запуска. Когда механизм центрального блока двинулся с места, начиная накапливать энергию, от завода во все стороны пошли необычные малиновые лучи. Стены света были плотными, почти осязаемыми и обладали интересными для ученых свойствами.
Впрочем, Льир был далек от касты ученых и плохо понимал технологические особенности завода и способы применения энергии стеклянной планеты. Он, пересилив страх, шагнул всеми десятью лапами-руками на стекло и поехал, вернее, заскользил вниз по склону горы. Скорость возрастала, и у него начало темнеть в глазах. Он думал про ласковый взгляд Мири из касты врачей и разговоры в столовой возле бараков, а не об опасности такого катания, и летел, скользил вниз на широких лапах, как на лыжах. Через двести метров ему попался маленький стеклянный камень-шарик и Льир, зацепившись за него, потерял равновесие и полетел. Полетел, кувыркаясь и ударяясь о стеклянную поверхность, а затем совсем затих и дальше скользил к подножию стеклянного склона без сознания.
Он опять видел это существо-чудовище. Странное, умопомрачительное и одновременно красивое заволакивающей сознание красотой привидения. Бригада Льира налаживала пятый сектор военного завода, когда появились лучевые стены. Льир удивленно подошел к малиновой, прозрачной стене энергии, протянул к ней руку и задрожал от страха. В стене, прямо напротив него стояло маленькое чудовище, в два раза меньше Льира, и тоже тянуло к нему конечность, одну из двух конечностей, расположенных в верхней части тела существа. Это видение не покидало его ни днем, ни ночью. Он даже нарисовал пару эскизов чудовища, особенно лица, или как там у оно у них называлось, он ведь не знал. Образ не выветривался из памяти и стоял перед глазами, как живой.
В этом бреду он и проскользил до подножия горы, а когда очнулся внизу, принял решение, которое означало только одно — смерть.
Необыкновенные лучи изучали ученые, приехавшие вместе с какими-то странными светящимися существами, которых они называли айлонгами.
А Льир строил дальше, да и что еще делать бригадиру из касты рабочих? Они строили дорогу сквозь гору для торжественного въезда Королевы. Церемония была проста, и только некоторые из королев, входящих в Совет, использовали гравитележки, большинство же, в окружении свиты, по-барски садились возле военных заводов и принимали или торжественно запускали завод. Командный крейсер возмущал магнитное поле, многие рабочие потом заболевали, но царственные особы об этом не думали.
Дорогу они достроили быстро, из работ оставалась только скульптура или имперский знак у входа на территорию завода. Льир роздал рабочим по куску чертежей и принялся ждать, наблюдая, как рабочие срубают стекло и добираются до гранита, начиная высекать в нем знакомые черты. Его охватил ужас, когда он увидел высеченный в скале образ чудовища из малинового поля.
Работу закончили быстро, и собравшиеся у входа рабочие, врачи и обслуживающий персонал удивленно рассматривали скульптуру. Льир понял, что Мири стала бояться его, и уже не улыбалась ему приветливо в столовой. Все молчали. А его ждала смерть за нарушение имперских законов.
Королева и ее свита прибыли накануне вечером, ее патрульник приземлился с обратной стороны горы. Утром процессия направилась к воротам завода.
У входа Королева остановилась и уставилась на высеченное в горе лицо чудовища. Весь персонал, встречающий важную комиссию, стоял поодаль. Королева о чем-то говорила с верховным из касты художников. Представители правителей каст всегда входили в состав свиты. Даже со стороны было заметно, как накаляется разговор, они начали ожесточенно спорить, оживленно размахивая многочисленными конечностями. Только верховный художник мог спорить с королевой. Ночью за Льиром пришли двое солдат-охранников и повели его к шатру королевы...
Процессия вошла в ворота завода и персонал разошелся...
Южная часть Империи инсектов начала переживать расцвет и возрождение. С помощью неизвестной энергии малиновой планеты Рой смог создать капсулы времени, подобие портативных машин времени, и, отправляя в прошлое айлонгов, незначительно, но все-таки менять настоящее Роя и укреплять свою Империю.
Льир умер через сто лет, и саркофаг с его телом замуровали в гору под скульптурой. Королева оставила его в живых.
Королева прожила сто пятьдесят лет и почему-то разрешала копировать символ возрождения Империи еще на других заводах, несмотря на недовольство других королев Совета.
Правда, необычных рабочих больше не рождалось в северной части Империи, а южную часть полностью поглотила Империя шаинов, хотя инсекты и считали их варварами с развитым технологическим строем.
Каста художников не одобряла скульптуры, но военные есть военные, и вскоре все перестали обращать внимание на образ, высеченный в стене завода, никому не было до него дела. Да и сама скульптура от времени потеряла очертания, и вскоре о ее происхождении в Империи забыли, вернее, забыли о связанной с ним легенде.
Строительство Дворца времени над заводом шло полным ходом еще три столетия.
* * *
Два мудреца заспорили неистово,
гуляя вдоль прекраснейшего сада.
Один кричал: «Искусство — это истина,
ему учиться по канонам надо».
Мазки и ритмы слова или красок,
накладывать на холст вселенской глади,
рисуя откровенья стертых масок
влиянием небесных перекладин.
Учить юнцов видению и линиям,
художников — законам красоты.
Второй вздохнул и молвил: «Небо синее...
Его глазами сможешь видеть ты?»
Эпос Драга
ЭПИЛОГ
Нэт сидела у воды и смотрела на временное поле. Сквозь него была видна стеклянная поверхность планеты. Поле искрилось и переливалось в малиновом закате и преломляло небо Драга. Она уже вторую неделю жила в домике смотрителей возле Дворца времени. Коконы с Солье и Ямимото лежали в сарае, что с ними делать — она не знала. Евгений с шаинкой ушли гулять вокруг стены Дворца, и она одна сидела возле моря и смотрела на закат. В правой части неба, возле малинового поля резвилась пара молодых драгов, один приветливо помахал Нэт крылом, и она ему помахала рукой в ответ.
Сегодня должен был вернуться Дарт, улетевший по каким-то неотложным делам.
Вчера она заметила вдали плавающего Завра, но он почему-то к ней не подплыл, а поплескавшись, как кит, на поверхности, опять ушел в глубину.
Вернулся айлонг и стал какой-то серый и притихший. Он теперь постоянно крутился возле бывшего питомника айлонгов и тоже не часто прилетал к Нэт.
— Ждешь? — раздался голос позади нее, и она испуганно повернулась.
— Уфф, напугал...
Дарт подошел, переваливаясь на коротких лапах, и присел рядом, сложив крылья плащом.
— Ну? Не тяни, — Нэт посмотрела ему в желтоватые глаза и продолжила: — Что с Ником? Я знаю, что ход времени изменить невозможно, но вы же Служба времени! У вас есть свои способы и знания. Его присутствие на Драге ничего бы не меняло в истории Галактики, — она почти кричала.
— Да не имеем мы права воскрешения существ, — ответил Дарт. — Нооо... Я поговорил с Наместником, он сказал странную фразу: «Пусть дождь продолжается», и разрешил операцию по отправлению Ника в прошлое для обучения на техника Службы времени. Я вернулся на секунду раньше смерти и забрал тело Ника.
Нэт выдохнула.
Дракон прищурился и сказал, оскалив белые клыки:
— Но не все так просто. Не все. В прошлом времени, в четырнадцатом веке, у нас от чумы умер техник. Его сын очень похож на Ника и находится при смерти. Он пострадал в битве и теперь останется растением. Наместник дал распоряжение отправить Ника в то время и оставить обучающую капсулу. Капсула запрограммирована на тысячу лет. Сто лет вперед сон, на десять лет остановка и опять сто лет вперед. Она едет в будущее гораздо медленнее, чем в прошлое. На это ушло большое количество энергии. Мы имеем право оживлять только техников Службы времени. Да и то не всегда. С помощью Дворца времени инсекты уже натворили дел в прошлом Галактики. Еще три поколения техников будут разгребать.
Пораженная Нэт сидела и смотрела на Дарта, затем спросила:
— И когда же он вернется?
— Где-то через год, — отвернувшись, произнес Дарт. — Для него пройдут сто лет в разных временных поясах, медробот сохранит ему регенерацию тела, но здесь он будет только через год.
Нэт заплакала, то ли от горя, то ли от счастья и опять посмотрела на небо. Дарт достал из портативной сумки диадему и положил на песок.
— Возьми, у тебя есть год на изучение Дворца времени. Это стабилизатор болевых ощущений в переходах. С ним ты сможешь проходить комнаты Дворца. У тебя есть год на изучение материалов касты ученых Роя. И еще... ты сможешь увидеть прошлое. Это ведь очень интересно, Нэт.
Нэт взяла диадему и пошла ко входу во Дворец.
— Ты будешь казаться инсектам привидением, — крикнул вслед Дарт и помахал крылом.
Ник вздрогнул и открыл глаза. Крышка саркофага медробота отъезжала, и перед его глазами предстал бородатый рыцарь в доспехах и при мече.
— Ураааа!!! — закричал рыцарь и подошел в медроботу. — Видит Бог, я молился, чтобы ты остался жив.
На дисплее окна висело письмо от Наместника лаонов. Ник открыл его и, увидев всего одно слово — «дождь», улыбнулся.
Евгений с шаинкой стояли у барбарового дерева и слушали драга. Молодой драг сидел на дереве и пел на своем странном языке. Амаду сидела рядом с умирающим одогром и цыкала на троллей.
Нэт шла ко Дворцу времени и плакала, но это были слезы радости.
Ник попытался встать и опять рухнул в саркофаг медробота.
* * *
Пожелай мне удачи. Так просто!
Просто так, невзирая на память,
не вставляя больные вопросы
в рамки «искренность», «совесть»: все ранит.
Я забыл твой растерянный голос
на исходе прошедшего лета,
красных листьев осенняя повесть
гонит с улицы время под пледы.
Время топит тоскливые будни
в тишине холодов и тревоги,
и бегут равнодушные люди,
и мелькают дома и дороги.
Мир в тумане осеннего смога,
ночи день ото дня холоднее,
и по воле обычного рока,
в листьях золота наша аллея...
Пожелай мне удачи. Так просто.
Обнимая застывшие реки,
ночь объедет больные вопросы
в звездном небе на искорке Веги.
И зима нарисует узоры
на воде и на окнах. По листьям
пробежится зима дирижером,
ветер времени, старая истина.
Он сметет цветовые просторы
невесомой, белесой поземкой,
и начнется другая история,
Новый год и застывшие кромки.
Грани осени — легкая вечность,
ты забудешь обиды и снова,
поплывут тихо нежные речи —
красотой, бесконечностью слова.
Пусть слова ничего и не значат,
дымкой стелются в новую осень,
словно листья летают. Иначе —
едет город в предзимнем обозе.
Пусть на этой осенней планете
в тишине холодов время плачет,
плачет снова, болеет и бредит.
Пожелай мне как прежде: Удачи.
Эпос Драга
Эпос Драга — это странные и обрывочные символы, записанные на одной из письменных табличек Дворца времени. Откуда они там появились, ученые до сих пор не в состоянии объяснить. Одни из них предполагают, что это поэзия по ритмическому рисунку, другие — то соглашаются с ними, то не соглашаются, но, тем не менее, надписи существуют и плывут вместе с Дворцом времени из прошлого в настоящее и далее в будущее.
КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ
мирлунги четвертая часть повесть
© Copyright: Алексей Рудов 69, 2024
Свидетельство о публикации №124020701855
Свидетельство о публикации №124020701855
Рецензии