Застава...

Над пистолетной рукояткой смерть-Застава,
Гранатомет подствольный, жуть-штыки,
Сказал рубить себе подобных ложный Авва,
Вбивать в живот усопшего клыки.

Тогдашний мир, неумолкаемая горесть,
За клавикордом из могил чумная страсть,
Случалось видеть мне порой немую Совесть,
Она на трупах каялась, стыдясь.

Степень насилия, назначенное бремя,
Кратчайший путь в потайную слезу,
Над пистолетной рукояткой жало-Время,
Всем ложный Авва обещал свою звезду.

Здравый рассудок прочь, останься автоматом,
Над пистолетной рукояткой пол лица,
Топчи сестёр, родителей и брата,
Сжевав вселенную из наглого свинца.

Прельщённых много, исцелённых мало,
Под проливным уродством сон-цветы,
Срази себя одним пронзительным ударом,
Скатившись в грязь с небесной Высоты.

Страшно смотреть на Совесть без хлебала,
Как ей сообщить об ужасах войны,
Что даже Бога в небесах не стало,
От гадкой и смертельной суеты.

Не впору боль, не впору радость мига,
Когда над рукояткой пистолетной пустота,
Грехи каленые, сгорает чудо-Книга,
В которой лишь начало Бытия.

Там ты и я, малороссийские просторы,
Потребность начинать свой Лик с нуля,
Дома горят, пустые коридоры,
От хлебосольства умерло дитя.
Гранатомет в контейнере Пандоры,
Твои иллюзии и трупики щеглят.
Сказал взрывать все стены и заборы
Обманный Авва брошенных ребят.
Вышел в отставку призрак прокурора,
Но небо без суда казнят.
Там ты и я, матросики с Авроры,
Нас никогда за Немость не простят.