Перси Биши Шелли. Королева Маб. Книга 5

Книга 5

«Вот так земные поколения рождаясь,
В могилу сходят, обновляя мир
И вместе с миром вечно изменяясь;
Как листья, что сорвал осенний ветер
И на поляне в кучу взгромоздил,
Гниют и задыхаются, о лете
Лишь вспоминая; но остаток сил
Надежду зарождает, что деревья,
Лишаясь листьев, изумрудных форм,
Падут, стволами землю удобряя,
И что взрастёт, взлетая до небес,
На их останках новый юный лес,
Являя новую для мира красоту –
Зима рождает светлую весну.
Так эгоизм, себя уничтожая
И сердца чистого все чувства разрушая,
Готовит почву для рождения любви
И добродетели с непобедимой страстью,
Свергающей судилище войны.
Религия и Эгоизм – два близнеца!
Тонкие сети лжи они сплетают,
Являя ужасы игры её кровавой;
Свои личины бездуховные скрывают
За хрупкою истлевшею завесой
Закона, справедливости и права;
Их образины отвращение внушают
Всем, кроме тех, что сами позволяют
Невежеству в душе своей засесть.
Для тирании – то благая весть.
Чьё сердце омертвело для любви,
Кроме к своей ничтожной эгоформе,
Не ведает порывов благородных,
Ожесточилось в мерзостной грязи
И жаждет только выгоды и славы,
И самое себя же презирая,
Боясь свою же подлость развенчать…
Оно тиранам – просто благодать.

Отсюда же коммерция, торговля
Паразитируют на человеке ловко,
И что Природа даром отдаёт,
Коммерция с лихвою продаёт.
И вот родник природной доброты
И искренней любви и безграничной
Становится клоакой, лужей лжи
С миазмостью коварной и циничной.
Коммерция! Под тенью ядовитой
Твоей добро вовек не прорастёт,
Болезни сытой, смерти там исток,
Вражда богатства с бедностью убогой
Прокладывает скучную дорогу,
Где род людской бредёт, влача свой жребий,
Как каторжанин тащит свою цепь,
Что удлиняется как будто бесконечно,
Запечатляя в своём лязге вечном
Души и тела подленькую смерть.

Клеймо животной доминации и страха
Коммерция поставила на том,
Что золотом всевластным мы зовём,
Перед которым все склоняются и в прахе
Елозят своим жалким животом:
Купцы, священники, крестьяне, короли –
Всех слепо перемалывает злато
И топчет с наслаждением в пыли,
Все их наёмные, продажные сердца…
И всё земное перед золотом склонилось,
За исключением единственным – добра.

Для расточительной своей гордыни
И ненасытной роскоши своей
Тираны поглощают кровь людей,
Неся доверчивому миру разрушенье,
Бедствия войн, позор и униженье.
Слепые легионы своих слуг
На слабости людской покорный луг
Бросает деспот волею своей,
Чтобы они безгласно, без затей
Вращали колесо земной рутины –
Живые шкивы мертвенной машины,
Что служат тупостью-механикою рабства
Для бестолковой пышности богатства!

Гармония и счастье человека
Ставятся ниже, чем богатство наций;
Что к высшим небесам возносит он
В душе меняется на смертоносный яд;
Груз, приземляющий крылатые надежды,
Губя;щий все мечты, кроме корысти,
И страсти все, кроме звериной дрожи,
Губя;щий светлую и щедрую любовь
Движений дерзко-смелых, и биенье,
Что в сердце трепетном родит воображенье –
Уничтожает, смешивает всё…
И оставляет только похоти тряпьё,
Алчбу на золото и на наживу
Без всех условий, без оглядок, без всего,
Что не искупится и лицемерьем лживым.

И управители все в похвальбе деньгам!
Их красноречие напыщенное – хлам,
И после смерти их лишь позолота
Смердяще-горькая на горести народа;
И подъяремную влекущее толпу
К её гнилостно-гнусному кумиру –
Тщеславью – идолу, злозлатному тельцу,
Подмявшему добро под медную пяту,
Столпом стоящего средь дыма и пожарищ…
Тот, кто ютится возле очага,
Покорный предрассудкам и законам,
И ограничивает дерзостный порыв
Мятущегося сердца и души –
Софистикой холодной одурачен
И проливает слёзы он – увы! –
Когда устои падают земные,
Когда бушуют волны ледяные
Жестокой и безжалостной войны
Вокруг его жилища, и сыны
Гибнут от рук святош и тирании.
Несчастный человек – страдания земные,
Забота, страх, нужда, бесплодный труд
В этом жестоком мире его ждут;
Голодный крик детей,
Взгляд бледных матерей
Надменный взор гнобителя встречает,
Но на риторику бездушную властей
Внимания совсем не обращает –
Неугасима ненависть его
Как и его прискорбные ошибки,
Смеётся над презрением, тщетой
И горькою насмешливой судьбой,
Весь ужас постигая тирании,
И лишь пасует перед властною рукой,
Боящейся, чтобы её не отрубили.

Железный жезл богатства заставляет
Склонить колено жалкого раба перед собой.
Работой бесполезной отравляет
Жизнь даже без намёков утешенья –
Лишь связанную цепью погребенья.
Природа в беспристрастном милосердье
Ниспосылает человеку дар
Своею волей всепроникновенной,
И вся материя лежит у её ног
Со всеми формами – покорна и согбенна.
О сколько сельских Мильтонов прошло,
Похоронив в сердцах свои таланты
В работе тягостной, в заботах неустанных!
Сколько Катонов распылили свои силы,
Чтобы создать булавку или гвоздь!
Сколько Ньютонов созерцали звёзды,
Но так и не прозрели их пути,
Застыв средь городской поблёкшей тьмы!

И всё же есть зародыш совершенства
В любом из человеческих сердец.
Мудрейший из мудрейших мудрецов,
Черпающий из разума истоков,
Когда-то был ребёнком недалёким,
Неопытным, бессильным, горделивым,
Не озарённым всеблаженной силой
Любви вселенской
В сравненьи с тем высоким существом,
С его возвышенным, безоблачным умом,
Кому и смерть (в своём благоговеньи
Под его взором всепроникновенья)
Могла бы покориться навсегда.
И серв любой, влачащийся сквозь грязь
В миазмах городской никчемной жизни,
От роскоши развратной раздуваясь
Иль с голодом-нуждой соприкасаясь
И притупляя свой свободный дух,
Барахтаясь в жестоких преступленьях,
Чтоб как-то сдвинуть свой застой души, –
Уподобиться может возвышенью.

Но похоть подлая сковала землю всю
Своими неразрывными цепями,
Всё продаётся, кроме доброты,
Самовлюблённость назначает цену –
Все золотом и славой пленены.
Все, кроме тех, кто человечен,
Кто не довольствуется почестью толпы
И гнусной радостью премерзостной наживы,
Кто душу не отдал посулам лживым,
Хоть Ложь и Тирания скиптр свой
Вздымают окровавленной рукой.

Всё продаётся – даже свет небесный,
Дары любви земной,
И даже самые ничтожнейшие вещи,
Тайнохранящие свой мизерный покой.
Без исключений все предметы жизни
И даже жизнь сама, любые её крохи,
Все чувства, что людей соединяют,
Всё, что законы и инстинкты позволяют,
Что возбуждается в людских сердцах, –
Всё продаётся-покупается на рынке,
Ценник-ярлык на всём, в руках
Цинизма-эгоизма неприкрыто
Любовь – та, что спасает нас от бед,
Выносится на рынок деловито,
Агонией смертельной обращаясь
И в старческую дряхлость превращаясь.
И юности развратные порывы
Коммерция пускает в оборот,
А язва разрастается, гниёт
От необузданных и буйных вожделений,
Наполнив гармоничной жизни строй
Гидроголовой горестью-бедой.

Ложь жаждет золота, чтобы себя покрыть,
Чтобы от совести свой гнусный облик скрыть,
Словно святоша при своей наёмной вере;
Тирану нужно пару сервских душ,
Которых сама трусость принижает
Иль скупость-жадность цепью оплетает –
И это рвения их жалкого триумф.
Более дерзкое же преступленье
Требует большего вознагражденья.
Тогда солдат идёт спокойно на убийство
С холодным сердцем, с пустотой в душе,
Не ведая пощады к побеждённым,
И их предсмертный и ужасный крик,
Смешавшись с одинокой его славой,
Аплодисментами мерещится ему,
Он продаёт их за признанье черни
Патриотичной в грубости своей,
За гнусную бездушность королей,
За ледяного мира одобренье –
Что в сотни раз гнуснее преступленья!

Но остаётся жить благая слава,
Всё остальное покрывает мрак,
Заботы все земные искупая,
Она сияет в добродетельных сердцах
Даже в подземной глубине темницы,
И даже в миг, когда от власти принимает
Последний благородный титул – смерть;
Ни слава подлая, ни золото не могут
Купить сознание добра, даже надежда
На жизнь потустороннюю в раю;
Лишь жизнь в добре, желании и воле
Для счастья всех живущих на земле,
И сердце, что в гармонии с умом,
И мудрость, что черпает неустанно
Из Разума богатых рудников
Для вечных благоденствия основ.

Здесь рассужденья самолюбия бессильны,
О жалкой выгоде ревнивые беседы не нужны
И никаких благоразумия балансов
Пространных и холодных – нет.
Всё в равной, справедливой мере на весах:
На одной чаше – человеческое благо
И добродетельное сердце – на другой.

И тщетно ищут эгоисты блага,
Им не дано – лишь добродетели одной!
Слепцы – надеются средь бурь найти покой
И власти жаждут эфемерной и пустой,
Несбыточных, безумных наслаждений.
Их замыслы – все сотканы из тлена,
Без добродетели – в душе лишь горечь-пена,
Раскаяний огрызки, сожалений,
А жалкую, бессмысленную жизнь
Пронзают духа тяжкие болезни
И мириады мрачных отвращений.

Но дряхлый эгоизм почувствовал удар,
Шатается и падает в могилу,
И новая рождается заря,
Когда свои дары прекрасная земля
Будет давать на добрые дела,
И когда бедность и богатство, жажда славы,
Позора страх, болезни, беды, брани,
И лютый ад и страшная война
Останутся лишь в памяти потомков,
И они будут содрогаться иногда,
На прошлые взирая времена».


© Захаров Дмитрий Григорьевич. Перевод 2023г.