Русский вопрос

   «РУССКИЙ ВОПРОС».
Тяжёлая ноша на русских легла
как чаша земных испытаний,
испить её горькую участь до дна
пришлось без глухих причитаниий.
Бог ещё небо создать не успел,
ещё не оформились в Требнике требы,
но русский вопрос как опара приспел,
на землю осыпался зёрнами хлеба.
Славяне когда-то в лесах первозданных
на нивах подсечных гостей-то незванных
встречали сердечно как братьев названных,
пока сами жили в строениях свайных.
Славяне прославлены в старых анналах
душою открытой и чистыми в нравах,
коль кто объявлялся незванным Ярилом,
всё быстро решалось с почётом и  миром.
Кружила история смрадными мыслями,
готовя арканы с тайными смыслами,
племён кисея с  королями да с панами
глядела на Русь уж с коварными планами.
А Русь молодая , ещё далеко не Россия
коварных к порогу  во век не просила,
но  с Богом готовила твёрдый ответ,
а нам как потомкам молитву-завет.
На речке Непрядве в сече кровавой
вопрос мы решили с коварным Мамаем,
тогда же заложен признания корень-
намёк всем решалам был явно бесспорен.
Желающих- страсть на чужой каравай,
забыты намёки на старые прахи,
ты в Смутное время нас не замай,
отправлены в рай и Лжедмитрий, и ляхи.
От нашей раздольной души поворот:
своё слово сказал бескорыстный народ,
не нужна нам от панов чужая зима,
в Граде Нижнем изрёк наш товарищ Кузьма.
Словно пышный пирог на дрожжах
с колокольцем в дуге да при наших вожжах
ширилась Русь до Сибирских пределов,
вызвав рвотный инстинкт переделов.
Недобиток из галлов в треуголке суконной
с многолюдной ордой и с армадою конной,
только чуть из капралов до кэпа  дорос,
вдруг  явился решить наш извечный вопрос.
Он в тёплой Корсике родился, под Аяччо,
но под Москвой бы лучше не маячил,
под Бородино свои почувствовал он бреши
 под ядрами Раевского, уткнувшись в наши флеши.
Народ поднялся за царя,неспешно запрягая  сани,
пока, естественно, без нынешней  « Герани»,
проснулись в нём недюжинные силы,
 и тётка Василиса легко брала мусье на вилы.
Толпа-орда из пришлых двунадесяти  народов
в лаптях катилась налегке  и, не изведав бродов,
 волкам Кутузов заказал не шляться к нам извне,
ботфорты пусть лежат пока в реке Березине.
Но не унять их , им прошлое  недавнее не в прок,
в решебнике опять покрытый плесенью урок,
гробов нечуждых не звенит судьбы звонок,
костлявый палец указует снова  на Восток.
Там чистые боры с живительным озоном,
там куполов ладьи плывут   со звоном,
там недра как запас прикосновенный-
крутой гешефт  как дар благословенный.
Там изукрашена земля, манят её пределы,
в её твердынях и красотах найдём пробелы,
туда лихих пройдох тропа века не зарастает,
туда возможно проползти, лишь сбившись в стаю.
Инстинкт-чутье  решить вопрос зверьё не подводил,
когда ефрейтор по-шакальи в Россию ночью заходил,
когда   едва погасли в небе чуткие Стожары,
с ним крались из Европы  пристяжные-даки и мадьяры.
Тогда для нас вопрос  поставлен был ребром:
России как при князе Игоре остаться за бугром?
и наш вопрос тогда  повис на тонком волоске-
штыком спасение писалось на живом песке.
Опять народ своим  спасительным кресалом
как в прошлые века,пардон, вписал им по сусалам,
он на Рейхстаге застолбил, так скажем, пост:
«Фашист, попомни, путей звериных больше нет на Ост».
Слова адресовались всем Адольфам, Францам,
предупреждение  всем голубым, хорватам и испанцам,
Нюрнберг сурово попросил забросить Цейса и бинокли,
а на Россию посмотреть? Желающим оставлены монокли.
Пока Европа  затаилась и умывалась тихо русской кровью,
Варшава, Бухарест, Берлин и Прага пылали  к нам любовью,
мир  с долей уважения   глядел на нас-героев,
но  втайне варево варил из будущих помоев.
Остзейцы громко не шуршали на Мамеле-реке,
пока беспечно проживали при дарственной руке,
сидели тихо, присмиревши, так Шяуляй-валяй,
а взгляд уже  косил трусливо за Остен  край.
Лежали в девственной пыли  и европейские каменья,
хотя в позиции  Европы всегда нас мучили сомненья,
спокойны были в Вене, в Риме и в Будапеште вечера,
тогда им память  не отшибло берлинское вчера.
Молва по миру  прокатилась предательской строфой:
на марше наш Союз Советов отправлен на покой,
и мир пустился, кровь почуя, на подлые интриги,
как плашки домино посыпались неверные расстриги.
Вновь свора  всех гиен Европы с  ухмылкой благодатной
опять сплелась в клубок, увы, теперь для нас понятный,
свобода русских унижать не вяжет лыком языки,
шипеть и лаять  с подворотен , как корм жевать с руки.
Всем хором мудро управляет   сэр большой за лужей,
и в партитуре здравый смысл ему совсем теперь не нужен,
над всеми  как жокей в бейсболке  и  со стеком
и кормит смирненьких щенят любимым крэком.
В Европе у рулей стоят   из нужных органов бабёнки,
 у них свой способ управлять- и кухонный , и тонкий,
на танке с длинным   дулом  они мелькают у границ,
запомнить их совсем непросто в калейдоскопе лиц.
А мы в историю глядим – в своё былое отражение
и с верой ждём  Господен день- Преображение,
когда нас снова одолеют кармические страхи,
когда на помощь нам придут Ильи и Святогора прахи.
Да, да, нет, нет.Свершится ли задуманный экспромт?
Уйдёт ли век России за океаном сочинённый горизонт?
Сумеют ли они с пути убрать Россию-космическую глыбу?
И русский царь не будет больше в тихой речке удить рыбу?