Себе

            

Порой я груб и  безобразен
В своем  уменьи разрушать
В одной неподконтрольной фразе
Все то, где прячется душа.

От крови пьяный и угарный
Без страха вою на Луну.
И будит этот вой бездарный
Неугасимую войну.

И дьяволу не удержаться
На полпути в кромешный ад.
И я рублю эдемский сад
Мечом безмозглого паяца.

Смотри, голодным крокодилом
В болото грубость волочет.
И матом, будто поп кадилом,
Я открываю бесам рот.

С лицом разрушенным и злобным
Несется адов господарь.
А мне бы в небо глянуть, чтобы
Не видеть бесов черных харь.

И вот уже спасают слезы,
Весь ужас душащий размыв.
А я толкаю в бой угрозы.
И мир уже не мир, а миф.

Кто знает истину скандалов,
Тот их умеет избежать.
Покой спасая от вандалов,
В лицо их все же лучше знать.

А бес неудержных раздоров
Слезу, как будто водку, пьет.
И, может быть, напьется скоро,
А может – только через год.

Используя гримасы злости,
Я быстро достигаю дна.
И вдруг очнулся на погосте,
А под крестом лежит она.

А раздраженье рвет могилу,
Пытаясь вылезти на свет.
И наполняет кровью жилу,
На пальцы нацепив кастет.

А где-то солнце голубое
Неслышно льет по волосам.
И настоящий я с тобою.
И даже улыбаюсь сам.

Гудит пророчное вещанье
О талой грубости моей.
И ждут прощенье и прощанье
Вдвоем у запертых дверей.