Mergers et perquisitiones

Ночь, к счастью, была прохладней, чем предыдущие. Влажность почти отсутствовала, так что ночка выдалась не столь плохой, чтобы прогуляться. Улицы были пустынны в этот час, и только случайные машины проезжали по улицам.
Мои шаги эхом отдавались от зданий и тротуара. В этой части города не наблюдалось так уж много уличных фонарей, но их станет больше, как только я подойду ближе к своему дому. Я быстро шёл, держа руки в карманах.

Следующая пара ночей была свободной, так что я размышлял о том, чем займусь в это время. У меня имелось несколько книжек, которые нужно было вернуть в библиотеку, и я хотел повидаться с отцом. Мой разум вернулся к разговору с Игорем. Я ненавидел то, что разваливаюсь на части рядом с ним. В следующий раз, когда увижу его, то буду холоден и отчуждён, хотя ужасно скучаю по нему. Я скучал по его смеху и тому, как его руки обнимали меня, поднимая, будто я ничего не вешу. Я скучал по тому, как наши тела двигались вместе.

Впереди в круге света от фонаря стояла одинокая машина, ожидая пока переключится красный свет светофора. Это было старое советское авто, двери которого были окрашены серыми полосами. Буфера в машине играли достаточно громко, чтобы я мог расслышать их ещё за квартал. Светофор переключился на зелёный свет, и шины взвизгнули, когда машина тронулась по улице Ак. Константинова. Я смог услышать, как они скрылись вдали.

Я продолжал идти мимо строительной площадки нового высотного здания со «Огни Петербурга» на углу. Ресторан был ещё открыт, но там находилась только горстка посетителей, сидящих за столиками. Я повернул на улицу Ак. Бойкова, когда до ушей донёсся звук едущей машины за спиной. Услышав стук басов, я оглянулся через плечо. Автомобиль медленно ехал по улице, как хищник, преследующий свою добычу, и, когда музыка неожиданно прервалась, волосы на моём затылке поднялись. Силуэты нескольких человек в машине были едва различимы, но, стоило автомобилю проехать под уличным фонарём, лицо водителя, молодого и поджарого, стало возможным разглядеть на мгновение. Я подумал о том, чтобы вернуться к «Огни Петербурга», но это означало прохождение мимо машины, что было не очень-то хорошей идеей, если люди в ней ищут неприятностей.

Я решил быстро перейти на левую сторону и резко завернул за угол. Слева располагался вход в здание, так что я, не теряя времени, нырнул в тёмный, сырой проём, чтобы меня не было видно с улицы. Во рту пересохло, когда я увидел свет фар автомобиля, ударившего в стену здания через улицу; они пытались найти меня. Сердце начало биться быстрее. Неожиданно я почувствовал себя кроликом, спрятавшимся в кустах, пока лиса выслеживала его где-то рядом. Это было нехорошо. Определённо нехорошо.

Я задышал легче, когда услышал, что машина уехала дальше по улице, и выглянул из своего укрытия, чтобы увидеть красные фары удаляющейся машины, поворачивающей направо. Выскочив из проёма, я направился обратно и прошёл ещё один квартал, когда та же машина с визгом выехала из-за угла.

Автомобиль поравнялся и остановился на улице рядом со мной. Как только я понял это, трое мужчин выбрались из машины, и я перешёл на бег. Мой отец всегда говорил мне убегать при первых признаках опасности; не ждать, чтобы понять, какая это неприятность. Так что я последовал его совету...

Сердце билось у меня в груди достаточно громко, чтобы я почувствовал, будто оно сейчас выпрыгнет из груди. Поверх звука моих шагов я услышал их крики и смех позади себя, поэтому оглянулся через плечо. Чёрт! Они нагоняли меня.

- Вернись! Вернись! – кричали парни. – Мы просто хотим задать тебе пару вопросов!

Их смех сопровождал эти слова; очевидно, они сами не могли поверить своей лжи.
Да, точно. Если я пострадаю, мой отец очень разозлится. Он и так не хотел, чтобы я переезжал в город; только потому, что боялся за мою безопасность.
Я опустил голову и сосредоточился на том, чтобы между мной и опасностью оказалось как можно большее расстояние. Я ходил этим путём много раз прежде, почему же это случилось именно сегодня? Я никогда не был отличным бегуном, и всё ещё восстанавливался после больницы, так что мне пришло в голову, что попытка убежать от них, возможно, не самая лучшая стратегия. В груди у меня начало болеть, и сам этот факт заставил почувствовать себя расстроенным и испуганным.

Я оглянулся через плечо. О чёрт, чёрт! Они сокращали расстояние между нами, но полквартала всё ещё разделяло нас. Всё, что я мог слышать, это своё затруднённое дыхание, становящееся тяжелее с каждой секундой, и стук собственных шагов по тротуару. Пожалуйста, Господи, помоги мне выбраться.

Я повернул направо на следующем повороте; я даже не знал, на какой улице оказался. Ох, спасибо тебе, Господи. Свет магазина осветил улицу. Я перебежал через неё к освещённым окнам торгового помещения и дёрнул дверь, застывая в неверии, когда та не поддалась. Нет! Нет! Пожалуйста, Дева Мария, она должна открыться! Я постучал в дверь ладонями, пытаясь привлечь хоть чьё-то внимание, но никто не появился. Задыхаясь от напряжения, я задрожал, когда понял, что магазин закрыт. Свет горел только ради безопасности.

Я повернулся и увидел трёх мужчин, которые разошлись по улице, медленно приближаясь ко мне. Все они были молоды, выглядя такими же сосредоточенными и опасными, как львы, преследующие газель. Улица вокруг нас, казалось, сжалась, все двери и окна стали тёмными и закрытыми. Только несколько огней светилось на верхних этажах; последнее, что мне оставалось сделать, это привлечь их внимание.

- Вот деньги. Вы можете взять их, - я осторожно бросил их вперёд. Свёрток приземлился в двадцати футах у ног мужчины в центре. Он был выше, чем другие, и мускулистей, одетый в низко сидящие на бёдрах джинсы и майку. В отражении света из магазина за моей спиной я мог видеть сложные татуировки, которые тянулись от его ключицы вверх по шее к правой стороне лица. Мужчина присел на корточки и пошарил там. Он вытащил толстую пачку банкнот; я надеялся, что она покажется им внушительной.

Человек лениво пролистал мою выручку, всё ещё сидя на корточках, в то время как его дружки смотрели с любопытством, пытаясь понять, что они выловили. Я использовал это мгновение, чтобы запечатлеть их лица в своей памяти, дабы иметь возможность идентифицировать в полиции позже. В центре стоял татуированный парень, который, похоже, был доволен пачкой банкнот. Справа находился молодой человек с бритой головой, выглядящий очень бледным в темноте и своей чёрной футболке. Слева расположился самый старший, его чёрные и сальные волосы падали на его большой лоб.

Мужчина в центре выпрямился и засунул мои чаевые в свой карман.

- Что ж, это только начало, - сказал он, улыбаясь и делая шаг ко мне.

Я издал громкий, леденящий кровь крик и бросился бежать от своего небольшого участка света. Летя по тротуару, я кричал так громко, как мог, отчаянно надеясь привлечь внимание людей за светящимися окнами верхних этажей в зданиях на этой улице.

- Помогите! Помогите!

Я сделал едва ли полдюжины шагов, когда был брошен на жёсткий тротуар. Весь воздух оказался выбит у меня из лёгких, и я боролся изо всех сил, чтобы вдохнуть, пока мои ноги придавил к земле вес напавшего. Тротуар под моим лицом состоял из песка и гравия, и мои руки начало щипать от царапин, появившихся, когда я пытался подняться.

Тяжесть с моих ног исчезла, но я оставался лежать, смотря на тёмный тротуар у себя перед лицом, пытаясь восстановить дыхание. Господи, помоги мне. Дева Мария, помоги мне. Хватая ртом воздух, я услышал, как мужчины обменялись несколькими словами.

Меня грубо схватили за обе руки и потащили по земле, при этом мои колени и ступни издавали скребущий звук по тротуару. Я пытался подняться на ноги, но вновь падал, раздирая колени. И когда меня потащили по тротуару, я действительно начал опасаться за свою жизнь.
Мой отец всегда давал советы по безопасности. Сначала беги, а уж потом задавай вопросы. Если ты не можешь бежать, кричи. Создавай шум, привлекай внимание. И, наконец-то, не иди, если тебя пытаются куда-то утащить. Лучше сражайся там, где ты есть сейчас, чтобы не оказаться в незнакомом месте.

Я наконец-то смог вдохнуть полной грудью и подняться на ноги. Татуированный мужчина вёл нас по улице, пока Лысый и Сальной больно сжимали мои руки. Я попытался выкрутить их из хватки, но это оказалось бесполезно, поэтому я начал кричать, однако, татуированный мужчина развернулся и ударил меня злобно в живот. Повиснув в руках своих похитителей, я боролся со спазмами тошноты от удара и собственным растущим страхом.

Они затащили меня в переулок между двумя зданиями и позволили осесть на землю, заваленную бумагой, битым стеклом и какими-то липкими следами. Я обнял себя руками, задыхаясь, не зная, от страха это или от удара в живот мне стало так тяжело дышать. Меня снова дёрнули вверх за руку, и это отдалось болью в плече, когда её с силой выкрутили. Я снова закричал и на этот раз упал на спину. Лысый и Сальной схватили меня за руки, опустившись коленями на мои предплечья, зажав их в ловушке и почти раздробив кости. Я простонал от боли. Надо мной стоял татуированный мужчина, грубо ударяя по коленям, заставляя раздвинуть ноги.

Я потерял способность связно думать или даже молиться, поэтому закрыл глаза и просто начал повторять про себя: «Радуйся, Дева Мария, исполненная благодати Божией, радуйся, Дева Мария, исполненная благодати Божией, радуйся, Дева Мария, исполненная благодати Божией».

Татуированный мужчина опустился на колени между моих ног, и в то время, пока я не мог вымолвить ни слова, а мои нападавшие бормотали и смеялись, я отчётливо услышал звук раскрытия раскладного ножа. Моё тело обдало холодным ветром, когда джинсы оказались разрезанными на части, а футболка и майка под ней были сорваны с меня. Я ощутил холодное лезвие ножа напротив своей тазовой кости, когда мужчина принялся срезать моё хлопчатобумажное бельё, и, подпрыгнув, снова закричал. Я почувствовал, как моё бедро обожгло огнём, и сразу же тёплая струйка потекла вниз по коже; меня порезали. Кто-то ударил меня по лицу, отчего голова откинулась в сторону.

- Я же сказал, чтобы ты молчал, сука!

Радуйся, Дева Мария, исполненная благодати Божией, радуйся, Дева Мария, исполненная благодати Божией. Неожиданно раздался странный булькающий звук надо мной, и я почувствовал порыв ветра, будто кто-то очень быстро пронёсся мимо. Давление на моих руках исчезло мгновенно, а я лежал здесь, уверенный, что случилось ещё что-то даже более ужасное. Что заставило мои глаза открыться? Низкое рычание, которое я слышал однажды у клетки со львами в зоопарке, куда водила меня бабушка прошлым летом на моё двенадцатилетие.

Присев у стены, удерживая в каждой руке по нападавшему, находился Исмаэль. Он держал их лицом вниз, прижимая к тротуару за шеи, и я увидел, как они начали слабо сопротивляться, должно быть, железной хватке, потому что оказались в ловушке, как мухи в янтаре. Именно от лица Исмаэля у меня перехватило дыхание, и на этот раз виновато было удивление.
Его глаза – огромные и чёрные, а брови яростно сведены вместе. Он выглядел таким же диким и жестоким, как лезвие топора, а его очи злобно блестели. Его кожа была мертвенно бледной, натянувшейся на выступающих скулах. Я не мог бы представить себе более жестокого и более свирепого ангела-мстителя.

Он посмотрел на меня и хрипло прошептал:

- Беги, Валера, беги.

Я был парализован неожиданным поворотом событий и присутствием Исмаэля, но даже более виноватыми в этом выступали боль, гнев и жестокость, застывшие на его лице.
Он ещё одно мгновение смотрел на меня.

- Беги! – взревел он, заставляя меня подпрыгнуть.

Я вскочил на ноги, зажав остатки своей одежды в руке, и бросился бежать в безопасность своего дома.

Этот вечный голод - луны проклятие,
Мне от него никуда не деться!
Я чувствую, как Смерти объятия
Сдавили моё холодное сердце.

Я стар душой, но молод телом,
Я стал другим, стал Смерти послушен...
За мной не придут ангелы в белом -
Их создателю я стал больше не нужен!

Моя поступь в ночи бесшумно легка,
Я войду в окно и никто не проснётся,
Моя линия крови затерялась в веках...
И кто-то, в чёрном, за спиной улыбнётся.

В этом доме будет так тихо с утра,
Только ветер в трубе завоет тягуче,
Капли крови на стёклах окна,
И в газетах напишут про странный случай...