Перси Биши Шелли. Королева Маб. Книга 4

Книга 4

«О как прекрасна ночь! Весенние зефиры
Со своим сумеречным нежным воздыханьем
Являли б диссонанс безмолвию её.
Небо эбеновое с жемчугами звёзд
И ярким полумесяцем луны
Словно шатёр, раскинутый над миром;
Девственным снегом убелённые холмы
И скалы чёрные, украшенные льдами,
Под лунными зелёными лучами
Сверкающие словно изумруды.
Вот замок на утёсе, где над башней
Разрушенной лениво стяг висит,
Словно метафора блаженства и покоя,
Где мысль об одиночестве парит
И возвышает душу от земного,
Где тишина царит неодолимо
Так холодно, светло и неподвижно.

Пространство дня
Над южным и безбрежным океаном
Как снисходительная сладкая улыбка;
Ни дуновенья над угрюмой глубиной,
А в сумеречных облаках лучи дневные;
И Веспер изумительно прекрасен.
Вот завтра наступает: облака
Плывут над океаном мрачной массой
И где-то  грозно далеко рокочет гром,
И буря над чернеющей водою
Свершает колдовские ритуалы,
И беспощадный зверь ветров и молний
Вздымает к небесам вершины-волны,
Что в пропасти пучину превращают.
В них корабли могилу обретают.

О! Что это за блеск
Что небо заставляет полыхать?
И алый дым, скрывающий луну?
И звёзды гаснут, словно тает снег,
Едва мерцают, падая во тьму;
И оглушающие ка;тятся раскаты
Стогласным эхом по горам и до;лам,
Свергая Полночь с звёздного престола!
Вот грохот грома, словно грохот бомбы;
Смятение и стон, и вопль, и крик,
Шум, паника, людская толчея,
И в пьяной ярости сильнее и сильнее
Раздор вскипает, пока время-смерть
Не простирает свой холодный саван
Над хищником и жертвой… И из тех,
Кто под лучами излучал цветенье,
Кто был и горд, и бодр, и здоров,
Из всех сердец, что трепетали страстно
Как мало удалось в живых остаться!
В покое страшном все и в тишине,
Что распростёрла буря в своём сне;
И лишь рыданья обездоленной любви
Иль слабый стон души, летящей в небо
Крадут покой у мёртвой тишины.

Серое утро
Являет скорбную картину; сернистый дым
Ледяной ветер медленно уносит;
Морозного рассвета луч
Танцует по сверкающему снегу…
Следы кровавой битвы среди леса;
Тела безжизненные, чьи черты
Не изменила смерть, а путь ужасный
Им победитель гордый указал;
И позади, где город их стоял
То место чёрный пепел отмечает.
Поляну мрачную деревья окружают
И каждое из них тот мрак хранит,
Что над могилой воина висит.

О как ты сьёжился
Превосходящий Дух! – да был ли человеком ты?
Как безупречные твои черты
Тень страха и сомненья искажает;
Однако же не бойся, не страдает
Никто и без конца и без вины.
Природой дьявольскою человека
Трусливые оправдывают власти
Дела преступные свои.
Что кровью заливают лик земли.
Война – создание святош и королей,
Чья безопасность – горе человека,
Величье их – попрание его.
Так пусть же древо ядовитое падёт,
Иссохнет пусть с отрубленным кореньем.
Где ядовитые курились испаренья,
Там где разруха, горе, смерть и тлен,
Где, пожирая мёртвые тела,
Змеи обгладывают кости до бела,
Возникнет сад, своею красотою
Превосходящий сказочный Эдем.

Имеет душу ли в себе Природа,
Что этот мир прекрасный создала,
Всему земному изобилие дала,
Где в унисон со всем великолепьем
Звучит даже затерянный аккорд,
Где птицам и зверью – в лесах раздолье,
А рыбам – средь сапфировых глубин;
Что наполняет духом и любовью
Даже в пыли ползущего червя –
И есть ли, иссушённая проклятьем,
У человека злобного душа,
Что рабство и порок нагромождает,
И отдаляет своё счастье-метеор,
Избегнувший объятий жизнемнимых;
И разверзается под ним неумолимо
Холодной мрачной пропасти простор?

Природа! – нет!
Все короли, святоши и ченуши
Уничтожают человеческий цветок
Ещё в зародыше; влиянье проникает
Их словно тонкий яд в умы людей.
Ребёнок, не умея говорить
Уже наполнен ядовитою гордыней,
И эта вот рука младенца
Становится оружием кровавым,
Уничтожающим живое на земле.
С младых ногтей софизмы обедняют
Дух мужества, оттачивая меч,
Что занесёт когда-то брат на брата.
И пусть не говорят святоши нам,
Что человек рождается порочным.
Уже над колыбелью его прочно
Висит неумолимо ложь людская,
Ад сотворяя из природы-рая.

Когда впервые из обители своей
Душа-отшельница, что в счастье пребывала,
Исходит в мир безжалостно-суровый,
Он для неё – широкая пустыня!
Природного добра увядшие ростки!
И нет укрытия от бури смертоносной!
Его основа – горе и болезни,
Что громоздятся вечною горой,
И нет небесных дуновения ветров
Добра, порядка, нравственных основ
И света чистого безоблачного дня
Свободы и любви. Неволи цепи
Задолго до творения ковались,
Чтоб мир опутать, тяжело звеня.
И проклят, беззащитен он с рожденья,
Приговорён он к рабству-униженью!

«Во всём этом текучем вечном мире
Душа – несокрушимый элемент,
Неколебимая надёжная основа,
Животворящий всеохватный дух.
И каждый гран его во всём, везде и всюду
В разнообразии единство создаёт,
И каждый атом для него оплот;
Любовь и ненависть он равно постигает,
Добро и зло тем самым порождает,
Мысль, волю, действие и истину и ложь,
Зачатки удовольствия и боли,
И милосердия и злобности ростки,
Что всю вселенную чернит и украшает.
Ну а душа чиста, как те лучи,
Вокруг которых вьётся пыль порою,
Не прикасаясь к ним своею мглою.

Для дел великих создан человек
Душой и телом; на крылах фантазий
Бесстрашно и без устали парить,
И самые болезненные муки
В покой он должен перевоплотить,
Чтоб радости небесные вкусить;
Или он создан для презрения и горя,
Чтоб унижаться на могиле своих страхов,
При каждом звуке ёжится, гасить
Пламя естественной любви в глубине сердца
И полумёртвым постоянно быть,
Печати смертной вечно ожидая,
Бояться излеченья, ненавидя хворь.
Тот первый – человек, который будет,
Другой – каким созда;л его порок.

Война – игра властителей, святош,
Насмешка адвоката и убийцы,
Для королей-убийц, что восседают
На тронах, возведённых на крови,
Это насущный хлеб, железный скиптр –
На его силу опираются они.
В ливреях алых стража окружает
Их, тишину хранящие, дворцы,
От ярости народной защищает,
От созданной же ими нищеты.
Наёмное отродье окружает
Тиранов троны жадною толпой
И ненавистью, страхом их питает,
Пороками клоачности тупой.
Это помои, общества отбросы,
Их ледяные и гранитные сердца
Полны гордыней, подлостью, злодейством,
Порок их отупляет без конца.
Всё доброе они уничтожают
Похуже чёрной язвы моровой,
Что по востоку гибельно шагает
Под бледным саваном и с острою косой.
И подкупают золотом и славой
Не знающую жизни молодёжь;
Но слишком поздно она подлость разгадает
Когда в сердца уже проникнет ложь
И захлебнутся золотой они отравой!
И правосудие в ловушку заманив,
Тиранолизы за неправду правду
Бессовестно и нагло выдают,
Над добродетелью презренно насмехаясь,
И унижая её, в рабство продают,
Надменность своею упиваясь.

Седые старикашки-лицемеры,
В ком нет надежды, страсти и любви,
Кто не жалел ни лести и не лжи,
Чтобы во власть пролезть.
У них три слова есть –
Тираны им находят примененье
Для угнетения и управленья.
Слова эти для мира просто яд! –
Кровью оплачены они: Бог, Рай и Ад:
Злодей безжалостный, немилосердный,
Чья милость – тигров ярость кровожадных;
Ад – тартар огненный и смрадный,
Где муки продлеваются земные,
А Небеса – тому услада, чьи немые
Были уста, глаза были слепые,
И кто дрожал и трепетал под властью
Тех, кто кичится скотской сладострастью.

В своей тотальной нечистивости тиран
Манипулирует с ловкачеством жонглёра
Сердцами юными. И лепит из них то,
Что пожелает. Из праведника – вора,
Подлость – из мужества, из милосердья – зло,
Чтобы свою слабеющую руку их силой укрепить.
Они же словно волны
Вздымаются и падают, бесследно
В забвения пучине растворяясь.
На их цветах – клеймо тирана!
Божественным нектаром их питаясь,
Их губит бессердечностью своей
Жалкий, тщеславный, мерзостный пигмей,
И иссушает, изъедает их расцвет,
Заманивая в глубину тенет,
Раскинутых вокруг своего рая,
Пустыми, насквозь лживыми словами,
В которых ни души, ни сердца нет.

Взгляни же на себя святоша и властитель!
Вся твоя жизнь – сплошная ложь и грязь,
Над бедняками ты лишь победитель,
Но твоя слава – лишь тщета и мразь.
Ты исчисляешь мириады убиенных
Своею трусостью и подлостью своей,
Взгляни на своё я, король надменный!
Ты – только раб ничтожнейших страстей.
Не ты ль ползёшь как червь во мраке ночи?
Не ты ль скисаешь в безразличии своём?
И ждёшь когда же тьма свой путь закончит
И утро опалит тебя огнём?
И не твоя ль мечта – лишь сладострастье?
И не твоя ль душа поражена
Бациллой  гнусной узурпированной власти?
И смерть – унылое проклятие без дна?
Твой разум ли – не лихорадка гнева?
А сердце – не отсутствие ль любви?
Бесчеловечность – не твоя ли вера?
И вся надежда – в пролитой крови?
Или желаешь, чтобы яд тобой излитый,
Когда окажешься в могильной пустоте,
Надгробные собой заполнив плиты,
Миазмами разлился по земле,
И из костей взошла бы поросль злая,
Дав, ядом поражённые плоды,
И чтобы в род и в род твои роды;
Их жадно поглощали, вымирая?»


© Захаров Дмитрий Григорьевич. Перевод 2023г.