Не надейся

Фирдоуси надеялся за посвящение «Шахнаме» Махмуду получить хорошее вознаграждение. Махмуд по-персидски знал настолько, чтобы понимать панегирики (и Фирдоуси на это не поскупился), но сама «Шахнаме» была для него во всех отношениях неинтересна: её поэтического достоинства он оценить не был в состоянии, герои-язычники ему — сунниту, могли быть только противны, да противен и их поэт-еретик (Фирдоуси был шиит); национальный персидский дух, веющий из «Шахнаме», был для тюрка чужд, а восхваление победоносной борьбы Ирана с Тураном способно было возбудить в нём прямо враждебные чувства; оттого все восхваления Фирдоуси Махмудовой щедрости, которые вставлены были Фирдоуси в «Шахнаме», не трогали Махмуда, а когда он наконец отпустил Фирдоуси подарок, то это была очень маленькая сумма, которая средств к жизни 76-летнему старику никак обеспечить не могла.
До Махмуда через завистников дошло, что Фирдоуси своей наградой недоволен, и он погрозил затоптать его слонами; для этого достаточно было бы сослаться на то, что Фирдоуси — еретик. Фирдоуси бежал из Газни в Герат и в виде приложения к «Шахнаме» написал сатиру на султана, в которой советовал венценосцу бояться молниеносного стиха поэта, упорно повторял, что навсегда останется шиитом, издевался над суммой, полученной от Махмуда за свои 60000 двустиший («раз пива напиться» — иронически выразился он); «Да чего и ждать было от сына раба? — добавлял он: — сын холопа, хоть и царём сделается, всё равно с холопской природой не расстанется».


Не тот поэт кто льет на уши вздор,
А тот, кто просвещает горы вековые,
Кому нет дела, бедность иль позор ,
Если стихи не блеф и не хромые!
Не мает совесть ни гонение , не укор!
Канву времен преобразив в стихию!
В свет выйдти , под улыбки палачей,
Народа неразумного смятение !
Не уповая на пощаду и везение,
Творит бессмертие затертых эпопей!
Между Тураном стертая черта,
Под Магомеда посвисты и хрипы,
Пускай злорадствует несчастная толпа,
Таскав язык и веянья элиты!
Коль средства тянут часто за язык,
Под звон наполненных бокалов ,
Сознание выводит новый стих,
Не за тщеславие серебра и славу!
Не укоряй истории урок ……
И не надейся,  что прорвётся в люди,
Всё то, чем жил, и что сказать не смог,
В  сознание не сыгранных прелюдий!