Рождённые под Марсом. Ч1. Огненно-красная точка

Огненно-красная точка.
Огненно-красная звезда.
Огненно-красный Марс
И в тайге ночи тишина.
Спит охотник, устав в пути.
Не спит серый пёс.
Ему тишина не сродни!
Слышит шорох шагов во мху,
Видит в вершине сосны еду.
Наивен и глуп бельчонок,
Играет в хвосте ветерок.
-Цок-цок! Цок-цок! Цок-цок!
Возмущается леса ребёнок,
Качает ветвей хвою.




- Что ждать от тебя?!.. - какие битвы? Какие беды ты предначертала нам, огненно-красная точка, – планета – звезда, взошедшая над уснувшим таёжным логом?.. И ничего не поделаешь, когда суждено жить, влекомой тобой! Лучше б родиться под другой - земной, мирной планетой! Может, тогда и жизнь текла б иной – более женской и спокойной рекой, - не бурлила, не клокотала, ввергая непрерывно в пропасть немыслимых приключений. – Однако, - хотела б я этого?!.. - нет! - Пусть будет так, как предрешено судьбою.




Тягостные раздумья прервал лёгкий ветерок, выхолаживающий накопленное печкой тепло. «Пора укладываться спать: завтра рано вставать, – идти за лосем… - завтра много дел...», - Странная мысль о предстоящей охоте на сохатого не первый раз за день посетила ум.

– Что за чушь лезет в голову?!.. – не пойму себя. - Утро вечера мудренее, оно и рассудит. Высплюсь, пойду с утра собирать ягоды. Погода планируется хорошая, - небо вызвездило к солнышку, на дождь не затянуло. Шагаю в тепло лесного дома. Залезаю в спальник. Задуваю свечку. Последнее, что зафиксировал мозг: голова медленно, чтоб не удариться о жердь каркаса палатки, клонится к подушке. Вмиг моё я и всё исчезают, словно в бездну сна улькнув с головой.

Следующее, что осознаёт мозг – это холод, промораживающий не закрытое спальником плечо и бодрый лай собаки. - Так быстро вчера уснула, что не хватило сил забраться в спальный мешок полностью. Овчинку и ту не натянула… - так и спала ночь, не ощущая холода! – Ухайдакалась в пути! Лишь собака, сработав будильником, вернула от сна в реальность, облаивая в предрассветных сумерках белку.

Серый пёс звоном эха наполнил окрестности, призывно лая. Не хотелось вставать до восхода солнца. Даже мысль о том, что в предрассветном сиянии нарождающегося дня, на золотистых ветках сосен, могут устроиться молодые глухари, не прибавляла стремления покинуть согретую постель ради пропитания. Только старый умный лаечий пёс, лишь заслышав ворошканье хозяйки, настойчивее требовала побудки.

«Пока не встану, – не утихнет! Спать не получится всё равно…», - недовольная оттягиваю момент подъёма. В холод решиться вылезать из спальника не просто. Наконец, волевым усилием быстро и бесшумно извлекаю себя из тепла, словно окунаюсь в ледяную воду реки. Стараясь не шуметь, привычными движениями, в последовательности, до мелочей отработанной несчётными ночёвками в тайге, живо одеваюсь. Наспех наматываю портянки, натягиваю болотники; кладу в карман спички и тянусь за ножом… - Стоп! - охотничьего ножа на месте нет!..

С досадой вспоминаю, что впервые, как назло, забыла нож дома: собиралась в спешке. Требовалось экстренно уходить подальше от пьяных погромов в безопасность леса. Алкогольные психозы, перегарная вонь… - это малое, что ожидалось, если не успеть сбежать в безопасность тайги до прихода драгоценной половины «с работы». В СССР все «дела» решались исключительно через «пузырь», за всё все традиционно «проставлялись». Отчего фактически ежедневно экспедиция пила до потери человеческого облика, если не «праздновала», то опохмелялась. Пили все: и женщины, и молодёжь, и корифеи геологии. Пили ежедневно! Денег за работу не платили, а на водку находилось. В итоге сформировался сплошной дикий алкоголизм со всеми вытекающими последствиями. И как-то нужно в этом перестроечном аду продолжать полноценно жить, растить и учить детей, и самой не стать алкашнёй неизлечимой – пропитой, прокуренной насквозь, с атрофированными мозгами, с уничтоженным здоровьем.

И всё же, даже спешка не оправдывала опрометчивость в оставлении дома ножа, хотя подобная оплошность случилась впервые за все годы таёжных странствий. - Вот растяпа! – ругаю себя. Без ножа охотничий наряд кажется незавершённым и вызывает несвойственную, непривычную растерянность беззащитности, а точнее – безоружности перед лесом севера.

- Ничего… - ружьё на месте! – Авось, обойдётся… - экстрима не предвидится… - ничего не случится незапланированного», - успокаиваю совесть. «А как же лося разделывать?!..», - влезла в голову странная мысль, будто кто-то сказал – не я подумала.

 - Что за чушь достаёт который день?!.. Опять дурацкие мысли лезут в мозг! - Ладно, - вчера спать хотела, устала от «дома» и от дороги, - теперь-то выспалась!.. -Назойливый голос всё о каком-то лосе твердит, не пойму: «Что со мной?..». - Странное создание «лесной человек»! - Словно не сама по себе живу, а с собой кого-то непрерывно в головушке садовой ношу.

Размышляя о себе любимой, успеваю замечать, как руки привычным движением застегнули вокруг талии патронташ, переломили ружьё, проверив наличие патрона в стволе. Поколебавшись: «Заменить пулю на дробь?..», - оставили пулю. Рассуждаю: «Если птица… – не успею перезарядить, спугну… - Бог с ней! Пусть летит! Не сегодня – завтра вновь прилетит на пурханницу. Если… – лось… – обидно промазать… Если медведь, волчара!.. – лучше уж пусть пуля в стволе, а птичка летает!.. Окончательно проснувшись, бесшумно, отодвинула полог палатки, вышла наружу.
 
Солнце ещё не встало. Сумерки поблекли. Окрестности тайги хорошо просматриваются. Серый пес, обрадованный появлением хозяйки, настойчивее и увереннее принялся облаивать затаившегося на сосновой ветке зверька. Это оказался, как и предполагала, молодой бельчонок: глупый любопытный рыженький.
Малыш ещё не обучился осторожности. Сложившись в пушистый комок, прижав пушистый хвостик к спинке, сидел на веточке, внимательно наблюдая сверху за собакой. Его ушки не успели украситься роскошными зимними кисточками. Рыжая шубка летнего наряда не перелиняла. Чрезмерно пушистый хвост выдавал пол юнца – неосторожного, боевитого, рискового.

Взглянула на пушистого зверька, - в планы охота на белок не входила.

- Серка! - молодец! Ко мне! – отозвала собаку.

Старый опытный пёс прекрасно понимал с полуслова. Он знал, что на белок они охотятся лишь в самых экстренных случаях при неудачной охоте на боровую дичь, когда заканчиваются запасы продовольствия, когда после суток безуспешных поисков птицы собака остаётся без еды. Только тогда хозяйка соглашается стрельнуть одного зверька. - Лишь одного! Для прокорма пса. Самой варить белок довелось лишь однажды.

– Вполне съедобно! Мясо схоже с крольчатиной, которую тоже ем лишь в чрезвычайных ситуациях, когда иной еды нет, а надо работать, шевелить лапами активно. Добровольно в рот кролик нейдёт. - Почему-то, заяц и кролик, телятина, свинина просятся у меня активно обратно из желудка, лишь представлю их красивые глаза! О конине вообще речи не идёт – даже мысленно не представлю лошадку котлеткой.

Конечно, с такими «вкусами» проще стать
вегетарианкой, да не дано. Вот и сейчас, Серому пришлось оставить бельчонка в покое, – пусть живёт, радуется солнышку! Пёс обрадовано подбежал на зов и следом за мной зашёл в палатку; лёг на телогрейку, заботливо расстеленную ему у печи.

Пёс прекрасно знал весь распорядок дня, поэтому не суетился. Знал: сейчас растопиться печь, согреется чайник, хозяйка выпьет пару кружек ароматного напитка, накормит его, соберёт рюкзак, и они пойдут на охоту. Так и вышло! Только на этот раз собака вела себя нетипично обеспокоено.



Рождённые под Марсом. Часть 1. Огненно-красная точка.

1991—2021 – 2024

Анонс: В северной тайге с Серым.


Ключевые слова: Марс, Серый, пёс, лайка, палатка, балаган, ночь, тайга, охота, бельчонок, лес, спальник, перестройка, развал СССР, пьянство, геология, чай, чайник, медведь, лось, сохатый.
Фотоснимки автора. На фото Крайний Север Западной Сибири, Зауралье, северная тайга, осень.