научиться бы всепрощению

научиться бы всепрощению, жизни без горечи и тревог.
не посвящать стихов мальчишке с глазами джа,
не давать обещаний, если предыдущие не смогла сдержать,
расставаться с каждым, не дергаясь, не дрожа,

вот увидеть его в толпе
и не почувствовать ни-че-го.

не показывать слабых мест, сокращать до смысла любую речь,
не загадывать желаний на мертвые звезды вечером,
научиться молчать (говорить здесь незачем да и нечего),

перестать наконец стишками увековечивать
всё, что когда-то любила, но не смогла сберечь.

не подчиняться общепринятым правилам и основам,
не искать себе смерти в каждом, к кому влекло,
чьи губы — дикий мёд,
спина и плечи — топленое молоко,
оголяя зубы, смеяться дробно, раскатисто и легко
в лицо палачам, завистникам, грубиянам и пустословам.

а надо всего лишь набраться силы покинуть город, аэродром,
заниматься любимым делом не ради денег или оваций,
не очаровываться людьми (дабы после не разочароваться).
ничего не доказывать, это элементарно, Ватсон,

все, что искала — обрести в себе.
и ни в ком другом.

сделаться прочней, чем любой металл, чтобы кровь
у всякого от твоего присутствия замирала в жилах.
видишь, не трогала ссадин — и все как одна зажили.

ну, а если жизнь всё равно остаётся смешна и непостижима,

остаётся её принимать как данность
и не трястись из-за пустяков.