ведь и ум в тебе, и нежность, и прыть, и стать

ведь и ум в тебе, и нежность, и прыть, и стать,
мужество граничит с рассудительной осторожностью,
а сейчас в голове на репите лишь безнадежное:
«мне так страшно, так страшно его терять».

вдруг тебя обдаёт яркой вспышкой и ледяной водой,
оправляешься, всхлипывая, и думаешь: «да, пора
расставить точки, поудалять ненужные номера,
распрощаться со всем, что наживалось с таким трудом».

и ты делаешься острая и холодная как игла,
дорогие сердцу иллюзии смело сдаёшь в утиль,
понимаешь никчемность: «ты не можешь вот так уйти»,
неуместность брошенного: «я же тебя ждала».

тешилась мнимым, покуда не осенило, не проняло:
сколько сделано ерунды и написано чепухи,
как нелепы были все твои детские песенки и стихи,
где каждая строчка, каждая буковка про него.

проснуться совсем пустой, застелить кровать,
из бедовой башки вымести все барахло и хаос,
а о тех, без кого раньше жизни не получалось,
сейчас как-то тошно и приторно вспоминать.

утром танцевать в футболке под босса-нова,
выбросить лишнее, дабы свободнее дышалось.
каждый новый день даёт тысячу новых шансов —
значит, можно будет попробовать снова.

глупо ведь вот так останавливаться на полпути,
оглядываться назад (ты же смелый канатоходец),
всё со временем обретается, и всё будет, как водится,
у счастливых, нашедших доблесть всё отпустить.

впредь не быть никому обязанной до гроба,
дышать ровнее, уметь быть независимой и одной,
принимать неизбежное без паники и озноба

— вот секрет абсолютной радости
безосновательной
вневременной.